часы, отметив, что сама, слава богу, успела вернуться домой к обеду,
вовремя. Но что же случилось? Что задержало сестру?
нехорошие. Не первый день жду какой-нибудь пакости от судьбы.
возможно, девочка просто задержалась.
правилам хорошего тона, - ворчливо заметил профессор.
сегодня из дома? - попросила Елизавета Викентьевна - Мне она обещала быть
дома не позже двух часов.
у нее сегодня нет, но она хочет заехать к господину Гляссеру, поблагодарить
его за адрес. Сказала, скоро вернусь. И все. Ушла в хорошем настроении.
- вновь возвысил голос профессор. - Не верю! Она нас обманывает! Она что-то
скрывает!
не кричи, и так тошно.
Вдруг Брунгильда заехала все-таки в консерваторию? - осторожно предложила
Мура.
места, прислушиваясь к голосу матери. По ее репликам они поняли, что ни
господин Гляссер, ни Анна Николаевна Брунгильду сегодня не видели.
слезы.
- Пора обедать. Рано паниковать!
обед. Мура только сейчас сообразила, что за весь день у нее не было во рту и
маковой росинки.
горничную.
Павлушей кличут его, озорник. И плату брать не хотел, шутить изволил, что за
встречу со мной сам должен заплатить господу Богу.
- Как это заплатить Богу? Свечку, что ли поставить?
горничная и виновато покосилась на профессора, застывшего у телефона с
болезненной гримасой на лице, - да и парень аккуратный этот Павлуша.
и профессорская жена.
почему о ней не может мечтать Глаша? Она тоже человек. И родилась не только
для того, чтобы нам прислуживать. Называет себя девушкой, но возраст ее уже
на исходе. Еще немного - и станет никому не нужной старой девой. А могла бы
построить крепкую семью. Разумная, хозяйственная. И вполне симпатичная..."
выражением лица яростно поглощал пищу, Елизавета Викентьевна ни к чему не
притронулась, Мура ела без всякого аппетита, несмотря на голод.
через полчаса явился в гостиную, где сидели его заплаканная жена и поникшая
младшая дочь. Взглянув на них, глава семейства сварливо воскликнул:
предпринять. Надо подумать, посоветоваться. А вы своими рыданиями только
сбиваете ход моих мыслей.
Викентьевна. - Все скверные, плохие.
наша любимая дочь лжет своим родителям. Под видом поездки к Гляссеру
отправляется неизвестно куда! Не удивлюсь, если она пошла по стопам
Кшесинской! Toже артистическая натура! Тоже тянет к аристократам!
Елизавета Викентьевна и Мура слышали, что он звонил доктору Коровкину с
просьбой срочно приехать по делу неотложному.
обескураженным дамам, - и мы все обсудим. Он человек спокойный,
рассудительный, не вам чета. Займитесь своими делами. А я позвоню Прынцаеву,
пусть завтра справляются без меня, я неважно себя чувствую...
профессор. За бросившимся в прихожую мужем устремилась и Елизавета
Викентьевна, она надеялась, что пришла наконец Брунгильда. За ней
последовала и Мура. Но из прихожей послышался негромкий баритон Клима
Кирилловича Коровкина.
подошла к Глаше и обняла ее. Та недоуменно обернулась:
Ладно?
желаете?
12 ждал меня в Румянцевском сквере. И скажи ему, что это - секрет.
озабоченно заверила ее горничная. - А вы-то вовремя придете домой после
этого?
Брунгильды сейчас дома нет.
от любопытства. Почему? И где она?
из дома. С прекрасным юношей, в которого влюбилась!
Глава 7
откликнулся на неожиданный звонок профессора и, бросив все свои дела,
примчался на Васильевский остров к Муромцевым...
Елизавета Викентьевна, с припухшими от слез глазами, вслушиваясь в
объяснения мужа, нервно расхаживала по гостиной и время от времени
приостанавливалась у окна. Отодвигая тяжелую штору, она пристально
вглядывалась в освещенную неверным светом уличных фонарей улицу, а потом
снова начинала свои бессмысленные хождения по гостиной. Мура, насупившись,
сидела на диване и следила за передвижениями матери из-под сурово сдвинутых
бровей.
заключил свой короткий рассказ глава семейства. - Сбежавшая дочь профессора
Муромцева... Над нами будут смеяться. Огласка погубит мою научную репутацию.
$$$
не способна опозорить семью. Мое материнское чутье говорит - она в беде.
Надо сообщить в полицию.
папа прав, надо подождать. Брунгильда сама даст знать о себе.
ответом. В душе он склонялся к тому, что доводы профессора о вреде огласки и
для научной репутации профессора, и для репутации девушки более
основательны, чем тревоги Елизаветы Викентьевны.
пройти в кабинет - единственное место, где спокойно и всесторонне можно
обсудить сложившуюся ситуацию.
притихшую Муру, - подобные разговоры не для девичьих ушей.
телефону и с остывающими надеждами прислушиваться - не раздастся ли в
прихожей звук электрического звонка, профессор увел доктора в свои
владения...
случаи он не верил, считал их женскими домыслами. Конечно, говорил он своему
доверенному другу, Брунгильда - девушка строгих правил. И вряд ли
легкомысленно приняла чье-либо предложение провести вечер вне дома, не
поставив в известность родителей. Нет ли чего хуже глупой романтической
страсти? Не переняла ли она повадки артистической среды, в которой ей, как
музыкантше, невольно приходиться вращаться? Не устремилась ли она в объятия
ловкого богатого соблазнителя?
Заурбеке Золлоеве, грозном дагестанском орле, служившем в Великокняжеском
конвое, и сокрушенно спрашивал - не принято ли до сих пор там, у горцев,
Прозоров Александр
Пехов Алексей
Маккефри Энн
Прозоров Александр
Свержин Владимир