Чтение 49–й страницы книги ~Боги слепнут~

мелькали тени. Неясные, быстрые, волчьи силуэты. Воплощение смерти -
неопределенное ядовитое ничто. Они кидались на смелого защитника с яростью
воистину звериной, кидались и отлетали прочь.

У колыбели, крыльями раскинув руки, застыла женская фигура. Ее лицо
мелькнуло белым дрожащим пятном.

- Они пришли его убить! - прошипел Гет. Кормилица и сама знала это. Потому
и нависла над малышом, защищая. Гет кинулся к кровати. Убийца топал следом.
Женщина отлетела в сторону, ударилась о стену. Гет выхватил ребенка из
колыбели. Меч убийцы проткнул пурпурный матрасик. Пух взметнулся белым снежным
облачком. И тут меж Гетом и убийцей вновь возник таинственный заступник. Меч
сверкнул и погас под красной струею крови. Постум проснулся и заплакал. Гет
постарался заслонить своей плоской головой происходящее от глаз крошечного
императора. Как будто малыш мог понять, что означают эти красные брызги на полу
и стене.

- Не смотри, - шептал он. - Только не смотри.

Но смотреть было уже не на что. Убийцы кинулись вон из спальни. Грохотали
калиги гвардейцев в коридорах. Возня человеческих тел, чей-то предсмертный
вскрик. Удаляющийся топот - напрасная попытка спастись последнего незваного
гостя.

- Я обещал Элию охранять ребенка, сказал спаситель. И Гет наконец его
узнал.

- Логос, не уходи! - взмолился он. - Я же гений. Если я умру, я умру
навсегда.

- Если понадобится, я вновь приду. Вер шагнул к окну. И исчез. Гет знал,
что он улетел. Но не видел, как он это сделал. Постум плакал навзрыд.

Бенита разбудили посреди ночи и доложили о покушении. Он сначала не понял,
потом пришел в ярость. Покушение устроила Криспина - больше некому. Идиотка,
какая идиотка! Теперь противники все свалят на Бенита. Бенита непременно
замажут. Больше других будет стараться Флакк и его продажный вестник. Скажут:
"У диктатора родился сын, и Бенит решил убрать императора". А Бениту
малыш-император пока совершенно не мешает. У диктатора достаточно других
сильных и подлых соперников. Нужно было посеять сомнение, чтобы в удобный
момент им воспользоваться. Криспина могла ему в этом услужить. Вместо этого она
решила идти напролом. Что теперь делать? Остается одно - отдать Криспину на
растерзание. Сама виновата, дуреха.

Диктатор вызвал к себе Курция. Бенит клялся всеми богами, что убийц
накажут по заслугам. Он брызгал слюной, вращал налитыми кровью глазами. Курций
верил, что Бенит был искренен в своем гневе.

- Найти заказчика будет несложно, - сказал Курций. - Двое задержаны. Один
уже дает показания.

Он глянул Бениту прямо в глаза. Смутится? Испугается? Но тот лишь еще
больше взъярился.

- Никому пощады! Никому! Я лично прослежу.

"Криспина, - подумал Курций. - Нет сомнения, это Криспина. Глупая телка!"

"Курций сейчас, конечно, будет торжествовать, - думал Бенит. - Но он
заплатит за свое торжество. И очень скоро".

Бенит вызвал к себе Норму Галликан. Вызвал, но она не пришла. Он послал за
нею во второй раз. Опять не явилась. В третий раз ее привели исполнители.

Она была раздражена, как будто это она была диктаторшей, а Бенит ее
подчиненным. На нее не произвели впечатление ни огромный таблин Бенита, ни
пурпурный наряд диктатора. Она без приглашения уселась на стул и закурила.

- Для тебя не писаны законы? - спросил он зло.

- Я не признаю тебя за правителя, - отвечала она. - Твой приход к власти
незаконен. Но раз уж встретились, давай поговорим. Я выскажу все, что думаю о
твоих нелепых теоретических изысках и о твоих смехотворных проектах.

Бенит опешил. Так с ним разговаривала только Летиция. Но там - спятившая
от горя девчонка, вообразившая, что ее защитит один титул Августы. А здесь
взрослая женщина. Впрочем, бабы не умнеют с годами.

- Что ты бормочешь? - он со всеми был одинаково "вежлив", и с
исполнителями, и с сенаторами, и с женщинами, как с гвардейцами. - Сенат
признал меня. Рим признал меня. Ты видела данные опросов? Восемьдесят девять
процентов поддерживают меня.

- А Элий бы не поддержал. Упоминание этого имени привело Бенита в ярость.

- Твой Элий - слюнявый идиот, который ничего не понимал в политике. И ты
не понимаешь. А повторяешь лишь глупости, которые тебе внушили.

- Кто внушил? - с невозмутимым видом поинтересовалась Норма Галликан.

- Трион. Или ты думаешь, я забыл, что ты работала в лаборатории этого
предателя? И ты еще не искупила свою вину перед Римом.

- Не искупила, - согласилась Норма. - Но стараюсь делать это каждый день.
Но дней мне не хватит, даже если я доживу до ста лет. Так что незачем попрекать
меня моей виной. Она безмерна.

- Я дам тебе шанс оправдаться.- Бенит самодовольно ухмыльнулся.

Норма не спросила - как. Она лишь приподняла бровь. Странно было слышать
такое от Бенита.

Так и не дождавшись вопроса, Бенит продолжал:

- Ты создашь для меня Трионову бомбу. Норма вздрогнула. Когда-то она сама
предлагала подобное Элию. Какое счастье, что Цезарь тогда ей ответил "нет". И
теперь она с удовольствием выдохнула это "нет" в лицо Бениту.

Он не ожидал, что она откажется. Был уверен, что услышит "да". И потому на
мгновение опешил. Но лишь на мгновение.

- У монголов бомба! - заорал он. - Или ты забыла про Нисибис? Нам надо
срочно создать свою. Иначе Трион наделает их столько, что варвары уничтожат
Рим.

- Пошли диверсионную группу, пусть они уничтожат Триона, Плацидиан.

Это обращение, напоминавшее об его усыновлении, привело Бенита в ярость.
Он давно отбросил унизительную приставку от своего имени, никто его отныне так
не именовал. А эта дрянь осмелилась.

- Она мне указывает, что делать! Что ты понимаешь в военном деле или в
политике? Ничего. Занимайся своей наукой и оставь политику нам, профессионалам!

- Я и не знала, что у тебя есть профессия, Бенит. Можно узнать, какая?

- Я отдам тебя под суд за участие в создании бомбы, и тебя казнят
старинной римской казнью.

- Пусть казнят. Но я не буду создавать для тебя бомбу, Бенит.

Несколько мгновений он смотрел на нее в упор, будто пытался
загипнотизировать, потом неожиданно расхохотался.

- Разумеется, не будешь. У тебя ума не хватит ее сделать!

Она смерила его презрительным взглядом с головы до ног. Любой другой
смутился бы. Но не Бенит. Тот вообще никогда не смущался.

- Хорошо, - уступила Норма Галликан. - Считай, не могу, потому что дура. И
закончим этот разговор.

Бенит понял, что первую схватку проиграл.

- Я пошутил, - он похлопал Норму по плечу, как преторианца. - Ты умница,
детка. Твоя клиника - это чудо. Тебе удалось спасти столько ребят!

Норма смягчилась. Немного, чуть-чуть, но смягчилась. Клиника была ее
детищем. Куда более любимым, чем ее неведомо от кого рожденный малыш.

- Не так уж много. Всего тридцать два человека.

- Тридцать два! Это очень-очень много. Я представлю тебя к награде. Да,
да, тебя наградят дубовым венком*.

* Дубовый венок в мирное время - очень редкая награда

Она улыбнулась, решив, что разговор о Трионовой бомбе закончен.

- Ну что ж, я не откажусь, если Рим оценит мои заслуги. А вместо венка дай
мне денег. Три миллиона.

Бенит на мгновение растерялся от подобной наглой просьбы.

- Зачем?

- Мне нужна счетная машина, которую недавно сделали в Александрии. Она
занимает три комнаты. Но это неважно. Главное, что я смогу подобрать на ней
доноров для пересадки костного мозга. Для меня сделают новый агрегат. Быть
может, он будет чуточку поменьше. - Она схватила листок и принялась писать. -
Да, трех миллионов хватит. Пришли их на счет клиники. Как можно скорее. - Норма
поднялась и не спрашивая разрешения вышла из таблина Бенита.

Бенит тут же кликнул Аспера.

- Весь компромат, который есть, на эту суку. Я придавлю ее, как лицеистку
в темном углу, а она будет визжать: "Ой, не надо, ой, не надо!"

Аспер подобострастно захохотал. Бенит любил, чтобы над его шутками
смеялись. И Аспер научился смеяться почти натурально. За это Бенит его и любил.

- Кстати, есть какие-нибудь новости от Курция?

Есть. И вполне ожидаемые.

- Криспина?

- Она, кто же еще. Старый пес вышел на ее след без труда. Дуреха тут же
раскололась, едва Курций задал пару вопросов. Перетрусила и...

- Ну что ж, иногда и псов надо использовать. Пусть ее осудят... - Бенит на
мгновение задумался. - На изгнание. Можно организовать?

- Вполне.

- Дочка, разумеется, останется в Риме - она-то ни в чем не виновата. А
мамаша не будет нам мешать.

Элий спал теперь всегда в комнате с открытыми окнами. По ночам снился ему
переход через пустыню. Во сне рот пересыхал, и губы слипались так, что их было
не разомкнуть. И тогда прохладный ветерок, залетевший в окно, напоминал, что
пустыня осталась позади, и Элий просыпался. Жадно хватал со столика заранее
приготовленную чашу с водой и пил. Пил и не мог напиться.

Вот и сейчас проснулся. Окно приморской гостиницы, в которой они
остановились под вымышленными именами, было открыто. Ветерок холодил лицо, вода
смочила воспаленные губы. Что-то не так. Элий протянул руку. Постель рядом была
пуста.

- Летиция! - позвал он.

- Я здесь. - Она сидела на подоконнике, обхватив руками колени. Ее длинные
волосы стекали по плечам. В прежней жизни Летиция была хрупким подростком с