Марианна АЛФЕРОВА

ПЕЙЗАЖ С ОСТРОВОМ НЕВО

Ночь, не наступая, кончилась. Забликовало по стенам от стекол
соседней дачи и Женька натянула одеяло на голову, надеясь еще полежать.
Под шерстяным пологом там всегда до рассвета мир смутен и тесен. И если
покрепче зажмуриться - можно увидеть озеро, полное синевы, и непременно с
волной и белесыми барашками. Говорят, озеро было как море, только не
соленое...

Ладно, хватит!.. Женька брыкнула ногой, скидывая одеяло, и затащила
на кровать ком одежды - детская привычка балованного ребенка. Со штормовки
на постель посыпался песок... Теперь без толстой куртки ходить нельзя,
хотя в полдень печет невыносимо. Но и не раздеться - иначе сгоришь...

Одетая, Женька осталась лежать - на улице ждать не хотелось. Там
наверняка холод и льдом хватануло, распарит только к полудню. Кто-то
стукнул костяшками пальцев в стекло. Женька подскочила на кровати от
неожиданности, хотя давно ожидала знака. Она подбежала к окну, распахнула
раму и перевесилась наружу. Сразу обожгло по-зимнему холодным воздухом. А
следом ударило солнце и ослепило...

Коляй стоял под окном прямо на клумбе и выковыривал носком ботинка
чахлое растеньице, что пыталось несмотря ни на что жить...

- Долго спишь, соседка, - пробормотал Колька и, передернув плечами,
подбросил рюкзак на спине.

- А где твой... как его... Рем?

- Рем на берегу будет нас ждать, у лодки...

Женька выбросила в окно рюкзак и следом выпрыгнула сама.

Коляй презрительно выпятив губы, сунул в рот комок хлебной жвачки. В
защитных очках-консервах и надвинутой на брови кепке он напоминал бандита
из давних полузабытых фильмов.

- Фляги взяла? - спросил он гримасничая в попытке выковырять жвачку
из зубов.

- Целых три.

- А воду?

- Стакан будет...

- Мало для приманки, - заметил Колька.

- Рем пусть воду тащит, а у меня больше нет, - огрызнулась Женька.

- За Ремом ружья.

- А у меня топор!

Когда речь заходила о воде Женька злилась. Все будто сговорились
зариться на ее крошечную законную долю и доказывать, что имеют больше
прав... И порой ей казалось, что она в самом деле должна уступить, а
почему - не понимала.

Они шли прямиком через бывшие огороды. Мелкий чахлый кустарник
прорастал там и здесь. Кое-где пытались сажать на неровных горбатых
грядках. Повсюду стояли водосборы из ржавого железа. Но отравленный дождь
не спасал и все умирало, покрытое будто саваном, помутневшей от яркого
солнца пленкой.

Следом за ребятами, не отставая, но и не пытаясь догнать, брел старик
в телогрейке и с ведром в руках. За стариком плелась собака. Пес облинял,
а розовая голая кожа покрылась темными пятнами и язвами, лишь на хвосте и
морде уцелело немного белой шерсти. Старик остановился возле колодца. Пес
покорна ждал, вывалив язык и глядя на хозяина преданными слезящимися
глазами. Старик зачерпнул ведро и низко наклонившись, понюхал содержимое,
а затем с размаху выплеснул под ноги черную густоватую жидкость мало
напоминающую воду. Пес поджал хвост и отошел будто провинился перед
хозяином. А старик, позвякивая ведром, поплелся дальше к следующему
колодцу.

- Дурак! Не понимает, - хмыкнул Колька. - Найдись хоть в одной дыре
чистая вода, сюда такая толпень набежит! Дедулю вместе с бобиком раскатают
в пыль. А главное - Минводсбыт был бы тут как тут. Пожалуйте: талоны,
блатари, трехметровые заборы.

- А вдруг родник пробился, - предположила Женька желая позлить Коляя.

- Родник! Здесь одно дерьмо фонтанирует!..

Через две-три фразы Колька всегда сбивался на грубость и потому
больше двух фраз подряд Женька старалась с ним не говорить. Сделав вид,
что последних слов не слышала, она достала из рюкзака тюбик защитного
крема и принялась намазывать жирную бесцветную кашицу на лицо. Коляй
снисходительно хмыкнул и отвернулся.

Садоводство, наконец, кончилось. Они прошли через поваленный забор и
углубились в лес, сухой и серый. Лес умер несколько лет назад и его чудом
не спалили - пожары вспыхивали среди сухостоя постоянно, а тушить было
нечем. Но этот клочок Бог пока миловал. Дачники тайком ходили сюда с
топорами - повсюду мелькали кривые пеньки. В лесу почва еще не
разогрелась, под ногами то и дело похрустывал ледок. Женька не удержалась
и сунула в рот ледышку, но тут же стала плеваться, лед был горьким и
влага, растопившись, обожгла язык.

- Ты что, чибик? [чибик - человек без карточек] - Коляй повертел
пальцем у виска и почти тут же вскрикнул, наступив на острый, как гвоздь,
побег феррапланта.

Постепенно лес поредел и отступил, открывая берег, когда-то песчаный,
а теперь покрытый коростой засохшей грязи из которой торчали пучки жухлой
травы. Озеро казалось черным, причем, мутно-черным, без блеска.
Поверхность едва колебалась, как жирная похлебка в миске. А над озером в
бесцветном, лишенном глубины небе, плавал белый слепящий диск.

Рем стоял на берегу возле перевернутой вверх дном старой лодки.
Вообще на берегу лодок было множество, но все гнилые. И уж вовсе
непригодный валялся на боку, как дохлая рыбина, старый проржавевший катер.
Рем, как обещал, принес ружья: одно, огнестрельное, висело у него через
плечо, другое - парализатор, стреляющий ампулами со снотворным, лежало
возле лодки.

- А, дружище! - крикнул с излишней восторженностью Коляй, и в голосе
его проступило жалкое, заискивающее.

Рем обернулся и милостиво кивнул. Он был в белом, вернее, когда-то в
белом, а теперь в замызганном и драном костюме. Носил его Рем с таким
видом, будто костюм был по-прежнему белоснежным, а широкополая порыжевшая
шляпа, которую Рем держал в руках, необходимым дополнением
аристократического наряда так же, как и защитные очки в щегольской
сетчатой оправе. У Рема были светлые волосы, сухие и ломкие, а лоб и щеки
покрывали мелкие гнойнички и язвочки.

- Рем, а ты сам кликуху придумал или предки постарались? -
поинтересовалась Женька, желая как-нибудь задеть этого доморощенного
аристократа.

- Это обещанный ценный кадр? - повернулся Рем к Коляю.

- Мы дадим ей топорик, - виновато предложил Коляй.

- Можно и пилу, - ответил Рем, приподнял очки и, прищурившись,
взглянул на Женьку. Серые с краснотою глаза мелькнули и тут же спрятались
за темными стеклами. - А может она сядет на весла?

- Ты во всем так обессилел? - ляпнула Женька, воспользовавшись
Колькиной манерой шутить.

Рем удивленно приподнял брови и покачал головой, а Колька заржал.

- Ладно, беритесь за лодку, - махнул рукою Рем и водрузил на макушку
облезлую свою шляпу. - Отплываем... А то всех страшасиков провороним...

Лодку лениво приподнимал поток черной жижи, которую по привычке еще
называли "волной", хотя озеро лишь лениво булькало, выстреливая вверх
фонтанчики грязи. Николай старательно погружал весла и лодку рывком
швыряло вперед, а потом она лениво проседала на густой, но одновременно
плохо держащей "воде"...

- Дерьмо пополам с нефтью... Мистер и мисс, в один прекрасный момент
мы провалимся в эту жижу, как в Бермудах... - рассуждал Колька.

- На ртуть и свинец тоже не скупились, - заметил Рем. - Но все
клянутся, что этот коктейль получился сам собой...

Солнце поднялось уже высоко, и почти внезапно холод сменился жарою.
Явственно ощущалось, что каждый новый поток воздуха жарче предыдущего и
смрад, идущий от озера, все усиливался. Люди, как рыбы, которых больше не
было в озере, раскрывали рты, задыхаясь.

- Все, больше не могу, - пробормотала Женька и, содрав штормовку,
осталась в одной футболке.

- Зря, - заметил Рем с сожалением и, приподняв очки, вновь бросил на
нее пристальный взгляд в упор. - Поджаришься...

- Плевать... - Женька блаженно откинулась назад, ощущая приятное
жгучее покалывание на щеках и шее. - Это наше солнышко, родное, мы его
пока не изгадили... Я верю в хорошее, - заявила она, предвидя насмешки, но
не в силах остановиться. - Мы еще доживем до того денька, когда озеро
станет синим. И будем купаться. Через двенадцать лет вся вода сменится, а
через двадцать четыре...

- Ты помрешь к тому времени, если будешь загорать, - заржал Колька.

- Какие двенадцать лет! Какие двадцать четыре года! - возмутился Рем.
- Водообмена нет! Вся площадь обора озера, уделана напрочь. Ты собираешься
сидеть и ждать двенадцать лет, а ты хоть знаешь, что в озеро не поступает
ни капли чистой воды? Что мало-мальски пригодную воду к нам вообще не
пропускают, а потребляют сами?!

- У, сволочи! - сделал свой вывод Колька.

- Кто сволочь-то?! Мы и есть сволочи, - крикнула Женька в порыве
самобичевания.

- Ты - может быть, а я нормальный, - парировал Колька. - Страшасик! -
Рем ткнул пальцем в серое пятно, что пузырилось на черной поверхности. -
Туда, скорее!