и толкнул обе створки двери. Энн-Мари, поколебавшись, шагнула первой. За
нею Гранд. Зал был пуст, так же как и коридор. Здесь только что мыли полы
и стулья стояли перевернутые на столах, зеленый занавес был задернут и
закрывал сцену. Летающие кресла покачивались низко, чуть повыше столов,
поджидая седоков.
следом. - Сейчас начнем. Ждали только вас...
руки у нее дрожали, а голос охрип и стал грубоват и низок.
как приканчивают роботов, а ночью роботы глядят на своего хозяина.
дверь отворилась и трое мужчин в светло-серых спортивных костюмах с
винтовками в руках вошли друг за другом и двинулись меж столов к сцене.
Летающие кресла послушно опустились к их ногам. Все трос уселись. Один был
толстоват и никак не мог поместиться на узком сиденье, пришлось ему
водрузиться боком, свесив ноги через подлокотник, будто в дамском седле.
Ему было неудобно и он все время заваливался набок.
шеей и плоским лицом, на котором рыскали бесцветные, мелкие глазки.
стороны, открывая сцену с блестящим полом и ярким мишурным задником. На
сцене по-прежнему стоял стул с высокой спинкой, тот самый, на котором
здесь в предыдущем представлении восседала рыжеволосая девица. Теперь на
нем сидел человек в распахнутом на груди золотистом кимоно и белых шортах.
Это не была подлинная одежда Деша, но тот, кто устраивал представление,
знал многое об Артуре Деше и даже о его пристрастиях к одежде...
плечи, судорога перекосила побелевшее лицо. Автоматически мозг Гранда
увеличил и приблизил изображение. Робот почти вплотную увидел капли пота
на лбу и прыгающие губы. Но отчаянная попытка длилась всего несколько
секунд, а потом Деш бессильно обмяк и голова его запрокинулась набок. Стал
отчетливо виден давнишний шрам на шее. Действие парализатора еще не
кончилось...
шагнула к сцене, будто ничего и никого у же кроме него не видела.
Глаза его, обмелевшие от боли, теперь вдруг ожили и губы шевельнулись...
грохнул выстрел, быть может за секунду, а может за десятую долю этой
секунды, Гранд вскочил на стол и оттуда метнулся в воздух и ударил изо
всей силы по летающему креслу. Кресло нырнуло вбок и ударилось о соседнее.
Сидящий там, как амазонка, толстяк с тонким вскриком вывалился вниз и
выронил винтовку.
Гранда бестолково, почти не целясь, наслаждаясь самим процессом, как
стреляют мальчишки из игрушечных лучеметов. А Гранд, не обращая внимания
на эту пальбу, вновь ударил по креслу здоровяка, стремясь выбить его, но
тот будто прилип к сиденью и выстрелил в Гранда в упор, но пуля лишь
прошила комбинезон и, звякнув по корпусу, скользнула дальше. Как видно,
потеха и состояла в том, что роботы пытались защитить человека и гибли...
А может и не все... Может он, Гранд, исключение... Старик ведь не погиб...
Но если б пальнуть в этих сволочей... Взгляд робота невольно поискал
винтовку на полу, что выпала из рук толстяка. Но ее не было... она будто
сама собой оказалась в руках Энн-Мари. С холодным и равнодушным лицом
девушка вскинула винтовку и выстрелила так, будто всю жизнь только и
занималась стрельбой. Здоровяк с плоским лицом, раскинув руки упал плашмя
на край сцены и медленно сполз вниз. Энн-Мари даже не повернулась в его
сторону - развернулась и снова, будто играючи, прицелилась. Третье кресло
опустело... Толстяк так и остался лежать распростертый на полу, стремясь
сойти за мертвеца, но безуспешно - тело его била дрожь... Но Энн-Мари не
смотрела на него, так же как и на Деша, которому наконец удалось сползти
со своего кресла и теперь он пытался сойти со сцены, поминутно спотыкаясь
и падая, будто еще не научился ходить. Гранд бросился к хозяину и помог
ему спуститься в зал... А Энн-Мари направилась к стойке, где обычно по
вечерам суетился веселый бармен, а теперь никого не было, лишь рядком
стояли стаканы и бутылки.
него из первой попавшейся бутылки, хлебнула и тут, задохнувшись,
закашлялась и, швырнув стакан на пол, зажала рот рукой, как зажимают
рану...
наигранной ласковостью в голосе. Так говорят с детьми и зверятами, когда,
набедокурив, те забиваются в угол...
к себе и сделать из звереныша вновь нежное и преданное существо... Дверь
отворилась и охранник влетел в зал. В руке его тускло блеснул пистолет
грубой формы, с тупым носом, похожий на детскую игрушку. Деш видел, как
взметнулась рука... Видел и винтовку в трех шагах от себя на полу подле
неподвижного человека в сером костюме. Три шага... Если бы Деш мог сделать
их... Гранд угадал его мысль и схватил винтовку.
Ты не сможешь!... Отдай! Иди к Энн!
уступил и бросился меж столиков к Энн-Мари, будто нырнул в холодную воду.
стойке. Еще выстрел. Это винтовка Энн... Потом еще... Наконец медленно,
так медленно, Деш поднял винтовку и прицелился... Но руки дрожали, и он
выстрелил почти наугад и тут же выронил оружие... А охранник стал медленно
проваливаться назад в коридор, цепляясь пальцами за косяк.
растерянности разведя руки в белых тактильных перчатках. Энн-Мари лежала у
его ног очень тихо, будто решила отдохнуть, но что-то неестественное было
в изгибе тела, неестественное до вызова, до дерзости...
Ведь так?..
поднимать тело Энн-Мари.
теплой и липкой и в первую минуту Гранду показалось, что она обжигает ему
ладони. "Но ведь смазка в теле робота всегда нагревается... Ведь так?" -
хотел он спросить Деша. Но Деш, пошатываясь, уже брел к выходу из зала...
все, что мог. Давно огни салона погасли вдали желтыми и зелеными точками и
дома, провожавшие их в дорогу и бежавшие следом, отстали, уступив место
пустырям...
окружало. Несколько раз он проводил ладонями по лицу, тряс головой,
пытаясь прийти в себя, но тут же бессильно ронял руки и веки его против
воли смеживались. Со стороны могло показаться, что Деша просто одолевает
сон...
как Гранд уложил ее там, на заднем сиденье, Деш ни разу не взглянул на
нее. Не мог смотреть. Как не мог там, в каморке, подойти к отцу - жалкому,
обессилевшему, все равно что мертвому. Ничтожности и неподвижности он не
переносил просто физически.
давнишним его приятелем и о нем, Деше, был обязан знать все. - Не
угадаешь, где... Да, да, в салоне. Я хотел перехватить одного робота, но
опоздал. Его ликвидировали. Просто так уходить не хотелось и я прошел в
зал. Она сидела в кресле и палила в робота из винтовки. Тот корчился в
агонии, а она все стреляла и стреляла. Она сама была как кукла, с белым
пустым лицом и блестящими волосами до плеч. Когда забава кончилась, она,
не опуская кресла, спрыгнула вниз и в зале зааплодировали. Ее знали здесь
- она приходила часто. Но Энн-Мари не обращала внимания на аплодисменты и
крики одобрения. Со скучающим лицом она прошла к стойке, села на табурет и
заказала коньяк. Я подошел к ней и спросил: "А вы знаете, что им больно?"
роботам..." - и она выпила коньяк залпом.
знаете его? Его знают все. Он любит роботов больше людей."
Этот шрам - след сечки потрошителя... Я подставил свою голову вместо
робота..."
смеяться, но она не смеялась. - Ты глупец, Деш. А я люблю глупцов... А
Дальский Алекс
Березин Федор
Мережковский Дмитрий
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Мурич Виктор