вии. Для туркмена - Туркмении. И тэ дэ, и тэ пэ.
национализм, если только в его основе не лежит говеннейшая
мыслишка о примате одной нации над остальными? Смешно пред-
положить, но взросший в России после поражения в войне наци-
онал-социализм изначально отличался от его фашистского роди-
теля в гитлеровской Германии. Он никого не давил, не ломал
через колено, но, поставив во главу угла национальную идею
вообще, дал толчок для развития идеи русской, татарской,
башкирской, удмуртской, не говоря уж о тех нациях, которые,
отбившись от России, создали свои государства. Итак, отбро-
сив лошадиные шоры придуманного большевиками пролетарского
интернационализма, российская литература естественно избави-
лась и от двух комплексов, которые означенный интернациона-
лизм неизбежно вырабатывает. И, кстати, у прежних соплемен-
ников Ильина в избытке имевшихся. От комплекса "большого
брата", который (брат, а не комплекс) прямо-таки обязан всех
вокруг окормлять и крылом осенять. И тут же, как ни парадок-
сально, от комплекса собственной национальной недостаточнос-
ти: мол, коли ты старший, то не выпячивай себя, поскромнее
будь, молчи в тряпочку. Восемь почти десятилетий истории по-
кинутого Ильиным эСэСэСэР страшно доказали, во что могут
превратить страну и народ (и народы!) эти два миленьких
комплекса. Ильину тем более страшно, больно, горько - что
еще? - было ТУ жизнь вспоминать, что он ее всю дорогу ЭТОЙ
поверял. В чью пользу, догадайтесь с трех раз?.. Пролетарс-
кий интернационализм, сочиненный дедушкой Лениным, оказался
вульгарным имперским эгоцентризмом, не подкрепленным ничем,
- только "всебратскими" и "всепланетными" амбициями. Мы наш,
мы новый мир построим. И писатели, верные, блин, подручные
партии большевиков, вместо того, чтобы лудить нетленки, куч-
но и радостно созавали Голема по имени "Советский Характер".
Он, Голем, мог быть русским, грузином или чукчей (только,
упаси Бог, не евреем!) - неважно! Важно, что он, Големушка,
был советским, то есть лишенным национального... И к литера-
туре эти Големы (как и их создатели) никакого отношения не
имели. К настоящей, а не подручной партии...
се уверился Ильин, просто обязана быть национальной - по ду-
ху, по форме, по сути, по чему там еще! Тогда она - Литера-
тура, а не халтурный учебник по прикладным способам выжива-
ния.
упрекать в национализме. Национализм - это мета. Кровь. Пот.
Князь Мышкин и Раскольников, Пьер Безухов и Печорин, Базаров
и Гришка Мелехов - русскими они были, узнаваемо, до боли
русскими! А Тевье - евреем и никем иным. А Жюльен Сорель или
Эмма Бовари - французами. А всезнающий доктор Хиггинс - анг-
личанином. А Флем Сноупс или Скарлет O'Xapa - американцами и
только американцами, потому что единственно Америка смогла
родить абсолютно новую нацию, слив воедино негров, евреев,
англичан, французов, русских, китайцев, индусов и еще мно-
жество народов, научив их гордиться тем, что они - американ-
цы. И дай ей, Америке, Бог здоровья и счастья, коли так! Они
в интернационализм не играли, они - американцы! - все вместе
строили свою страну.
на? У Мересьева? У Кавалера Золотой Звезды (кто, любопытно,
помнит его фамилию?..) У Строителя Города-На-Заре?.. Нет у
них национальности, нет корней, они безродны и, не исключе-
но, бестелесны. И Родина у них - не Россия или Литва, не
Грузия или Молдавия - Голем эСэСэСэР, который силой застав-
лял и заставляет себя любить, а тех, у кого не получается, -
тех к стенке, к ногтю, к кайлу, к шприцу с аминазином...
окунувшись с головой в накопленное за десятилетия без войны
(без него, Ильина...) богатство, Ильин, всегда влюбленный
читатель, ощутил в современных ему книгах могучие токи (или
соки? что менее заштамповано?..), идущие в Сегодня из Вчера
и Позавчера российской и русской литературы. И славно ему
было почувствовать гордость за свою национальность, ибо гор-
дость эта рождается из Поступка (Человека, Нации, Страны), а
закрепляется Словом (писательским и ничьим больше).
кой Африке, среди кактусов и агав, тоже родится кое-какая
изящная словесность, но, поскольку южноафриканские комми су-
ществуют в изоляции от остального мира (и ООН к тому руку,
то есть, голос, приложила...), то узнать, насколько она
изящна, не представляется возможным. Границы на замке.
полицейский на своем желто-синем "мерее" для смеха сюда за-
рулил, чтоб Ильин ему сдался, а этого рыжего террориста чтоб
повязали. Так нет! Куда смотрит гебе, и не хотел, а удивился
Ильин, какого фига оно недешево пасет безвинного слесаряко-
телыцика, а явных террорюг из очередных "ротенбригаден" без-
думно терпит посреди Москвы? Или террорюги - сами из гебе?..
трахнутом взрывом мозгу Ильина, но не испарилась вовсе, а
зацепилась за что-то, за случайный синапс, и осталась там -
до поры.
ду же и улыбаясь, и еще ручкой пополоскал перед собой: - Ми-
лости просим.
ра, засунув руки в карманы, и праздно задавал праздные воп-
росы. - Если я домой хочу? Если вы, милейший, мне подозри-
тельны, а ваш бездарный водило и вообще мерзок? С каких это
пор безвинного человека среди бела дня суют в лилипутскую
машину, влекут невесть куда на опасной скорости и еще пинают
в шею "вальтером", калибр 9 мм, с глушителем?..
сортир, вулканически распираемый изнутри, а его, блин, не
пускали, вопросами мучали, потому он и заныл торопливо и
склочно:
гляньте. Гляньте-гляньте! У него же кулак с голову скаута,
он бы и убил, если б не мой "вальтер", не мой "вальтерчик"
золотенький... - И вдруг завыл на высокой ноте: -
Ой-ей-ей-ей-ей...
а Борода (фамилия? Прозвище? Кличка?..) спросил:
рыжий снялся с места и сразу исчез, вроде бы телетранспорти-
ровался. Как Ильин со своим МИГом. - Понос у него, - объяс-
нил Ильину Борода. - Обожрался, гад. Вы понимаете, Иван Пет-
рович, с каким материалом приходится работать? Но другого
нет. В революцию, любезнейший, всегда тянуло убогих, обижен-
ных Богом и людьми, закомплексованных, ибо что может быть
лучшим ключом к собственным комплексам, как не стихия рево-
люции, позволяющей тем, кто был никем, стать всем... - и
эдак-то он за талию Ильина прихватил, мягко-мягко повел по
ступенькам, тираду свою излагая, и ввел в Прихожую, где по-
мог снять куртку и повесил оную на оленьи рога, торчащие из
стены. Олень, похоже, остался по ту сторону стены, проткнул
ее сходу да так и сдох, не выбравшись на волю.
Ильин.
симе", что теперь по предсказанию? В околоток? - Ильин от-
лично запоминал прорицательства Ангела, привык запоминать,
потому что они все - как один! - сбывались. Или не сбыва-
лись, если Ангел успевал вмешаться. - Или "Максим" и психуш-
ку в Сокольниках можно считать околотком?
луй, нельзя считать. Ресторан это ресторан, а околоток -
совсем другое... - высказав сию мудрость, он предположил: -
Может, это вот и есть околоток? А Борода - главный околоточ-
ный... - засмеялся. Закончил: - Бди, Ильин. Я с тобой.
"революция". Рыжий дристун, оказывается, шел, шел и пришел в
Пехов Алексей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Земляной Андрей
Шилова Юлия
Лукин Евгений