Чтение 10–й страницы книги ~Новый Аладдин~

- Режь вниз, Андрей.

- Куда? - не понял тот.

- Под землю. Вообрази, что ты бур и со скоростью автомашины врезаешься
в недра. Крой насквозь. До Австралии...

- Вы с ума сошли, Хмелик, - оборвал его Гиллер, но продолжить не успел.

В синей каемке "окна" посреди комнаты поползло что-то мутное, ровное,
то светлея, то темнея до черноты, то опять светлея и перемежаясь белеющими
прожилками.

- Валя, прожектор! - крикнул Хмелик. - Вполсилы. Не полный.

Включенный прожектор осветил светло-серые неровные массы.

- Граниты, - прошептал Гиллер, резко выдвинув стул вперед.

Сейчас он мог дотронуться до скользящей вверх гранитной стены.

Серая стена вдруг рассыпалась разноцветной мозаикой.

- Ого! - сказал кто-то.

Озеров по голосу не разобрал кто, но не оглянулся, боясь "отключиться".

- На сколько мы спустились? - спросил тот же голос.

- Наверно, на несколько километров, - откликнулся Хмелик. - Ведь
спускаемся с автоскоростью. Что это?

- Кристаллы горного хрусталя, - пояснил Гиллер и тихо спросил Озерова:
- А можно глубже?

Пестрая, с отливами каменная стена помутнела, стала матово-черной, и
вдруг чернота, сначала слабо, а потом все сильнее отсвечивающая,
превратилась в сверкающий поток расплавленного металла.

- Магма, - сказал Гиллер. - Прожектор не нужен.

- Какая глубина?

- Трудно сказать. Думаю, больше пятидесяти километров. Вы что,
действительно собираетесь добраться к центру Земли?

- Хотите сию минуту?

- Никоим образом. Попрошу прекратить опыт.

- Озеров, не отключайся, - предупредил Хмелик. - Почему, профессор?

- Опыт должен быть поставлен научно. Мне потребуется киносъемочная
аппаратура, звукозаписывающие приборы, другая сила освещения.

- Может быть, создать проходимость? - засмеялся Хмелик.

- Вам двойка по геологии, - сказал Гиллер. - Даже на этой глубине
температура больше двух тысяч градусов.

- Я пошутил, профессор. Отбой, Андрей.

"Окно" исчезло.

- Твоя очередь, Минченко. Ставь задачу.

- Я тоже? - растерялся океанолог.

- Я тебя не в кино приглашал. Давай точку в океане, где поглубже.

- Может быть, Тускарору?

- Я там плавал, - вмешался Губин. - Скучные воды. А если Атлантический
океан? Я где-то читал, что для глубоководных экспедиций Атлантика
интереснее.

- Глупости вы читали, - поморщился Минченко. - Но можно и Атлантику.
Там есть глубоководные впадины. Например, близ острова Мадейра. На
параллели Северной Африки.

Хмелик опять подтолкнул Озерова.

- Может быть, Атлантиду найдем, - засмеялся он. - Давай, Андрюша. Океан
синий-синий, густое индиго. Южное солнышко. Какая-нибудь мурена плещется.
Следите, товарищи: на "входы" устройства поступает точка на карте плюс
зрительный образ. Подождем "выходов". У меня секундомер. Засекаю.

Озеров подумал: "А зачем спешить?" Браслет не им повинуется, а ему. И в
каких дьявольских ситуациях! По маршрутам Жюля Верна: путешествие к центру
Земли и восемьдесят тысяч лье под водой. И почему она синяя? Скорее
темно-зеленая. А на поверхности, наверно, стальная, как в Одессе. И ветер
гонит волну с барашками. А где это? На параллели Северной Африки. Значит,
южнее Гибралтара. Близ острова Мадейра. Ну что ж, браслет найдет.

И браслет нашел: океан возник в комнате в двух шагах от них, не синий и
не зеленый, а перламутровый, расцвеченный солнцем и в то же время
зловещий, с высоким кипеньем волн, как на полотнах Айвазовского. Редко кто
видит такой океан так близко. Только смельчаки спортсмены, участники
океанских регат. С берегов он не тот, а с борта лайнеров далек и не
страшен. Здесь же, в комнате, шла волна высотой в три метра и таяла за
синей горящей полоской. Даже привыкший к метаморфозам "окна" Озеров
невольно поежился, а сидевшие рядом отодвигались все дальше и дальше - так
пугающе близко вздымалась сверкающая водяная стена.

- А ведь красиво! - вздохнул Губин.

Шум волны заглушил его.

- А что, если создать проходимость?

- С ума сошел, захлестнет!

Озеров поднял "окно" повыше. Океан теперь шумел внизу. Из комнаты
открывалась его бескрайняя серо-голубая даль.

- Тут и дна нет.

- Дно есть, - сказал Минченко. - Шесть километров вниз.

- С автоскоростью? - спросил Озеров.

- Зачем? Как в лифте. Четверть часа - и песочек.

За "окном" встала темно-зеленая водяная толща. Солнечный свет еще
пронизывал ее. Медленно скользнула наискосок большая, отливающая
начищенной медью рыба Засветились розовато-хрустальные колокола медуз.
Вода почернела, что-то сверкнуло в темноте и потухло. Валя включила
прожектор, но луч, ударивший в черно-бурую муть, растаял где-то
далеко-далеко. Какая-то уродливая рыбья морда показалась в "окне" и
пропала. Невидимый батискаф опускался все ниже и ниже, а видимая муть
уходила вверх, не поражая никакими жюльверновскими видениями. Только один
раз что-то большое заслонило "окно" бледно-розовым телом, и Озеров
услышал, как Минченко громко шепнул соседу: "Кальмар!" А в "окне" уже
появились слабо очерченные зубцы темно-красной скалистой поверхности.

- Вот вам и Атлантида, - усмехнулся Минченко. - Боюсь, что ее здесь
днем с огнем не найдешь.

- Я подумал о проходимости, - сказал Губин. - С какой силой ударил бы
водяной столб?

- Считайте. На дне давление свыше шестисот атмосфер. Более полутонны на
каждый квадратный сантиметр.

- Боюсь, что нас размазало бы по стенам.

- А вместе с ними - по городу. И вместе с городом - по земле. Что могло
бы остановить эту тысячетонную ударную силу? Где оказался бы Атлантический
океан? Где была бы Европа?

Зловещая тишина наполнила комнату, отделенную только одним поворотом
браслета от мировой катастрофы.

- Дети играют с термоядерной бомбой, - сказал до сих пор молчавший
Сошин. - С чем-то пострашнее термоядерной бомбы. Возвращайтесь на Землю,
молодой человек.

Озеров устало протер глаза, и "окно" вместе с подводным царством ушло
за пределы видимости. Кто-то громко и облегченно вздохнул.

- Предлагаю воздержаться от легкомысленных опытов, - сердито заметил
Сошин. - Для докладной записки в Академию наук материала более чем
достаточно.

Хмелик сухо возразил:

- У нас с профессором Сошиным, видимо, разный взгляд на понятия
легкомысленного. У меня еще один опыт, для Губина. Возможность проникнуть
за покровы человеческого тела. Меня не испугает, даже если именно я
окажусь объектом опыта. Но, может быть, мы согласимся с профессором и
оставим это для экспертизы академии?

Губин подумал и согласился. Озеров взглянул на Хмелика: у того был вид
бомбардира, приготовившегося пробить одиннадцатиметровый удар.

- Ну что ж, - сказал он, - переходим к решающему эксперименту. Его
нельзя отложить.

- Что значит "решающему"? - прозвучал резкий вопрос Сошина.

- Смысл, вам известный из научной практики, Павел Викторович. Ньютон в
таких случаях прибегал к латинскому названию "экспериментум круцис".

EXPERIMENTUM CRUCIS. АЛАДДИН У КАЛИТКИ В СТЕНЕ

Отклика не последовало. Кто-то взглянул смущенно, кто-то быстро отвел
глаза. "Испугались", - подумал Озеров.

Хмелик объявил, что ожидал этого и сейчас успокоит встревоженные умы.

- Мы еще не познакомились с главнейшей особенностью устройства - с его
способностью превращать эффект присутствия в само присутствие. Со времен
Дедала, первым преодолевшего закон тяготения, люди не знали подобного
ощущения. Мы первые преодолеваем ложное или, скажем мягко, неточное
представление о протяженности пространства, о незыблемости декартовых
координат. Возьмите любую точку на карте, любой из европейских городов, и
мы прямо из этой комнаты выйдем на его улицы, пройдемся по набережной По
или Сены и вернемся сюда же, к этим обоям и стульям. Уверяю вас, это не
страшнее, чем перешагнуть лужицу на тротуаре или вон тот порог.

- Париж - это соблазнительно, - сказала Валя.

Губин снисходительно усмехнулся.

- Без валюты? Глазеть на витрины и облизываться? Даже сигареты не
купишь.

- Возьми свои. А может быть, в Лондон, профессор? - Хмелик обернулся к
молчавшему Гиллеру. - Вы только что оттуда приехали. Будете нашим гидом.

- Пожалуй, - оживился Гиллер. - Скажем, в Сити. Любопытно. Переулки еще
Скруджа помнят.

- В Сити по воскресеньям даже мухи со скуки дохнут, - опять не утерпел
Губин. - В Малаховке и то интереснее.

- Может быть, Гималаи? - робко вмешался Минченко. Он был альпинистом.

- Озеров, покажи ему Гималаи! - крикнул Хмелик.