Чтение 32–й страницы книги ~Рай без памяти~

подбеливает. Ни черта не заметно, разве только с лупой и разглядишь.

- Вода там есть? - спросил Зернов.

- Есть.

- Возьми сыр и свечи.

Мы спустились в подвал по черной лестнице - я страховал их на пролет
впереди. Дверь в подвальной стене закрывалась плотно. Но, пропустив Джемса
внутрь, мы все-таки замаскировали еле заметную щель. Полоска свежих белил
легла действительно незаметно. Даже придирчивый обыск едва ли бы ее
обнаружил.

- Порядок, - облегченно вздохнул Мартин.

- Как сказать, - усомнился Зернов.

Тольки с нами не было. Он сидел у стола, положив голову на руки, и
никак не реагировал на наше возвращение. Даже о Джемсе не спросил.

- Толя, - сказал я по-русски, - ты все равно бы вернулся домой без нее.

Он посмотрел на меня сухими, без слез, ненавидящими глазами:

- А ты спроси: вернулся бы я вообще?

- Тебя бы вернули. Мы здесь гости. Толя. Расставанье неизбежно.

- Но не такое.

- Анохин, - позвал меня Зернов из соседней комнаты, - оставь его. Он
все поймет без нашей подсказки.

Мы перешли на английский язык.

- Я не верю Этьену, Дон.

- Я тоже.

- Если найдут Джемса, найдут и подпольную типографию. И наоборот. Этьен
не пойдет на это.

- У него не будет выхода. Убийство Фронталя - повод к репрессиям.
Галунщики жаждут крови.

- Фронталь - пешка, - сказал я.

- Жертва пешки обещает атаку. А с Этьена потребуют взнос.

- Гибель Джемса - это гибель газеты.

- Нет, - сказал Зернов.

- Нужна новая типография.

- Она есть.

- А редактор?

- Есть и редактор.

- Кто? - заинтересовался Мартин.

- Ты.

- Злая шутка, Борис.

- Я не шучу. Ты в резерве, запомни. А потом, обыск еще не начался.

Но Зернов ошибся. Обыск уже начался. К нам в дверь без стука ворвались
четверо полицейских с автоматами на изготовку.

- Руки! - крикнул ближайший.

Все, кроме меня, подняли руки.

- А ты? - Он чуть не ткнул меня автоматом.

- Болван, - сказал я. - Формы не видишь?

- Стреляю.

- Попробуй.

- Погоди, - сказал кто-то за ним знакомым голосом. Оттолкнув
автоматчика, вышел Шнелль. - Ты? - удивился он. - Что ты здесь делаешь?

- Живу.

- В "Омоне"?

- Об этом сказано в моей личной карточке.

- А эти кто? - Он кивнул на стоявших с поднятыми руками товарищей.

- Мои друзья. Одного ты, наверное, знаешь. - Я показал на Тольку.

- Толли Толь? - Шнелль растерялся.

- Личный гость Корсона Бойла, - прибавил я. - И убери своих дураков.

- Отставить! - закричал Шнелль сопровождавшим его галунщикам. - Везет
тебе, Ано, - заключил он загадочно и вышел не прощаясь.

Дверь захлопнулась. Мартин тотчас же открыл ее.

- Зачем?

- Хочу знать, что происходит в отеле.

А "Омон" гудел, как воскресный рынок. Кто-то бегом проскочил по
коридору. Кто-то кричал. Где-то громыхнули выстрелы. Стучали по лестницам
подкованные солдатские сапоги. Кто-то совсем близко тоненько взвизгнул:
"Не смей бить! Не смей!" Зазвенело разбитое стекло.

Еще одна автоматная очередь, и грохот сапог на лестнице в холл. И
хриплый крик в нашем коридоре: "Проходи, проходи: здесь уже были!"

"Омон" постепенно затихал. Звуки гасли в портьерах, перинах, коврах. По
грохотавшим коридорам и лестницам разливалась пугливая тишина.

- Пойду понюхаю, - сказал Мартин и выскользнул за дверь.

Через полчаса он вернулся. За ним шел старик с зонтиком, мокрым от
дождя.

- Разве на улице дождь? - спросил я.

Вопрос прозвучал глупо, потому что всех интересовал гость, а не его
зонтик. Старик выпрямился и улыбнулся. Очень знакомой была эта улыбка.

- Фляш! - обрадовался я.

- Тссс... - остановил меня гость. - Не так громко. Считайте, что я
постарел на десять лет, и не узнавайте. А дождь, между прочим, идет.

- Как вы прошли сюда? - удивился Зернов. - Патрули повсюду.

- Старик с мокрым зонтиком всегда может зайти в лавочку. А из одной в
другую, не выходя на улицу. Из соседней, между прочим, можно пройти в
здешнюю гардеробную. Швейцар в таких случаях закрывает глаза.

- Этьен знает о вашем приходе?

- Все то, что он знал, он уже выдал.

- Я вас предупреждал.

- И я, - сказал я.

Фляш смущенно погладил фальшивые баки.

- И счетные машины иногда ошибаются. Все ему верили.

- Джемс внизу? - спросил я у Мартина.

Мартин отвернулся.

- Джемс уже на пути в Майн-Сити, если только остался жив, - проговорил
Фляш с такой горечью, что мы только сейчас поняли, как тяжело переживает
он новый провал.

- Что-нибудь уцелело?

- Все вывезли - и шрифт и бумагу.

- Как же они нашли? Мы загрунтовали все стыки.

- Всегда найдешь, если знаешь, где и что надо искать.

- Газета выйдет, - сказал Зернов.

- Знаю, - усмехнулся Фляш, - я даже успел поговорить с ее новым
редактором.

По коридору за стеной знакомо застучали тяжелые сапоги. Одним прыжком
Фляш очутился на подоконнике.

- Окно выходит в переулок. Под нами балкон. Все уже освоено, - сказал
он тихо. - Задержите его, если это за мной.

В дверь постучали. Я открывал медленно-медленно, умышленно возясь с
замком.

- Ключ не поворачивается. Минутку.

За дверью ждали. Кто? Дольше тянуть было нельзя, и я, выпятив расшитую
золотом грудь, открыл наконец дверь.

У входа стоял галунщик.

- Лейтенант Ано? - вежливо спросил он.

Я важно кивнул, хотя и не был лейтенантом. Когда это меня произвели?

- Войдите, - пригласил я его.

Что еще можно было сказать - я попросту тянул время.

Но он даже не вошел в комнату.

- Поторопитесь, - козырнул он. - Вас ждут, лейтенант.

Бессмысленно было спрашивать, кто меня ждет в этот безумный, безумный
день. Но я не торопился, я еще пошел к окну.

- Порядок, - шепнул Зернов. - Ушел благополучно.

- Слава Богу, - сказал я по-русски.

- Какому? Христианскому или буддийскому?

- Все равно. Меня тоже коснулась его десница. Становись во фрунт, Боря.
Я уже лейтенант.

- И лейтенантов здесь ставят к стенке.

- Знаю, перспектива не увеселяет.

- Не дрейфь. Юрка, и возвращайся, как только сможешь, - подал голос
Дьячук. - Будем ждать.

- Будем ждать, - повторил по-английски Мартин. - Я все понял, Юри.
Перевода не надо.

Как хорошо, когда у тебя такие друзья! Может быть, потому мне хотелось
сесть верхом на лестничные перила и, как это делают все мальчишки, съехать
вниз. Но лейтенанту это не полагалось.

А меня действительно они ждали - спать никто не спал, когда я вернулся
ночью уже во время комендантского часа. Вернулся, как и выехал, верхом, с
тем же сопровождающим, который и увел моего взмыленного коня.

Встретили меня молча и настороженно. Говорить должен был я. И я сказал
что-то весьма торжественное о шаге, еще более приблизившем нас к
поставленной цели. А потом пришлось описать этот длинный и неожиданный
трехчасовой шаг.

Ехали мы не в Главное управление, где погиб сегодня Анри Фронталь, а в
уже знакомое мне экзаменационное узилище в четырнадцатом блоке
американского сектора. Ехали галопом по скаковой дорожке, проложенной
здесь посреди большинства бульваров и авеню, - кстати говоря, неплохое
нововведение, которое пригодилось бы и в наших, земных, городах для
поощрения уже почти забываемого конного спорта.

Принял меня, как я и предполагал, сам Корсон Бойл в своем кабинете,
похожем на все начальственные министерские кабинеты, какие мне приходилось
видеть. Только портретов не было - голые, под дуб стены, огромная карта
Города над столом, многократно пересеченная красными стрелами
продовольственных маршрутов. Я разглядел Эй- и Би-центры, нашел