учет всех останавливающихся на подворье. Прошу взглянуть в регистрационную
книгу. - Он протянул Пановскому книгу, сшитую из листов плотной серой бумаги
с толстым картонным переплетом. Но не дал в руки, а положил на стол и открыл
на том месте, где были сделаны последние записи.
к 26 декабря - на подворье останавливались два мещанина, не успевшие сесть в
поезд, идущий в Вышний Волочек, днем ранее заночевали на подворье погорельцы
Иван Корчаков с сыном-отроком Данилой, еще ранее приют на подворье находили
бездомные Петр Спиркин, Аким Бенчервеев, Лазарь Яблушкин и еще какие-то
Онопко-сапожник и Гармоша-Лариоша, подобранный на набережной, едва не
замерзший на снегу. Пролистнув страницу назад, Пановский обнаружил запись о
том, что на подворье находился строительных дел мастер Андрей Неволин,
обокраденный торговец из Луги Прохор Бражко, крестьянин из Торжка Никола
Еремеев, еще далее - уже в конце ноября-в книге был отмечен приезд монахов
Печерского монастыря Игнатия и Марка. Однако почти все они, за исключением
двух мещан - так следовало из записей в книге, - выбыли с подворья задолго
до Рождества.
вашем подворье находили приют разные люди, но вполне благонадежные.
и удостоившегося внимания Государя.
говорил вполне серьезно, без скрытого смысла.
стороны, - а кто-то из ваших монахов из милосердия призревает безымянные
захоронения?
Иаков и брат Анемподист лучше всего справляются с этими поручениями.
скрывал, что ли? Он сделал несколько широких шагов к двери, приоткрыл ее и
пробасил:
большому столу. Он закрыл регистрационную книгу, перекрестил ее и отнес на
маленький столик у окна. Затем вернулся к гостям, которые переминались с
ноги на ногу, и поставил на стол ящик с прорезью - ящик украшала надпись:
"Пожертвования" и нарисованный крест.
обе руки на уровне живота.
Пановский и шагнул к ящику, следом за ним в прорезь ящика просунул сложенную
ассигнацию и агент.
смирением, - буду молиться за ваше здравие.
Пановскому:
совсем чтоб уж дряхлые, но все-таки довольно слабые на вид старички,
сухонькие, бледные, седые поредевшие бородки, один - совсем лысый, другой -
с жидкими седыми патлами, торчащими над оттопыренными ушами.
призреваются. Вот мы и обихаживаем их. Особенно весной и осенью. После
Покрова там делать нечего. Бог их обихаживает светлым своим снежком, чтоб
земля была пухом несчастным. - Монах перекрестился и замолчал.
Пановский, убедившийся в том, что оба никак не подходят под описание, данное
кладбищенским смотрителем.
из кельи иеромонаха.
после паузы, - как часто ваши подопечные покидают территорию подворья?
служении, без всякого баловства и дерзости. Да и жизнь у нас весьма трудная,
каждый кусок хлеба потом достается, баловаться некогда.
вдруг подумал, что пропавшая икона из особняка князя Ордынского могла бы
оказаться и в каком-нибудь храме или хоть вот на подворье. В келье
иеромонаха икон вон какое множество. Пановский приблизился к одной из них -
постоял с минуту, качаясь на каблуках сапог, потом подошел ко второй - она
была темная, ее Пановский не стал рассматривать.
возвращаясь к большому столу, - а принимаете ли вы в дар иконы?
святого Николая в дорогой ризе, - он указал перстом в правый угол, - его
пожертвовал еще к освящению нашей часовни купец Полежаев.
небогатых людей в дар получены.
столешницу, - неужели устал? А с виду очень, очень крепкий. Может, недуг
какой точит, ведь и святые отцы земным испытаниям подвержены и болезням. Или
не случайно побледнел Амвросий?
проверяете, не краденая ли подаренная икона?
справился с приступом, выпрямился и ответил, глядя "Эрямо в глаза
Пановскому: , - Каждая икона сама о себе все говорит До последнего слова,
скрыть ничего не может.
говорить как можно дружелюбнее. - Мы отняли у вас много времени.
Благословите нас, грешных.
поджидал монах, который и привел их сюда. Он проводил гостей во двор, где
подручный шефа сверхсекретного бюро давно все выяснил у послушника и теперь
стоял у ворот, поглядывая с нетерпением на улицу.
свежий морозный воздух. Только здесь, на улице, Пановский понял, как
тревожил его во время беседы устоявшийся густой запах ладана, елея, воска в
келье иеромонаха. Оба его агента закурили.
Пановский на промерзнувшего агента.
хочется, околел от холода.
внимания на просьбу своего подчиненного, продолжал допрашивать Пановский.
может, и впрямь не до подворья ему еще. Все норовил мне про свою зазнобу
рассказывать, за другого пошла, а он с горя сюда подался.
Но не надолго. Потом один останется здесь - приглядывать за посетителями
подворья, другой отправится на извозный двор Макарова, на Васильевском. Надо
побеседовать с извозчиком номер 2126. Выяснить, где живет барышня, которую
он вчера от особняка князя Ордынского отвозил домой. Все.
Невскому проспекту, шумному, многолюдному, живущему своей обычной жизнью, не
знающему, какая катастрофа ждет его и все государство российское, если он,
Пановский, не найдет того, что ищет. А ведь сегодня он должен послать
шифрованный доклад Государю в Крым. Как ему доложить, что дело, сначала так
удачно двигавшееся, давшее блестящие результаты за несколько месяцев работы,
вдруг застопорилось, завертелось на месте - не сдвинуть, не прихлопнуть?
ухватиться. Вот и этот иеромонах Амвросий с подворья Благозерского
монастыря. Не то странно, что он явно что-то недоговаривал, был явно
настороже. А странно, что он даже не поинтересовался полномочиями гостя, не
спросил его, Пановского, имени. Что это - монашеское смирение или слишком
хорошая осведомленность?
Глава 14
надеюсь, ваша поездка в Академию художеств будет приятной. Брунгильда,
доченька, мне нравится твоя настойчивость в овладении музыкальной техникой,
но, пожалуй, сегодня тебе стоит уделить внимание выезду. Художники - люди
Черепнин Владимир
Роллинс Джеймс
Орловский Гай Юлий
Василенко Иван
Афанасьев Роман
Мацумото Сэйте