Чтение 19–й страницы книги ~Селеста-7000~

"Не возражаю. Это тренировка памяти".

"Тогда ответь на вопросы прибывших со мной".

"Слишком много рецепторов. Трудно часто и произвольно менять настройку.
Кто-нибудь из вас четырех всегда будет транслятором".

"Всегда?!"

"В период контакта. Я переключу настройку на другого, когда напряжение
станет критическим".

"Тогда скажи всем, что ты существуешь - одной мыслью, - и переключись
на меня".

"Не сразу. Мне потребуется короткий отдых. По аналогии с вашим. Но
только по аналогии, иначе, к сожалению, объяснить не могу".

Весь этот мысленный диалог Рослов провел в состоянии прострации. Лицо -
гипсовая маска, снятая с мертвого. Мысль не отливалась в звуки - губы даже
не дрогнули. Сначала никто не заметил этого - пикник затмил все. Белая
скатерть на белом коралле под нейлоновым гребнем палатки. Тихий шорох
волны. Небрежный обмен репликами, как стук шарика на столе для пинг-понга.
Тук-тук: "Передайте подливку", "А тишина какая - даже океана не слышно",
"Попробуйте устриц в шампанском - прелесть!", "А если гроза?..".

Первым заметил состояние Рослова губернатор.

- Вам нездоровится? - спросил он тревожно и недоуменно оглядел соседей.
- Что это с ним?

Барнс, сидевший рядом, толкнул легонько Рослова - тот даже не
пошевельнулся.

- Кажется, без сознания, - сказал доктор Керн, подымаясь. - Похоже на
каталепсию.

- Сядьте, док, - остановил его Смайли. - Не трогайте - он
разговаривает.

- С кем?

- С кем здесь разговаривают? С хозяином острова.

- Не шутите.

- Какие уж тут шутки. Шутим не мы, шутят с нами.

- Анджей... - тихо позвала Янина. - Вы меня слышите?.. Матерь Божия,
какой он бледный!

Смайли заметил, не скрывая раздражения:

- Вы были не розовее, когда очнулись. Кажется, мы все-таки дождались
спектакля. Берегите нервы, джентльмены.

Маска Рослова вдруг ожила. В глазах блеснул огонек сознания,
возвращенного из путешествия в никуда.

- Борода шевелится! - воскликнул Корнхилл. - Дайте ему виски.

Но Рослов уже без посторонней помощи проглотил свой стакан. Губернатор
хотел сказать что-то, но так и замер с открытым ртом. Чужая мысль
откликнулась в нем.

- Я здесь, господа. И я буду говорить с вами. Подумайте над тем, что вы
хотите услышать.

- Кто это? - воскликнул губернатор. - Кто сказал?

- Я тоже слышал, - прибавил Керн.

- И я.

- Все слышали, - поморщился Смайли. - Послушаем лучше Энди.

Рослов, уже успевший проглотить солидный кусок омара, ответил сквозь
зубы:

- Порядок, Боб. Он будет говорить с каждым и со всеми. Но через нас.

- Не понимаю.

- Он только что сказал мне, что слишком много рецепторов и ему трудно
менять настройку. Каждый из нас четырех будет транслятором.

- Как на радио? - спросил Корнхилл.

- Почти. Готовьте ваши вопросы, господа. Он сейчас включится.

- Но вы успели его спросить, кто он и откуда?

- Не успел. Спросите сами. А мне надо заправиться перед сеансом. -
Рослов уже глодал жареного цыпленка.

- Предлагаю регламент, - вмешался до сих пор молчавший Шпагин. - Четыре
настройки - четыре транслятора - это максимальная продолжительность
сеанса. Первую настройку - вопросам профессора Мак-Кэрри, вторую -
Рослову, третью - мне с Яной, четвертую - вам, господа. Не обижайтесь: все
предшествующие вопросы учтут и чисто научный, и общечеловеческий интерес.
Вы дополните то, что мы упустим или забудем. Просьба задавать вопросы
вслух, а не мысленно, мысленного контакта с нами не будет - передача, как
выразился Корнхилл, пойдет через одного. И воздержитесь от личных, я бы
сказал, неинтересных вопросов.

- Что значит "личных"? - спросил лорд Келленхем.

Ответить Шпагин не успел. Он вытянулся, побледнел, кровь отхлынула от
лица, отдавая весь свой поток мозгу, и заговорил странно глухим голосом
без интонаций и пауз, - Шпагин не Шпагин, а электронная машина с ее
обезличенной акустикой.

- Я жду, профессор Мак-Кэрри.

Мак-Кэрри от волнения даже не мог начать, два раза стеснительно
кашлянул и только потом спросил:

- Кто вы?

- Не знаю.

На мгновение Мак-Кэрри потерял дар речи, затем сказал:

- Не понимаю вас.

- А я - вас.

Мак-Кэрри уже вновь обрел присущее ему хладнокровие и, не повышая
голоса, медленно и раздельно пояснил:

- Вы не Бог и не человек. Вы невидимы и тем не менее существуете. Ваши
познания несомненны и значительны, и тем не менее ваш мысленный контакт с
человеком возможен для вас только в пределах этого рифа. Когда я спросил:
кто вы, я имел в виду - живое существо или машина?

- Ни то, ни другое. Я саморегулирующаяся система с ограниченным кругом
задач.

- Каких именно?

- Все они сводятся к одной - полноте системы. Синтез информации о
Земле, об эволюции живого вещества вашей планеты, о человеческом разуме, о
знании, накопленном человечеством с тех пор, как оно научилось мыслить.
Применяя земную терминологию, я - нечто вроде электронной памяти вашего
мира.

- Значит, все-таки машина с ограниченной задачей накопления информации.
Суперколлектор.

- Память - это не только накопление информации. Это и отбор, и
кодирование, и оценка, и управление, когда из хранилища извлекается нужная
информация, и забвение, когда информация уже не нужна, и тактическое ее
использование, и стратегические ресурсы. Акт суждения - основа мышления -
немыслим без самоорганизующейся системы памяти.

- Практически - всей работы мозга.

- Нет. Мозг отвечает за все. Память - только за накопленный жизненный
опыт. Я не супермозг, и мои биотоки - только датчики информации.

- Ваша природа, устройство, организация?

- Не знаю.

- Вы же не можете не знать элементов, образующих вашу систему.

- Я знаю только то, что накоплено человечеством. У него нет информации,
определившей мое появление, мою организацию, мои возможности, мое прошлое
и мое будущее. Нет такой информации и у меня. Все, что я знаю о себе, я
узнал от человека и через человека. И то, что я невидим, что привязан к
этому острову, что могу защищаться, создавая поля неизвестной мне природы
и мощности, и вызывать у любого человека в пределах острова гипносон и
гипномираж любой глубины и реальности. Я ничего не знаю о Разуме,
создавшем меня и забросившем на эту планету. Иначе говоря, и для вас и для
себя я - "черный ящик", как вы называете систему неизвестной конструкции,
о которой можно судить только по ее реакции на то или иное воздействие.

- Как я вас понял, ваши знания - это наши знания, и то, что мы будем
думать о вас, как исследовать и оценивать эту неизвестную нам систему,
станет и вашим знанием?

- Безусловно. Только выводы из ваших противоречивых суждений я сделаю
быстрее, точнее и приближеннее к истине. Вот почему и такая информация не
выйдет из круга моих задач.

Шпагин вздохнул и потянулся. Гипсовая маска снова стала лицом. Он даже
улыбнулся, хотя и с усилием.

- Устал? - спросил Рослов, и в неожиданной тревожности его интонации
сразу сказалось то, что обычно не слышалось в иронической полемике или в
яростных спорах - суровая нежность дружбы, давней и верной мужской
привязанности.

- Пожалуй, нет, - сказал Шпагин, - только голова чуточку кружится.

- Резкая перемена кровообращения. Мозг отдает излишний приток,
капиллярные сосуды кожи получают сверхнорму, и вы уже розовеете, как
девушка, - пояснил Керн. - Интересно, чья очередь? - спросил он.

Вопрос был излишним. Отключился Смайли, сразу ставший похожим на
бронзового бирманского божка с отлитым оскалом улыбки.

- Спрашивайте, Рослов, - сказал Мак-Кэрри, - он ждет.

- Ты повторил мою легенду, - тут же включился Рослов, - почти слово в
слово. Случайно или сознательно?

Смайли - уже не Смайли - ответил однотонным деревянным голосом:

- Конечно, сознательно. Я не знаю случайных умозаключений. Твоя
гипотеза оказалась наиболее близкой к вероятному допущению. Я сопоставил
ее запись со своей информацией и повторил твои построения.

- Ты не подключался к нашему разговору - не мог подключиться: мы
разговаривали в гостинице. Значит, ты извлек легенду из моей памяти.
Извлек, сопоставил и повторил. Последовательный акт суждения. Сколько он
продолжался?

- Доли секунды. Я не отсчитывал.

- Для этого тебе понадобилась встреча со мной. И только в пределах
этого острова. Как же проходили встречи с Плутархом, Свифтом, Ньютоном и