Чтение 6–й страницы книги ~Пришла беда, откуда не ждали~

- Где посоветуете остановиться?

Он пожал плечами.

- Не знаю, выбирай сам. Я оплачу любой трехзвездочный отель.

- Можно отправляться?

- Погоди... - Он внимательно посмотрел на меня. - Как ты собираешься его искать?

- Пойду на Монмартр, послоняюсь. Почти наверняка он там.

- А если нет?

- Ну, что-нибудь придумаю. Смотря по обстоятельствам.

- Гм... Наверное, нужно еще раз сходить к Черемухину, составить как можно более подробный словесный портрет. А то эти цветные треугольники, мягко говоря...

- Я и сам об этом подумывал. И не только словесный портрет, нужно втянуть из него все, что представится возможным. А потом уж - Париж!

- Действуй, мой мальчик!

Роллс-ройс занял уже привычное для него место в подворотне рядом с турецкой прачечной. Я сообщил шоферу, что буду отсутствовать минут пятнадцать-двадцать, и начал восхождение.

На площадке четвертого этажа стоял огромный негр и своими большущими, на выкате, глазами смотрел на меня.

- Ха-ха! -произнес он гортанно.

Мне сделалось не по себе. Нащупав вспотевшими пальцами свой газовый пистолет, я - бочком-бочком - протиснулся мимо него.

Негр нехорошо улыбнулся, еще раз издал: "ха-ха!" и направился вниз. Послышался такой топот, будто спускался слон.

"Ария "Ха-ха!" из оперы "Непризнанный гений", почему-то подумалось мне.

Дверь в квартиру Черемухина висела на одной петле. Я осторожно заглянул внутрь, но ничего настораживающего не увидел. Резиновые сапоги все так же стояли на тумбочке для обуви. Я подошел к ним и запустил руку сначала в один сапог, затем в другой. Газовый баллончик отсутствовал. Здесь из комнаты послышался кашель.

- Это Крайский, - громко проговорил я и вошел.

Над Черемухиным основательно поработали. Вся левая сторона его лица представляла собой месиво и по цвету мало чем отличалась от лилового халата. Правая сторона пострадала меньше, однако и по ней словно провели куриной ножкой, оставив несколько глубоких параллельных царапин.

- Привет, - бодро проговорил я.

- Вы с ним не встретились? - поинтересовался Черемухин безо всяких вступлений.

- Отчего же не встретились? Очень милый марабу.

- Это и есть Абу Бабу.

- Я уже догадался. Что он хотел?

- Он следил за мной и видел, как вы приезжали в прошлый раз. Его заинтересовал роллс-ройс. Пришлось выложить ему все.

- Понятно... А на каком языке вы общались?

- На русском. Когда-то он учился в университете имени Патриса Лумумбы.

- Ничего себе, дикарь! Ну и как вы считаете, что теперь предпримет Шидловский?

- Я думаю, постарается заграбастать Козираги в свои лапы.

- М-да, ситуация усложняется.

- Пришла беда, откуда не ждали, - проговорил Черемухин.

- Что? - Я весь внутренне сжался. - Что вы сказали?

- Между прочим, любимая фраза Ленчика. Последнее время он часто ее повторял...

- Мне кажется, вы - честный человек, - сказал мне Черемухин на прощание. Мы с ним проговорили около часа, он выложил все, что знал, а я дал ему еще пятьсот марок. На свой страх и риск. Уж очень больно было на него смотреть.

- Спасибо, - отозвался я.

- Знаете, возьмите картины на сохранение, а то мало ли что.

Он отправился в другую комнату и вернулся с большим рулоном в руках. Я дал ему телефон Голдблюма. На всякий случай.

Стоило видеть, как Голдблюм дрожащими руками разворачивает полотна.

- Да, это несомненно он, - словно зомби приговаривал при этом босс, - несомненно он... - Потом посмотрел на меня. - Можешь остановиться в четырехзвездочной гостинице, мой мальчик. Но помни, ты должен опередить Шидловского! Опередить этого Абу Бабу! Во что бы то ни стало!

Я выбрал небольшую гостиницу под названием "Сент-Шарль". Номер на первом этаже без балкона. До площади Италии - минут семь ходьбы.

Я прибыл в Париж около двенадцати ночи. Город еще был залит огнями, желтой стрелой вонзалась в небо Эйфелева башня. "И у ног твоих весь пламенный Париж", вспомнилось мне. Таксист промчался по Елисейским полям, потом по бульвару Распай. У входа в гостиницу я на какое-то время задержался и вдохнул прохладного ночного воздуха. "Я в Париже!" Не верилось в реальность происходящего.

В номере я первым делом поднял жалюзи и распахнул окно. Комната наполнилась обрывками французской речи. Включил телевизор. Пел Шарль Азнавур. Шарль Азнавур пел в гостинице "Сент-Шарль". Его сменил Жильбер Беко. Того - Джо Дассен...

На следующее утро мне захотелось купить себе что-нибудь в память о Париже. Я зашел в небольшой магазинчик на улице Гобеленов и приобрел берет. Он был темно-серым, из роскошной ткани и стоил целое состояние. И все же я его купил.

В обнове я и отправился на Монмартр.

Я выбрался из метро, прошел по узкой улочке, сплошь занятой магазинчиками дешевой одежды, и поднялся вверх на фуникулере. Откровенно говоря, я ожидал, что художники начнут попадаться уже рядом с Сакрэ Кер. Но на церковных ступенях обнаружил лишь негров, торговавших искусственными голубями. Они пускали их в воздух и голуби довольно неплохо летали. Возле самого собора расположился экзотического вида шарманщик. Туристы бросали ему монетки и проходили внутрь.

Я обошел Сакрэ Кер и побродил по кривым улочкам. И, наконец, вышел на небольшую уютную площадь, облюбованную художниками. Ко мне тут же бросились несколько из них, предлагая свои услуги. Я сказал: "Но", и принялся изучать обстановку.

Все художники делились на две основные группы: те, кто ходил с небольшими планшетами в руках, выискивая заказчиков, и те, кто расположился стационарно, расставив образцы своих работ, и предлагал потенциальным заказчикам присесть на маленький стульчик.

Если честно, я был разочарован. В Москве на Арбате сидели интересные ребята, а здесь обитали в основном халтурщики. В Париже! На Монмартре! К тому же цены тут были фантастические! Зато появилась надежда, что Козираги я выявлю без особых хлопот, и не столько по описанию, сколько по манере письма. Уж его-то техника отличалась богатством по сравнению с безликой техникой местных мазил. Судя по "Инженеру Ерофееву".

Я принялся шарить глазами по портретам, однако ничего обнадеживающего не обнаружил. Перешел на противоположную сторону и обмер. С одного из портретов на меня глядел не кто иной, как... берлинский детектив Мюнхаузен. Впрочем, смотрел - пожалуй, не то слово. Нагло пялился. Его рыжая шевелюра была выписана особенно любовно на фоне виднеющегося вдали Сакре Кер.

Я еще раз настороженно огляделся, однако живого Мюнхаузена поблизости не было. Тогда я принялся за художника, сидящего рядом. При этом пришлось раз десять ткнуть в портрет указательным пальцем, прежде чем до него дошло, что именно меня интересует. Из его ответа я понял не больше, чем он из моего вопроса. А именно, два слова: monsieur1 и Allemagne2. В отчаянии художник перешел на мимику, и сразу же стало ясно, что "месье из Германии отказался платить". На художнике был такой же берет, как и у меня. Возможно, он тоже приобрел его на улице Гобеленов.

Я еще раз ткнул в портрет пальцем и проговорил:

- Барон Мюнхаузен.

Однако француз не понял, что я хочу этим сказать.

Я посидел на террасе за белым пластмассовым столиком, попивая кофе. Небо было синее и краски вокруг сочные. Не то, что на портретах обитающих вокруг мазил. Однако, нужно было форсировать поиски Козираги. Появление на горизонте Мюнхаузена не сделало меня счастливее.

Я вновь принялся бродить вдоль рядов, но если и достиг какого-то положительного результата, то только в том, что не обнаружил нигде портрета Абу Бабу. Пришлось пойти на крайние меры. Я извлек из кармана разговорник и тараном двинулся на мазил.

- Russe peintre3... - твердил я, для солидности добавляя:

- Интерпол. Je cherche russe peintre4... Интерпол.

Мазилы всполошились, беспокойно завертели головами. Те, кто ходил с планшетами, разбежались в разные стороны.

Наконец, меня взял за плечо пожилой мужчина с длинной черной бородой. Отвел в сторону.

- Если ваш приятель и был здесь, то местная братия его уже давно отшила, - проговорил он на чистом русском. - Они это умеют.

- Но где же тогда его искать? - в отчаянии пролепетал я. - Мне точно известно, что он в Париже.

- Ну, не знаю, не знаю... Где-нибудь в более спокойном месте, и не таком денежном.

Дойдя по бульвару Сен-Жермен до Сен-Жермен-де-Прэ, я остановился. Бесцельное гулянье по Парижу начинало действовать мне на нервы. В третий раз набрал номер Изабель Демонжо1 - своей единственной парижской знакомой, - но подключился вновь автоответчик. Он что-то ласково и нежно ворковал по-французски. Я бросил трубку.

Итак, Мюнхаузен в Париже. Я старался избегать мыслей о том, каким образом это произошло. Потому что вывод напрашивался один: он снова - и достаточно эффективно - сел мне на хвост. Увидев, как я уезжаю на парижском поезде, дал денег и номер своего радиотелефона проводнику, а сам вылетел самолетом. Впрочем, он мог подкупить и Черемухина. Ведь Голдблюм так торопился залучить того в свои объятия, что мы мчались на роллс-ройсе ни от кого не хоронясь. Скорее всего так и было, поскольку Мюнхаузен оказался на Монмартре даже раньше меня.

Учитывая обстоятельство, что Абу Бабу также удалось выколотить из Черемухина нужную информацию, можно было предположить, что и он не замедлит сюда явиться. Да, собирается хорошая "компаньеро".

Я возвратился в гостиницу, чтобы проиграть ситуацию с фантомами.

- Сейчас главная задача: наметить принципиальную схему поисков Козираги, - пыхтя трубкой, проговорил Тролль. - Конечно, в Париже найдется много мест, где художники пытаются заработать себе на пропитание, но придется обойти их все.

- А если он вообще не добрался до Парижа, - возразил я. - У него всего-то было восемнадцать немецких марок, на такие деньги не разбежишься.

- Тогда, где он? - покачал головой Тролль. - В Берлине-то его нет.

- Тоже не факт. Да, он не вернулся к Черемухину, но это еще не означает, что он исчез из Берлина. Он мог просто создать видимость, чтобы Шидловский и К+ оставили его в покое.

- Черемухин ведь говорил, что в Берлине ему больше негде остановиться.

- В Париже ему тоже негде остановиться.

- Однако, где-то же он есть, - вступила в разговор Малышка.

- Согласен, - я чмокнул ее в щечку.

На сей раз она пахла морем и Багамскими островами.

Тролль недовольно поморщился.

- И, коль скоро, мы уже здесь, имеет смысл попытаться начать поиски в Париже, - продолжала Малышка.

- Согласен. - Еще один поцелуй в щеку.

- А я, между прочим, с этого и начинал, - обиженно произнес Тролль. - Нужно обойти все места, где художники предлагают свои услуги туристам.

- Есть и альтернативная возможность, - возразила Малышка.

- Мне кажется, что проще обойти места, где, предположительно, он бы мог остановиться на ночь.

- Но это - весь Париж, - развел руками Троль.

- Не совсем. К примеру, в "Савое" его искать не стоит. Можно оставить в покое и другие гостиницы любого ранга, поскольку больше или меньше, но платить нужно везде. А ему и без того требуется собрать довольно-таки круглую сумму.

- А где можно ночевать бесплатно? - поинтересовался Тролль. - В мусорном баке? Может Мише стоит устроиться на работу клошаром, и по ночам перебирать отбросы в поисках нашего гения?

- Помнится, Черемухин говорил, что Козираги захватил с собой спальный мешок...

- Да, говорил, - подтвердил я.

- Ну, вот... Если не выбираться каждый день из Парижа, а на это ведь тоже нужны деньги, он может ночевать лишь в одном из парков, там его и стоит искать.

- М-м-м... - звучало это не совсем убедительно. - А что ты скажешь по поводу набережных?

- Набережные здесь не такие уютные. К тому же по ночам возле воды прохладно.

- Миша, не слушай ее, - воскликнул Тролль.

- Нет, почему же... - Я задумчиво потер рукой подбородок.

- Между прочим, можно попытаться объединить ваши предложения. Ведь в парках, по крайней мере в некоторых из них, художники тоже предлагают свои услуги.

- Но есть и более интересные места, - возразил Тролль.

- Да, к примеру, Монмартр. Подобные точки местные мазилы держат плотно в своих руках. И хорошо, если Мюнхаузен еще до этого не додумался.

- А Абу Бабу до этого вообще никогда не додумается.

- Не нужно недооценивать Абу Бабу.

- Ну, да, - ехидно заметил Тролль, - он ведь учился в университете имени Патриса Лумумбы...

Поздно вечером я попытался еще раз дозвониться до Изабель. Все тот же результат. Тогда я, наконец, догадался оставить для нее сообщение. Дождавшись, когда автоответчик проворкует свой текст, я рассказал, что нахожусь сейчас в Париже и сообщил свои координаты. Рано утром в моем номере зазвонил телефон.

- Алло, Миша?

Голос принадлежал ей.

- Ты где пропадаешь? - спросонья прокричал я.

- Я сейчас в Тулоне, никак не могу отсюда вырваться.

- И сколько ты там еще намереваешься пробыть?

- Один Б-г знает. Чем я могу тебе помочь?

Я вкратце описал ситуацию. Сказал, что должен разыскать русского художника, обитающего где-то в Париже.

- Да, нелегкая задачка... - Она помолчала. - Деньги тебе зря не платят.

- Именно, - согласился я.

- Попробуй посетить... - она назвала несколько наиболее вероятных мест, и я зафиксировал их на листе бумаги с фирменным штампом "Сент-Шарль".

- И все же... Мы увидимся?

- Не знаю, дорогой. Целую.

Она повесила трубку.

- Ну вот, получил хоть какую-то информацию, - извиняющимся тоном проговорил я, глядя на Малышку.

С непроницаемым видом та заглянула в список.

- Центр Жоржа Помпиду, - прочла она. - Но ведь там нет парка!

- Откуда ты знаешь?

- Я изучила всю карту Парижа.

- Я тоже, - не преминул вставить Тролль.

- Мне бы ваши способности, - завистливо вздохнул я.

- А зачем? - возразил Тролль. - Мы ведь, в конечном итоге, это тоже ты. И мы всегда к твоим услугам.

Я посетил центр Жоржа Помпиду. Рядом обреталось несколько художников, однако Леонида Козираги среди них не было. Один ноль в пользу Малышки. И в пользу Мюнхаузена.

Затем я побывал в нескольких парках, но тоже безрезультатно. Я постоянно, оглядывался по сторонам, однако рыжей шевелюры нигде видно не было. Это внушало беспокойство. Возможно, Мюнхаузен уже достиг цели?

Наконец, в небольшом парке неподалеку от музея д'Орсэ мне, вроде бы, улыбнулась удача. Часть парка была отгорожена: повсюду велись ремонтные работы. Оставался лишь узкий проход. И вот в этом проходе, совсем уж в маленьком закутке, сидел патлатый мазила в драных джинсах и предлагал свои услуги. Портреты, выставленные им в качестве образцов, выглядели достаточно убого, зато привлекало внимание сидение, на которое он взгромоздился: обыкновенное велосипедное седло, прикрученное к треноге. У мазилы был тонкий голос и с десяток сережек в одном из ушей.

Поняв, что меня интересует, он сразу же оживился, вскочил с места и затараторил.

Я сказал:

- Je ne parle pas franЗais.1

И развел руками.

Тогда он схватил один из своих чистых листов, намалевал на нем огромные цифры "15-00" и ткнул пальцем в землю.

- В три часа дня он придет сюда? -уточнил я по-русски.

- Oui2, - отозвался он и вновь прыгнул в седло.

- Вы в этом уверены? - Я испытывающе посмотрел на него.

- Si1.

Я взглянул на часы. Было без пятнадцати два.

- Если он действительно придет сюда, вы получите сто франков, -пообещал я и показал ему купюру.

Он протянул руку, но я отрицательно покачал головой и кивнул в направлении листа бумаги с цифрами "15-00".

Это дополнение его слегка разочаровало, однако он все же улыбнулся.

- Merci bien2!

Оставшееся до трех часов время я решил использовать, чтобы перекусить. В одном из ближайших бистро заказал омлет, копченые колбаски, пиво и принялся обдумывать, что скажу Козираги.

"Повсюду рыщет свора галерейщиков, желающих представлять ваши интересы. Однако я отведу вас к лучшему из них, господину Голдблюму из Соединенных Штатов Америки. Так что с этой минуты можете считать себя миллионером. Или даже - мультимиллионером. А о Шидловском забудьте, все это - пустое, мамочка моя..."

Готовую тираду я посвятил Голдблюму и без пятнадцати три уже был на месте. Завидев меня, мазила покинул седло и протянул записку. Едва сдерживая волнение, я развернул ее и прочел: "Поезжайте в Лувр, возьмите автогида и в 17-00 стойте у Моны Лизы. Л. Козираги."

- Это все? - удивленно проговорил я и добавил почему-то по-английски: - That's all?

- Oui, - он закивал.

- Он приходил сюда в течение этого часа?

- Oui.

- Почему он меня не дождался?

- Oui.

- А! - Я в отчаянии махнул рукой.

Нужно было сидеть здесь и ждать! А не ходить по бистро! Я принялся выяснять у мазилы, что значит "автогид", но тут же понял всю тщетность этой затеи. Интересно, говорит ли по-французски Мюнхаузен?

Я посмотрел на часы и бросился к метро. Неизвестно, сколько займет ожидание в очереди у Лувра. Уже оказавшись в вагоне, я вспомнил, что не дал мазиле ни сантима.

Стояние в очереди у музея заняло около сорока минут. Все это время я ломал себе голову над смыслом слов "взять автогида". Робот, что ли, это такой, который сопровождает тебя по музею?