Чтение 6–й страницы книги ~Смертельный танец шамана~

- Антикварная лавка принадлежит Шрико?

- Нет, нам обоим. Но последнее время всеми делами ведает он.

- Однако вы разбираетесь в... этом бизнесе?

Браво! Джаич произнес слово "бизнес" без видимого содрогания.

- Разумеется. И должна вам сказать, совсем недурно.

- В лавке сейчас имеются ценные предметы ?

- Не знаю, что вы подразумеваете под словом "ценные". В лавке есть вещи, которые стоят целое состояние.

Если бы в свою очередь мы представляли, что она подразумевает под словами "целое состояние".

- Но эти, как вы выразились, негодяи не проявляют к ним ни малейшего интереса?

- Пока нет. По крайней мере, видимого.

- Как вы можете это объяснить?

- Никак. Я надеялась, что вы мне это объясните.

- М-да... - Джаич призадумался. - На ваш взгляд, ориентируется этот самый гость - или гости - в ценах на антиквариат?

- Думаю, он прекрасно во всем ориентируется, поскольку поливает краской лишь то, что представляет наибольший интерес.

- Вот как?

Джаич выразительно посмотрел на меня.

- И это не только у Шрико. У других - та же картина.

- У кого это, у других?

- Я имею в виду остальных антикварщиков, которые специализируются на торговле предметами старины с территории бывшего Союза.

- Вы хотите сказать, что к ним в магазины тоже проникает некий Х, чтобы пройтись по товару аюрозолевыми красителями? - с удивлением уточнил Джаич.

- Ну да, конечно!

- Ко всем антикварщикам Берлина?

- По крайней мере, к тем из них, кто занимается русской культурой. Как я уже только что упомянула.

- А вы говорили об этом Горбанюку?

- Не помню.

- И что полиция?

- Господи! Что может сделать полиция? Они стоят на ушах. Злоумышленникам их сигнализация, что детская забава. Такого еще не бывало. Они даже заподозрили, что антикварщикам сообща захотелось поиздеваться над ними.

- М-да...

Версия Джаича с участием в деле отца Шрико, если я правильно уловил логику задаваемых им вопросов, - имелась ли в его вопросах вообще какая-либо логика? - начинала дышать на ладан.

- Расскажите, пожалуйста, поподробнее о тех вещах, которыми торгует ваш сын.

- Что значит, поподробнее? Описать каждый предмет? Он ведь торгует всем, чем придется! Но конек, разумеется, это русский фарфор. Наша коллекция фарфора - лучшая в Берлине.

- Кто является вашим поставщиком?

Фрау Сосланд тут же насторожилась.

- У нас целый ряд поставщиков. Почему это вас интересует?

- Меня интересует все, что может пролить хотя бы какой-то свет на события.

- Наши поставщики не имеют к этому ровным счетом никакого отношения. Уверяю вас. И давайте сменим пластинку.

- А ваш бывший супруг что-то смыслит в антиквариате? - Джаич сделал робкую попытку вернуться на проторенную тропинку.

- Нет, только в лекарствах.

- Существует такая вещь, как антикварные лекарства?

Она загоготала.

- Я имею в виду, что, кроме лекарств, он вообще больше ни в чем не смыслит.

- Понятно.

На Джаича было жалко смотреть.

- А почему вы все-таки решили, что вашему сыну угрожает опасность? - протянул я ему руку помощи. Хотя он решительно этого не заслуживал.

- Господи! Я ведь уже сказала, что чувствую. И потом я вижу, что он очень напуган. Хотя он запрещает мне вмешиваться в это дело, но я стараюсь подслушать все, что только возможно. Недавно к нему в лавку приходил Жопес, и они встревоженно шептались у Шрико в кабинете. Я, конечно, почти ничего не разобрала, но готова поклясться, что дело принимает угрожающий оборот.

- А кто такой этот Жопес?

- Один из антикварщиков. Его лавка расположена по соседству.

- Жопес - это его фамилия?

- Прозвище, конечно. Фамилия - Тухер. Эрнест Тухер. Но все знакомые, даже некоторые клиенты, называют его Жопесом.

- И что же вам удалось понять из их разговора?

- Почти ничего. Они ведь шептались. Разве только...

- Да?

- Мне показалось, что нечто подобное уже происходило в Париже.

- Когда?

- Видимо, не так давно. Там то же самое происходило с антиквариатом, и сигнализация бездействовала.

- А еще что-нибудь вам удалось услышать? Тогда или в другой раз?

- Нет.

- Не густо... А мы могли бы побеседовать с ними? Я имею в виду Жопеса и Шрико.

- Вы хотите, чтобы сын сожрал меня заживо? Он же категорически запретил мне совать нос в это дело. Я ведь уже говорила.

- Но это не его, а ваше общее дело. Лавка-то принадлежит обоим.

- Неважно! Сейчас он сам там управляется. И он настаивает, чтобы я не совала куда не надо свой длинный нос.

- Это, конечно, усложняет дело.

- А я вам потому и плачу... Послушайте, вы должны сохранить мне сына. Если вы этого не сделаете, я затаскаю вас по судам, я буду являться к вам во сне, я прокляну вас, и на ваши головы падут десять казней египетских, я... - Она запнулась и вновь принялась хлюпать носом. - Он - единственное близкое мне существо, - добавила она. - Моя кровинушка...

На протяжении разговора фрау Сосланд несколько раз принималась искать на носовом платке чистое место. Наконец-то, она его нашла. Раздались трубные звуки, и тело нашей клиентки начало содрогаться.

Долго стоять посреди поляны и беседовать было не очень-то удобно. Тем более, что рядом появился ротвеллер, которого едва сдерживала на поводке девочка-подросток. Оба наших пса, в особенности такса, мгновенно изошли яростью, и это говорило о том, что пора сматываться.

- Вэл, - сказал Джаич. - Будем считать, что первая информация для размышлений получена.

- Что вы намерены предпринять? - поинтересовалась фрау Сосланд.

- Вообще-то, у меня принцип не посвящать клиентов в детали, но в данном случае, учитывая ваше взвинченное состояние, придется сделать исключение. Мы понаблюдаем за лавкой исподволь. Кто вокруг отирается и так далее. Ну а дальше

- время покажет.

Браво, Джаич! Можно подумать, что у нас клиентов, словно собак нерезаных.

- Вы сообщите мне о результатах?

- Мы сообщим сразу же, как только появится результат.

- По какому телефону я вас смогу разыскать?

- К сожалению, там, где мы сейчас остановились, вообще нет телефона. Мы сами вас разыщем, когда в этом возникнет необходимость.

- А если мне нужно будет передать что-то срочное?

- Повоните Горбанюку, ему известно, как с нами связаться... Вас подвезти? - поинтересовался Джаич с тайной надеждой, что этого делать не придется.

- Чтобы я еще раз согласилась на подобную пытку?

- Правильно, - похвалил ее Джаич. - Нужно, чтобы нас как можно меньше видели вместе.

- Ну, что скажешь? - проговорил Джаич, лихо вертя баранку. Мы ехали в район города под названием Шпандау. Там облюбовали себе местечко почти все берлинские антикварщики.

- По-моему, последняя стадия паранои, - отозвался я. - Еще спасибо, что мы оказались в столь дискомфортной ситуации. Были бы мы действительно на БМВ да вдобавок без Саймона, она бы из нас все жилы вытянула.

- Как бы то ни было, тебе не стоило вмешиваться в разговор. Лили поручала тебе слушать, а не языком трепать.

Это был выпад, который я не мог пропустить.

- А тебе не кажется, что наиболее дебильные вопросы задавал все же ты? Сразу принялся подозревать отца Шрико. Причем здесь этот бедолага аптекарь?

- Ну, во-первых, судя по всему, он далеко не бедолага. А, во-вторых, я и не думал его подозревать. Запомни, Крайский: совершенно неважно, о чем конкретно ты говоришь. Главное - суметь из любого закоулка разговора, словно из лабиринта, выйти на полезную тебе информацию.

- И что, вышел?

- Пока не знаю, но вполне возможно.

- Какую же информацию ты предполжительно считаешь полезной?

- А вот этого я тебе не скажу.

- Не имеешь права, - запротестовал я. - Ведь я сейчас должен докладываться "голым пистолетам".

- Вот и доложи им обо всем, что ты видел и слышал.

- Я расскажу им, что ты от нас что-то скрываешь.

- Валяй.

- Ну и вонючий же этот твой "Партагаз"! - возмутился я.

- Послушай, Крайский, - сказал Джаич, - ты слишком рано начинаешь раздражаться. Нам ведь вместе еще не один денек коротать.

- В самом деле? А я уж было подумал, что разгадка у тебя в кармане.

Лавка Шрико находилась на тихой тенистой улочке. Машины здесь проезжали редко, пешеходы проходили ненамного чаще, и оставалось загадкой, как в подобном месте можно заниматься торговлей антиквариатом и при этом сводить концы с концами.

От посещения лавки мы воздержались. Лишь послонялись поодаль, а потом нырнули в пивную, которая находилась на противоположной стороне улицы. Выпили по бокалу прохладного темного пива, временами поглядывая на окна лавки, а затем Джаич выпил еще два. Посреди пивной стоял удивительный стол: точь-в-точь биллиардный, только без луз.

- Это для игры в карамболь, - пояснил Джаич.

- А как играть? - удивился я. - Луз-то нет.

- При случае научу, - пообещал он.

Сама пивная была не очень большой: стойка, дюжина столиков, покрытых красной клеенкой, в углу - два игральных автомата. На стене висел телефонный аппарат. Джаич бросил в него тридцать пфенигов и набрал номер Горбанюка.

- У нас есть представительство в Париже? - поинтересовался он без какого бы то ни было вступления.

- Конечно, - почти обиделся тот.

Слов Горбанюка я, разумеется, не мог расслышать, но этот разговор Джаич мне потом пересказал.

- Мне нужно, чтобы ты связался с ними. Пусть просмотрят французские газеты за последние несколько месяцев. Возможно, с парижскими антикварщиками происходило что-то похожее. Проникновение в помещения, бессилие сигнализации, аюрозолевые красители... Если найдут что-нибудь на эту тему, пусть немедленно переведут на русский и пришлют сюда.

- Понятно, - отозвался Горбанюк без малейшего энтузиазма в голосе. - А что если этим займется наше представительство в Марселе?

- А почему не парижское?

- У них там сейчас запарка с подготовкой одного очень крупного и важного для нашей фирмы проекта.

- Хорошо, пусть будет Марсель, - милостиво согласился Джаич и повесил трубку.

Все же я был вынужден признать, что в его действиях начала прослеживаться определенная осмысленность.

Джаич бросил еще один взгляд в окно на дверь лавки, затем, словно решившись на что-то, направился к выходу.

- Пойдем.

- Куда? - поинтересовался я.

- Нанесем визит Шрико.

- Но ведь тогда он свою мамашу заживо слопает.

- Ну и на здоровье. Приятного аппетита.

Мы пересекли улицу, подошли ко входу в лавку, и Джаич решительно потянул дверь на себя. Не тут-то было - она оказалась запертой. Тогда он позвонил.

- Кто это? - послышался голос рядом с моим ухом.

Джаич оттеснил меня в сторону и заговорил в домофон:

- Мы хотели бы осмотреть ваш фарфор. Скоро у моей жены день рождения и...

- Поднимите головы.

- Что? - не понял Джаич.

- Поднимите головы. Оба.

Мы посмотрели вверх и обнаружили объектив видеокамеры, закрепленной на стене дома.

- Я вас никогда раньше не видел, - констатировал голос. - Бросьте в почтовый ящик адрес, по которому я смогу вас проконтактировать. Я вам пришлю каталоги. Если вы действительно чем-то заинтересуетесь, позвоните, мы обсудим. Что вы, собственно, хотели бы приобрести?

- Видите ли, моя жена собирает старинный русский фарфор...

Последовало молчание.

- Хорошо, я вышлю каталог, - наконец, проговорил голос.

- Но мы в Берлине проездом, всего лишь один день...

- Больше ничем не могу помочь. - Переговорное устройство отключилось.

Джаич выругался.

- А ты говоришь "хакеры", - возмущенно проговорил он. Затем вытащил ручку, вырвал из блокнота лист бумаги и нацарапал следующее:

"Меня интересует старинный русский фарфор. Постарайтесь на разочаровать меня так, как это сделали антикварщики в Париже. Лео Палермский."

Бросил записку в почтовый ящик, задрал башку, приветственно помахал рукой невидимому Шрико и направился к автомобилю.

Мы славно провели остаток дня.

Сначала я отправился на "Сюксише" штрассе, чтобы отчитаться перед "голыми пистолетами". Дом Курта Трахтенберга находился в самом начале улицы и представлял собой изящное белое строение с мансардой и модерновым фонарем у входа. Снаружи асфальт плавился, а в комнатах была освежающая прохлада. Однако "пистолетов" я застал обнаженными по пояс. Они сидели в гостиной, и каждый что-то ожесточенно строчил на портативном компьютере. Вокруг валялись пустые банки из-под колы и пива, а пепельницы были заполнены окурками сигарет. Они набросились на меня, словно свора легавых на добычу и принялись рвать на куски. С русского на английский переводил Курт. Я отчитался обстоятельнейшим образом. Их интересовало абсолютно все. Любая деталь, мельчайшие подробности. На многое я просто не обратил внимания и теперь пришлось выкручиваться за счет собственного воображения. В углу комнаты я заметил лазерный принтер. Рядом лежали стопки распечатанных страниц на английском, французском и немецком языках. Литературный эксперимент шел полным ходом.

Я подумал о том, что само дело должно бы их разочаровать: какой-то хулиган забирается к антикварщику в лавку и перекрашивает фарфор. Тоже мне сюжет.

Когда проскользнуло упоминание о Париже, Курт и Пью тут же воззрились на Жана Дюруа. Тот отрицательно покачал головой: ни о чем подобном он не слышал.

"Наверное, утка все это с Парижем, - подумал я. - Нехило они, сволочи, здесь устроились."

Завершив отчет, я вернулся домой, принял душ и полежал в чуланчике с томиком Фицджеральда. Джаич в это время без передыху прыгал со скакалкой. Как это у него только сочеталось с "Партагазом"? Когда стемнело, мы отправились на промысел: заняли пост в пивной напротив лавки Шрико. Теперь здесь было довольно людно, и несколько красномордых мужиков с усами и бакенбардами гоняли по столу для карамболя три шара - два черных и один белый. Игра шла на деньги. Практически после каждого удара на специальной маленькой дощечке мелом записывались какие-то цифры.

Джаича тут не задумываясь признали за своего. Имидж плейбоя и в Германии действовал безотказно. Он знал всего лишь несколько слов по-немецки, но обитатели этого заведения имели в своем словаре, очевидно, не намного больше. Мы выпили пива Затем Джаич заказал себе еще и активно включился в игру.

Правила были несложными. Я разобрался в них и без помощи Джаича. Требовалось ударить белым шаром по черному так, чтобы он затем попал по другому черному. За каждое попадание начислялось пять очков, промах - потеря хода. Если белый шар вообще не попадал по черному, то это наказывалось снятием десяти очков. Игра шла до ста. Победитель получал с остальных участников игры по пятьдесят марок.

Сначала Джаич проиграл. Потом, видимо, обрел боевую форму и принялся выколачивать из красномордых их денежки. Время от времени я поглядывал в окно, но на противоположной стороне улицы не ощущалось ни малейшего движения. Джаич разошелся не на шутку. Красномордые оказались азартными игроками, и деньги у них имелись. Они с завидным постоянством лезли на рожон, но результат оставался неизменным. Зато Джаич угощал всех пивом. Те, кто не принимал участия в игре, а только наблюдал,были очень довольны.

Так продолжалось до двенадцати часов, пока пивная не закрылась. Оказавшись на улице, мы с наслаждением вдохнули свежий прохладный воздух. Ночь была тихая.

- Жду дальнейших распоряжений, - проговорил я. - Будем патрулировать вдоль улицы или устроимся где-нибудь в подворотне?

- Черта с два! - отозвался Джаич.

- Что тогда?

- Поедем на улицу "17 июня".

- Это туда, где обитают прелестные амазонки в одних лишь узеньких плавках?

- То, что плавки узкие, я не гарантирую. Это уже твои собственные домыслы.