Елена БАСМАНОВА

ТАЙНА ДРЕВНЕГО САРКОФАГА

Глава 1

Он появился внезапно - как бы ниоткуда. Огромный, темно-серый, жирный
ночной мотылек. Оглушительно хлопая крыльями, он заполошно заметался
зигзагами по веранде, и сидящие за чайным столом дачники замерли, пораженные
нежданным отвратительным явлением. Елизавета Викентьевна Муромцева застыла с
чашкой в руке, граф Санта-мери уставился на замолкшую на полуслове и
окаменевшую с открытым ртом Зизи; студент Петя Родосский прекратил жевать
чудесный щавелевый пирог; Мура, младшая дочь профессора Муромцева, не сводя
глаз с гадкого крылатого создания, медленно сползла со стула на пол; а
Брунгильда, лицо которой приобрело мраморную бледность, начала осторожно
подниматься - с явным желанием бежать куда глаза глядят. Но свое намерение
она осуществить не успела.

Жирное омерзительное насекомое с бешеной скоростью закружилось вокруг
абажура и, описывая беспорядочные петли, через мгновенье задело своим
шершавым крылом ясный лоб старшей дочери профессора Муромцева, - охваченная
невыносимым ужасом, красавица потеряла сознание, рухнув на крашеные половицы
веранды.

Именно в этот момент появилась с кринкой сливок в руках горничная Глаша,
и ее непроизвольный, полный ужаса вопль пронзил вечернюю тишину дачного
поселка. Немая сцена ожила, все вскочили со своих мест и бросились на помощь
бездыханной девушке.

Вопль Глаши побудил и сползшую под стол Муру высунуть голову из-под
скатерти, свисающей почти до пола: первым делом Мура обвела взглядом
окружающее пространство - мохнатое чудовище, так перепугавшее всех,
бесследно исчезло. Можно было покинуть убежище.

- Брунгильда, доченька, очнись. - Опустившаяся на колени рядом с
Брунгильдой Елизавета Викентьевна пыталась приподнять голову старшей дочери
и легонько хлопала ее по щеке.

- Надо принести холодной воды, - заметил граф Сантамери, с некоторой
досадой покусывая полную нижнюю губу. Стоявшая рядом с ним Зизи, уже
успевшая сомкнуть ярко накрашенный рот, с силой вцепилась острыми
отполированными ноготками в его локоть и дрожала. "Не хватало истерики, -
думал, претерпевая боль, граф, - послал же Господь Бог мне сомнительное
удовольствие - сущее наказание - кафешантанную певичку. Что от нее ждать?"

- Вера Засулич точно уж не хлопнулась бы в обморок от какого-то мотылька,
- шепнул на ухо Муре, неприметно выбравшейся из-под стола, студент Петя,
пытавшийся скрыть за надменным видом свою полную растерянность.

- Ох, беда, беда, да что же теперь делать? - причитала, не двигаясь с
места, Глаша. - Куда девать сливки? Зачем я их несла? Почему барышня не
встает? И доктор Коровкин, вот беда, не приехал!

- Довольно, - мягко прервал бессмысленные причитания горничной граф, -
принесите воды.

Мура взяла из рук горничной кринку и поставила на стол.

- Холодной, Глаша, из колодца, и побыстрее, - добавила Елизавета
Викентьевна.

Глаша сдвинулась наконец с места и, озираясь на лежавшую на полу
Брунгильду, находящуюся все еще в бессознательном состоянии, выскочила на
крыльцо. Сбежав со ступенек, она ринулась было к дальнему углу участка, к
колодцу, но вспомнила, что не захватила с собой посуды для воды. Повернув
назад, она заметила у калитки мужскую фигуру и, приостановившись, облегченно
вздохнула - к дому шел доктор Коровкин.

Прибудь молодой доктор из Петербурга чуть раньше, Брунгильда Николаевна
Муромцева не оказалась бы в роковой для нее момент без медицинской помощи.
Но его задержал около калитки дачи Муромцевых худенький невзрачный попик. Он
смущенно пробормотал, что торопится и просит передать Псалтырь невесте князя
Салтыкова - она должна находиться сейчас здесь, на этой даче.

Доктор машинально сунул в карман Псалтырь и отвернулся от спешащего
попика, ничем его не заинтересовавшего. Была ли на даче, которую сняли
Муромцевы на лето, невеста князя Салтыкова, он не знал. Но почему бы ей там
и не оказаться? Дачная пора располагает к легким и неожиданным знакомствам,
мало ли кто живет по соседству?

Все это вихрем пронеслось в сознании Клима Кирилловича и бесследно
исчезло, потому что в следующую секунду он увидел бегущую к нему по дорожке
горничную Глашу. Она размахивала руками и выглядела чрезвычайно
встревоженной.

- Господин доктор, господин доктор, скорее! - кричала Глаша. - Скорее
идите в дом, как хорошо, что вы приехали!

- Что случилось? - Доктор похолодел, пристально глядя на остановившуюся
перед ним взбудораженную девушку. Но попытался остаться спокойным. - Зачем
вы так кричите?

- Бурнжильда... Брунгильда Николаевна... - Не в силах продолжить, Глаша
зарыдала.

- Что с ней? Говорите же! - Доктор, отстранив горничную, быстрым шагом
устремился к крыльцу.

Но едва поспевавшая за ним Глаша не могла выговорить ничего
членораздельного.

Доктор, в воображении которого мелькали самые ужасные картины, взбежал по
ступенькам крыльца и оказался на веранде.

Рядом со столом, сервированным для вечернего чаепития, стояли трое
неизвестных доктору людей. На полу лежала бледная недвижная Брунгильда.
Рядом с ней застыли на коленях Елизавета Викентьевна и Мура, в их глазах,
обращенных к Климу Кирилловичу, читалось отчаяние.

Клим Кириллович помог им встать. Потом присел сам и взял в руку тонкое
запястье той, которая давно казалась ему самой прекрасной девушкой на свете.
Той, о ком он иногда в своих мечтах думал как о возможной супруге. Неужели
его мечты никогда не осуществятся? Неужели случилось непоправимое?

Через несколько мгновений его опасения развеялись. В голубой жилке,
покоящейся под нежной девичьей кожей тонкого запястья, билась толчками живая
кровь. Старшая дочь профессора Муромцева была вне опасности.

Доктор поднял взор на напряженно молчавших денников. Уловив в его взгляде
добрую весть, Елизавета Викентьевна вздохнула почти успокоено и обернулась к
Глаше:

- Где же вода, милочка?

- Не надо воды, - остановил собравшуюся было снова бежать Глашу доктор.

Он раскрыл свой саквояж и достал флакончик с нашатырным спиртом. Отвернув
крышечку, он поднес его к лицу Брунгильды Николаевны и слегка поводил им из
стороны в сторону над ее верхней губой.

Красавица вздрогнула, повела головой и открыла глаза.

- Доктор, милый доктор, где я, что со мной? - спросила она со слабой
улыбкой.

- Все в порядке, не беспокойтесь. - Клим Кириллович машинально, не
спуская глаз с Брунгильды, завинтил крышечку на горле флакона и так же
машинально, не глядя, опустил флакон в зев раскрытого саквояжа. - Вы просто
упали. Сейчас я помогу вам подняться.

Брунгильда повела взглядом по сторонам и вспомнила, что произошло. Она
чувствовала себя виноватой.

Доктор помог девушке встать, подвел к столу и, придерживая под локоть,
усадил ее на стул около Елизаветы Викентьевны.

Приблизилась к сестре и Мура. Брунгильда вполне пришла в себя и,
грациозно повернувшись, погладила младшую сестру по руке.

- Извините нас великодушно, - обратилась Елизавета Викентьевна к графу
Сантамери, Зизи и Пете. - Милости прошу к столу, надеюсь, неприятностей
больше не будет.

- Благодарю вас, - ответил граф, - но нам уже пора. Позвольте
откланяться. Да и у Зинаиды Львовны голова разболелась.

- Да-да - простите нас, - подхватила Зизи, сопровождая свои слова
какими-то странными ломаными ужимками, - я, пожалуй, должна заснуть. Не
знаю, смогу ли. Смогу ли успокоиться. Я должна утром выглядеть хорошо. Ведь
мне на сцену, петь. Буду рада видеть вас среди своих слушателей, приезжайте
непременно. В Сестрорецк, ресторан "Парадиз".

Доктор Коровкин, с трудом оторвавшись от созерцания бледного личика
хрупкой Брунгильды, окинул взором новую знакомую муромцевского семейства:
она выглядела ярко и безвкусно, с претензией на дешевый шик, с расчетом на
некое ресторанно-кабацкое очарование. Ее мелко курчавящиеся соломенные
волосы, разделенные на прямой пробор, были коротко острижены и открывали
тонкую шею, - прическа намекала на модные египетские мотивы. Лоб опоясывала
фероньерка - тонкая, в полдюйма, бархатная тесьма с блестящим камнем
посередине, слишком большим, чтобы быть натуральным. Обведенные черным
карандашом глаза казались огромными, диссонируя с маленьким кукольным
ротиком. Она пользовалась кроваво-алой помадой, ее шелковое струящееся
платье водянисто-фисташкового цвета выглядело нестерпимо вульгарным.

Зизи смотрела остановившимся потусторонним взором на доктора, но ее
блуждающая многозначительная улыбка приглашала к всевозможным радостям
жизни.

- Ах, простите, я не представился. - Охваченный странным волнением,
доктор вскочил со стула, на который только что присел. - Доктор Клим
Кириллович Коровкин, держу частную практику.

Он поклонился муромцевским гостям.

Зизи взглянула на своего смуглого темноволосого спутника. Тот по-военному
выпрямился, щелкнул каблуками и сказал, играя чудными обертонами низкого
голоса:

- Граф Сантамери. Рене-Николь. Можно просто Рене. И без всяких "ваших
сиятельств". Нахожусь в Петербурге по делам, связанным с торговлей. Я владею
производством в нескольких городах - главное предприятие недалеко от
Па-де-Кале. Слышали, вероятно?

- Да, слышал, - подтвердил доктор, внимательно глядя на слишком молодого