Чтение 39–й страницы книги ~Власть Молнии~

Читрадрива закрыл глаза и представил свою добрую матушку такой, какой он
её запомнил - молодой, но вечно грустной. Ещё бы, нелегко ей пришлось после
пережитого позора... А виной всему проклятый князь-гохи!

- И где же светлейший бросил её? - спросил он Векольда.

- Ого, почти на границе, - откликнулся оруженосец. - Только почему бросил?
Была бы возможность, он бы женился на Ханае, так она его окрутила.

Читрадрива не сразу понял смысл этих слов. А когда понял, посмотрел на
старика со смесью презрения и недоверия. Векольд же в очередной раз наполнил
вином стакан, проглотил, чтобы промочить горло после долгого рассказа, и
вздыхая пожаловался:

- А то я не знаю всего, что они наговорили друг другу на прощание! Князь
не мог жениться на колдунье; солдаты и так толковали, что дело тут нечисто, а
что сказали бы другие! Да и Ханая призналась, что для неё выйти за гохи -
позор. И не только для неё, но и для всего её проклятого колдовского рода. Вот
они и придумали, что Ханая вернётся на свой хутор и скажет, что князь умыкнул
её силой. Ведь тогда, в ту самую ночь, никто толком за ней не следил, не до
того было. А если и видели, что она целовалась с князем, всегда можно соврать,
что она ублажила его и предотвратила тем самым резню. Кто из них что тут
придумал, не помню. Шептались они в последние перед расставанием часы долго, да
только я вход в княжеский шатёр стерёг, я всё слышал.

Читрадрива медленно поднялся. Нет, это не был подвиг Астор! Его мать
посмела влюбиться в чужака, пьяные солдаты которого едва не истребили целый
хутор. Святая оказалась на поверку блудницей...

Но как же так?! Это ведь его добрая матушка! Как же так?..

- Плакала она сильно, и князь тоже украдкой плакал, точно слабая женщина.
Потом выгнал её. Перед всем войском выгнал вон из шатра, чтобы солдаты
запомнили: вскружила девчонка голову его светлости, да надоела, значит, пошла
вон. Только я-то знаю, как всё было на самом деле. Я всё слышал. Околдовала
Ханая князя, вот что я скажу.

- Много ты понимаешь, солдафон несчастный! - вздохнула Эдана, вытирая
рукавом навернувшиеся на глаза слёзы. - Полюбил её князь, понял?

- Полюбил, как же! - возмутился Векольд. - Не может человек полюбить
гандзу, будь она хоть первейшей красавицей.

Что ответила женщина, Читрадрива не слышал. Он выскочил из горницы, вышел
во двор и пошёл вперёд, побрёл, не глядя под ноги, не имея определённой цели. И
только примерно через час, когда тени вытянулись, а солнце скатилось к самому
горизонту, он понял, что на самом деле планомерно движется на северо-восток.
Туда, где остался замок князя...

- Эй, Читрадрива!

За спиной звонко стучали по утоптанной дороге конские копыта. Ничего, он
уже миновал мост, скоро начнётся лес. Не догонит!

И Карсидар тут же нагнал его, спрыгнул на землю и, взяв Ристо под уздцы,
пошёл рядом.

- Ну, и куда же ты направляешься, позволь спросить?

"А то ты не знаешь", - зло подумал Читрадрива, а вслух сказал коротко:

- Отвяжись.

- Мы ведь собирались на юг, - напомнил Карсидар.

- Я убью его, - без видимой связи с предыдущим бросил Читрадрива.

- Князя?

- Его самого.

- А как же Ральярг?

Читрадрива шёл не отвечая.

- Как же наш поход? Ты ведь сам говорил, что всю жизнь мечтал найти эту
страну.

- Теперь мне всё безразлично, - ответил наконец Читрадрива. - Теперь я
нашёл нечто иное - папашу. А его я поклялся убить. Не теперь поклялся, давно.
Пришло время сдержать обещание.

На плечо Читрадривы легла рука Карсидара.

- А твоё тайное общество? Уже забыл, что ли?

Читрадрива остановился, как вкопанный, обернулся к нему и проговорил с
болью в голосе:

- Да никому всё это не нужно. Подумаешь! Нет в этом народе настоящих
людей. Была когда-то моя мать, был я. Но мать влюбилась в гохи. И родила
меня... мне на горе. Всем на горе! А я... я... ранен...

Читрадрива помолчал, затем вынул из кармашка пояса перстень, потряс им в
воздухе и продолжил:

- Так что я убью князя. Столько лет ждать этого момента, найти отца так
внезапно... Не могу простить его. Не могу забыть! Он у меня помучается! Я
испытаю на нём худший из видов хайен-эрец. И перстнем твоим поиграюсь... Из-за
него меня столько унижали, и не только меня! Теперь я понял, отчего матушка так
быстро зачахла...

- Вот именно, - оборвал его горестные словоизлияния Карсидар. - Ты не
прав. Подумай только хорошенько, и сам всё поймёшь. Ты был рождён не от
ненависти, но от любви. От большой любви, Читрадрива. Твои родители расстались
из страха перед злой молвой. Ты вот давеча толковал мне насчёт всемирной власти
гандзаков. Подумай, если бы они не были презираемым народом, вдруг всё
сложилось бы удачнее. А, Читрадрива?

Тот лишь с потерянным видом молчал.

- Кроме того, разлука разбила их сердца. Князь ведь так и не женился, как
видишь. А твоя мать умерла совсем молодой. Как знать, вдруг она сильно
затосковала по любимому...

И Читрадрива не выдержал. Опустившись прямо на землю, обхватив свою
несчастную сумасшедшую голову обеими руками, он тихонько заныл, застонал и
заговорил:

- Я не понимаю, что происходит. Совершенно не понимаю! Моя дорогая матушка
оказалась на поверку добровольной любовницей гохи, а папаша нашёлся в виде
миленького знатного дедушки... Но я представлял его всю жизнь! И всю жизнь
представлял, с каким наслаждением убью его, разорву в клочья... А теперь...
Теперь не знаю, что делать. Совсем! Даже более того - не подозреваю. Спаси
меня, Карсидар! Спаси, если можешь. А нет, так убирайся, не мешай презренному
гандзаку гибнуть в одиночестве. Пошёл прочь!

Но Карсидар не уходил.

Глава X

НОЧЬ В ПРЕДГОРЬЕ

Темнота наползала с непривычной стремительностью. Вскоре мрак окутал всё,
лишь пламя костра выхватывало из него неширокий круг, на размытой границе
которого притаились неверные полутени.

- Ох, далеко же мы забрались! - прошептал Сол, боязливо оглядываясь
кругом. Хотя что можно различить в такой тьме...

Пеменхат поплотнее закутался в шерстяное одеяло. Холодно. А ему, старику,
вдвое холодней, чем прочим. Впрочем, гандзаку, видать, тоже не слишком уютно.
То ли они оба действительно плохо переносят холод, то ли сам Читрадрива любит
тепло в силу своего происхождения...

Гм! Ну и оборот получился с этим малым.

- Эй, Дрив, чего приуныл? - как можно дружелюбнее спросил Пеменхат.

Читрадрива тяжело вздохнул, завозился под своим одеялом, натянул его до
самого подбородка и промолвил:

- Я и не думал унывать. Так, просто.

- Что, переход сегодня выдался тяжёлым?

- Ага. Да и холодновато становится.

- Ну, что ты хочешь! Горы.

Действительно, теперь уже трудно было поверить, что ещё несколько дней
назад они изнывали от жары. Чем выше поднимались, тем холоднее становилось.
Спасибо Векольду, одеяла дал. Дорогу показывать наотрез отказался (как же!
сыночка на гибельный путь самолично подталкивать?!), но пару полезнейших вещиц
подбросил. Вот и одеяла тоже - хорошие такие, тёплые и одновременно лёгкие. И
продукты пришлись как нельзя более кстати. Особенно приправа из сушёных грибов.
Хороша южная кухня, но в грибах здесь явно ничего не смыслят. Вот он сейчас
приготовит такой суп, что просто пальчики оближешь! То-то спутники
порадуются...

- Слышь, Дрив, помешай в котелке, как бы не пригорело.

Читрадрива снова вздохнул.

- Послушай и ты, почтенный Пеменхат. Мы же договорились, что вы станете
называть меня Дривом на людях, чтобы те не заподозрили чего о моём
происхождении. А здесь горы, здесь свидетелей нет...

Вновь всплыла опасная тема! И старик почти физически ощутил, до чего
плохо, до чего неуютно Читрадриве. А тот то ли застонал, то ли охнул, затем
повернулся на бок и докончил:

- В общем, довольно язык ломать. Называй меня моим настоящим именем.
Полным. Читрадрива я. Понял?

Настоящее имя! Если так, то к имени Читрадривы следует добавлять титул
"ваша светлость", потому что он оказался княжичем, пусть и незаконнорожденным.
Правда, он отнюдь не рад этому факту. Да и "ваша светлость Читрадрива
Люжтенский" звучит, мягко говоря, несколько странно.

А глаза-то его как сверкали, когда Векольд распространялся насчёт прошлого
своего господина! И то сказать, Пеменхат пару раз слышал, как Читрадрива обещал
убить своего папашу, если таковой найдётся. И вот пожалуйста - объявился. Да не
простой солдафон, не грубый мужлан какой-нибудь, а сам князь Люжтенский!
Утончённой души человек, коллекционер редкостей и ценитель всего необычного. И
вдобавок оказалось, что он вовсе не бесчестил мать Читрадривы. У них была
любовь! Настоящее большое чувство, какое не всякому в жизни выпадает. И ребёнок
их был зачат не в отвращении и ненависти, но в любви...

А мать всю оставшуюся жизнь лгала. Лгала всем, в том числе и сыну. Бедная
Ханая! Из рассказов Читрадривы было ясно, что после его рождения она прожила
недолго. Ещё бы. Каких усилий стоило ей представлять перед всеми любимого
человека низменным подонком! Вдобавок зная, что и князь любит её, и что он тоже
ранен неотвратимой разлукой на всю оставшуюся жизнь. Ранен в самое сердце...

Милосердные боги! Спасибо вам, что вы так быстро отняли жизнь у несчастной