экстремистами в Америке. Бог им судья, с их методами, но цели их я
понимаю. Я тоже хочу, чтобы мои соотечественники спали спокойно.
пригорка - далеко видно. Ненависть - скверное чувство. Но почему должны
безропотно молчать те, кого ограбили, избили, унизили, лишили
человеческого достоинства?
привести невесту в закут в общежитие? И в это время известная вам Алия
Этибаровна, работая в ЖЭКе, такие проблемы щелкает как семечки. Никакой
волокиты! К одинокому пенсионеру, проживающему в отдельной квартире, с
официальным визитом являются работники ЖЭКа. "Квартира ваша, дедуля,
нуждается в капитальном ремонте. Временно придется пожить в другом месте.
Переезд, конечно, оплачивает государство". Старик поохает, покряхтит, да и
съедет в комнатенку в коммуналке, которую уже обеспечили энергичные дамы.
В квартиру вселяется новый жилец из тех, кто платит. Вот по этим делам и
ведала документацией Алия Этибаровна.
Одинокая и больная, она имела неосторожность проживать в неплохой
квартирке, которая, по ее мнению, ни в каком ремонте не нуждалась. А
документы на нового хозяина были уже на подходе. В общем, тело старушки
нашли в залитом водой подвале вместе с немудреными пожитками. Ее собачка -
крохотная облезлая болонка - в первые дни выла от тоски и голода, потом
стала глодать труп...
наша действительность.
здесь и приехал сюда не на день-другой. У меня бизнес, и я на него крепко
рассчитываю.
большой знаток, но и на свет не вчера появился. И поэтому прекрасно
понимаю, что уехать в те годы, не имея родственников, да еще не в Израиль,
а в Америку, была, мягко говоря, та еще задачка. Требовалась мощная
поддержка, существует она и сейчас, судя по тому, как на месте и вовремя
вы оказались в Баланцево, а следом - люди из отдела по борьбе с
межрегиональной преступностью, растянувшие сеть под балконом, откуда
бросился Лобекидзе. Тут не надо быть ясновидцем... - Тищенко умолк,
потирая подбородок.
Они полицейских акций вовсе не осуществляют, их дело - информация,
координация. Остальное - в романах.
занимается чисткой милиции... Я, Майкл, может, и ошибаюсь, но мне в конце
концов безразлично, что за контора за тобой стоит. Комитет, не комитет...
Был бы человек человеком.
размашистым мужским почерком, они говорили не только о вещах обыденных, но
и о таком, что не укладывалось в голове. Разного цвета чернила и паста, в
двух местах появлялся даже карандаш; почерк менялся в зависимости от
времени и настроения писавшего - все говорило о том, что немало времени и
событий отделяют первую и последнюю страницы. И события эти были в
большинстве своем горестные, раз за разом ломавшие человеческую судьбу.
Хотя мог уже и не возвращаться к ним: такое не забывается.
подумать страшно - кто-то увел его? Но я не слышал, чтобы у нас детей
похищали. Зачем? Выкуп? Я бы и отдал все что угодно за малыша моего, но
ведь нечего. Кому мы нужны? Бред какой-то. Верю, Шурик жив, надо искать,
искать, не останавливаться. Жена к бабке бегала, та ворожила - да, жив.
Как же так вышло, что спохватились мы только к вечеру, не почуяли неладное
сразу? Не было бы тогда всего этого кошмара...
доклады патрульных и поисковой группы, самые первые, еще полные надежды,
часы поиска. Обрывки фраз: "масштабная карта района", "изменения в
ландшафте". Скрещение световых лучей, голос в мегафон: "Саша - мама и папа
тебя ищут! Отзовись!". Все затихнет: слушают участок. В поселке уже
прекратили поиски - все! Отрабатывали лесок, ближние поля. Каждый клочок
почвы в радиусе двух-трех километров. Но вот зона расширяется до
пятнадцати километров - дальше шестилетний мальчуган уйти не мог. Собака
безуспешно пытается взять след, другая работает выборочно: на перекрестках
дорог, на случайный след. Раз за разом кинолог сумрачно бубнит: "Нет,
здесь он не проходил". Как же так - нигде ни следа? И все, все... Нет, при
чем тут милиция, они сделали, что могли... А мальчика моего нет..."
середину, в записях внезапно стала проблескивать робкая, неуверенная,
полубезумная надежда. Неровные строки успели поблекнуть.
объятиях Шурочку, вдыхал чистый и сухой запах детских волос... С Тоней мы
развелись, с Аней у нас дочь, Юлечка, но счастья нет, все отравлено
воспоминаниями, и, наверное, хорошо, что Тоня перебралась в Ленинград,
больно стало даже видеть друг друга. Шура был копия матери... особенно,
когда она его, совсем маленького, в платьице наряжала... Вот и теперь -
странное чувство... Смотрю я на дочку нашего нового хирурга, и он опять
перед глазами, будто время разворачивается вспять. Какая-то тяга, и в этом
нет ничего плохого, просто ощущение близости, чуть ли не родства. Нравится
мне эта девчушка - из-за сходства с Шурой, что ли? И возраст тот же... Фу,
черт, и какая только чушь в голову не взбредет... Но до чего же похожи!
время урока физкультуры. Девчонка как девчонка, все на месте, грудка
намечается. Но как быть с этой родинкой на плече? Я же помню ее, перед
глазами стоит!.. В конце концов я решился на нелепый шаг - попытался
заглянуть в женскую душевую. Лучше бы мне этого не делать; все равно - то,
что я увидел, непостижимо. Это мой ребенок. Я знаю это со всей
определенностью. Невозможно не видеть эту цепочку крохотных родинок на
правом бедре, эту белую полоску шрама под правым соском от когтей Мурки...
И все же он - девочка. Я схожу с ума... Возле душевой меня поймали
дружинники, теперь по всему городу пойдут разговоры...
сумасшедшего, более того, был неприятно изумлен. И потом, эта странная, с
первого слова, враждебность - в голосе, во взгляде... Надменно вскинутый
подбородок. Наместник Гиппократа, его хирургическое величество. Что ему до
моей тоски и бреда? Хирургия... А ведь и вправду, читал я где-то, делают в
мире такие вещи. Но зачем, кому это может быть нужно?.. Жене я ничего не
говорю, а Зинаида, которая на какое-то время стала мне ближе всех,
посмеивается над моими домыслами и крутит пальцем у лба. Но почему тогда
такая враждебность, ничем не спровоцированная ненависть ко мне у этого
человека? Хорошо, пожалуй, что я не рассказал ему всего о своих
подозрениях. Но и этого хватило, чтобы выбить его из колеи. А почему, если
он ни при чем?.. Господи, какой из меня сыщик, но я не могу остановиться,
брожу по городу за ними, то за девочкой, то за Наликом Назаровичем, как
приклеенный. Неужели девочка ничего не чувствует? Я даже осторожно
попробовал с ней поговорить, но как это сказать, объяснить, выговорить -
все это?"
тетрадь. Странные картины с поразительной резкостью прошли перед его
внутренним взором.
Налик Назарович сочувствует горю отца, потерявшего ребенка... Но Буров не
помнит старинное правило: из рук врага и глотка воды нельзя принять. Да,
впрочем, и это не важно, Абуталибов профессионал, нашел бы и иное средство
ввести отраву. Разговор становится все более вялым, странная эйфория
охватывает Бурова, он уже не все понимает в происходящем. Домой
возвращается как в тумане, ушло напряжение, ставшее обычным состоянием в
последнее время. Так, в этом тумане, слабея и порой впадая в забытье,
Буров словно истаивает, покидая наш мир. Странная болезнь...
Лобекидзе. Кому, если не начальнику уголовного розыска, можно было
доверить столь важную тайну? Что ж, майор получил от друга за молчание
довольно солидную сумму и помог распорядиться судьбой Зинаиды таким
образом, чтобы она больше не докучала. Ее участь была такой же, как и
участь самого Абуталибова, проигравшего схватку, уступившего в быстроте
реакции Лобекидзе. Для нутрий и норок между ними не было особой разницы,
тем более, что корм получили они из заботливых рук Алии Этибаровны,
подменившей в тот день сестру. Имелись сведения, что и сам Налик
Назарович, сторонник всяческого разнообразия, подчас баловал себя
"особенным" мясом, но это бывало редко. Тищенко передернул плечами,
сбрасывая волну омерзения.
что пропавшего в Подмосковье мальчишку станут разыскивать на Кавказе,
сошла на нет, необходимость в столь виртуозно обработанных Наликом
Мичурин Артем
Орлов Алекс
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Распопов Дмитрий
Эриксон Стивен