П.АМНУЭЛЬ

КОЗНИ ГЕОПАТОГЕНА

- Не нравятся мне его методы, - сказал мой друг Шломо, когда Юрий
покинул, наконец, квартиру, ставшую похожей на большую казарму. Все
кровати в количестве пяти штук были расставлены в салоне, причем одна
загораживала собой входную дверь. В бывшей детской стояли теперь два стола
- один с кухни, другой из бывшего салона. А в бывшей спальне сгрудились
все шкафы, какие нашлись в квартире, причем самый большой шкаф невозможно
было открыть - дверцы упирались в секретер. Хорошо, хоть работу по
перетаскиванию мебели Юрий взял на себя и провернул операцию за неполных
два часа, не взяв со Шломо ни одной агоры в дополнение к положенным за
сеанс двумстам шекелям.

- Мне тоже его методы не по душе, - согласился я. - Но говорят, что
экстрасенс он хороший.

И тут Шломо выдал длинную фразу, которая в вольном и неточном
переводе с иврита звучала "говорят, что в Москве кур доят". Вместо Москвы,
правда, был использован Тель-Авив, а куры были заменены на индюков, но
смысл остался.

Предстояло решить, как привести квартиру в жилое состояние с
минимальными потерями. И сделать это до возвращения Миры с детьми из их
путешествия по Голанам. Я не уверен, что наши исправления, внесенные в
интуитивно расчерченную Юрием схему, были полезны для здоровья. Мне весь
вечер казалось, что я слышу звуки скандала и задушенный голос Шломо: "Он
же экстрасенс экстра-класса!" Не мог я ничего слышать - Шломо живет на
противоположном конце города.

Юрий Штейн позвонил мне на следующий день в семь утра и сказал
мрачно:

- Хотел застать тебя, прежде чем ты уйдешь на работу. Я ошибся.
Кровать маленького Хаима должна была стоять головой на запад, а я поставил
головой на юг. Передай Шломо, чтобы переставил. И мои сожаления.

Сожаления я передал с удовольствием.

На работу, кстати, я по утрам не хожу - единственное преимущество
свободной профессии историка.

Когда знакомишься с человеком, никогда не знаешь, к чему это
приведет. Вполне тривиальная истина, которая не нуждается в
доказательствах. Поэтому ограничусь примерами. Со Шломо Бен-Лулу я
познакомился в туалете на Тель-Авивской тахане мерказит. Выходя из
кабинки, он неловко ткнул меня локтем в нос, следствием чего стал обмен
дежурными любезностями, неожиданный ворох извинений и приглашение выпить
пива. Еще немного, и мы обменялись бы номерами страховок, будто речь шла о
дорожно-транспортном происшествии. В результате возникла дружба, которая
длится уже пять лет.

С Юрием Штейном мы вообще не знакомились. Если, конечно, под
процедурой знакомства иметь в виду называние имен и пожимание рук. К Юрию
Штейну я привел на прием мою племянницу, которая дала клятву все свои
болезни лечить только у экстрасенсов. У нее начался сильный кашель, мать -
сестра моя Лия - пыталась отправить Симу к семейному врачу, но та
уперлась, и мне пришлось идти с девочкой к Штейну, поскольку на расстоянии
ближайших ста метров от их дома других экстрасенсов не наблюдалось.

- Я не лечу кашель, - сказал Юрий Штейн, - я специализируюсь по
геопатогенным зонам. Завтра утром я к вам приду и посмотрю, что можно
сделать. Стоить это будет двести шекелей.

Он действительно пришел и сдвинул Симину кровать ближе к окну.
Небольшой труд за такие деньги.

Но кашель у девочки прошел в тот же день.

Кстати, пусть вас не обманывает, что я называю Симу девочкой. Так уж
привык. Ей как раз исполнилось двадцать два - возраст, близкий к состоянию
старой девы. Может, поэтому она отнеслась к работе Юрия так серьезно.

Юрий, Сима и Шломо - герои истории, о которой я хочу рассказать.
Главным был, естественно, Юрий, но и Шломо с Симой сыграли соответствующие
роли.

Произошло это в 2024 году, шесть уже лет назад. Помню, после того
злополучного дня, когда Юрий занимался перестановкой мебели в квартире
моего друга Шломо Бен-Лулу, прошла неделя. Мы сидели со Шломо в кафе
"Визави" на Кинг Джордж. Шломо ел шварму, а я запивал пивом. Так сказать,
разделение труда.

- Мне его методы не нравятся, - в очередной раз повторил Шломо, - но
результаты у твоего Юрия потрясающие, надо признать.

Оказывается, Шломо удалось убедить свою Миру хотя бы сутки пожить в
казарме. За это время у сына исправилось косоглазие, у старшей дочери
исчезли боли в колене, жена Мира перестала страдать от застарелого
геморроя, а сам Шломо излечился от радикулита. Ничего не произошло только
с младшей дочерью. Наверно, потому, что у нее никаких болезней не
наблюдалось со дня рождения.

Несмотря на очевидный лечебный эффект, жить в казарме было
невозможно, и Шломо переставил кровати обратно в спальни, сохранив,
по-возможности, установленную Юрием ориентацию относительно стран света.

- Интересно, как он все это узнал, - продолжал Шломо. - У него с
собой даже рамки не было.

Честно говоря, я думал, что Юрий пользуется обычным методом тыка, а
все остальное - следствие веры клиента в авторитет профессии. Но не
скажешь ведь верующему, что Бога нет.

- Интуиция, - сказал я. - Рамка - это для дилетантов.
Профессионал-экстрасенс видит энергетические аномалии внутренним зрением.

Шломо кивнул и продолжил военные действия по уничтожению огромной
горы салатов. Попивая пиво, я следил за изумительной блондинкой, сидевшей
за соседним столиком в ожидании кавалера, просаживавшего деньги у
игрального автомата. Кавалер не годился ей в подметки. Размышляя над
капризами природы и человеческой психологии, я не сразу расслышал слова
Шломо.

- А ну-ка, повтори, - попросил я, ухватив последнюю часть фразы.

- Я сказал, что, согласно теории решения творческих задач, подход
может быть двояким. Можно воздействовать на объект. А можно - на
окружающие параметры. Результат не меняется.

- И что же?

- Твой Юрий действует на окружающие параметры - переставляет мебель,
чтобы пациент не спал в точках, энергетически опасных для здоровья. Почему
бы не действовать иначе? Я имею в виду - менять расположение самих
геопатогенных зон.

Я не сказал, что Шломо по специальности - программист. Составить
любую программу для него - тьфу. Но в физике он понимает, кажется, меньше
меня. Так мне, во всяком случае, показалось, тем более, что толстый
господин в спадающих шортах вернулся к своей блондинке и чмокнул ее в
щеку.

- Глупости, - сказал я раздраженно. - Геопатогенная зона - это особо
расположенная структура в магнитном и энергетическом поле планеты. Как ты
ее сдвинешь?

- Она слишком худая, - сказал Шломо, проследив за моим взглядом, - а
сдвинуть геопатоген можно элементарно. Берусь составить программу.

Так вот и возникла идея операции "Мирный процесс".

Через неделю пришлось рассказать обо всем моей племяннице Симе. Дело
в том, что Юрий Штейн воспринимал Шломо лишь как клиента, не выполнившего
указаний целителя.

- Я вам мебель передвинул? - спросил он, когда мы со Шломо явились на
прием и изложили азы теории творчества вместе с азами теории катастроф. -
Передвинул. Зачем вы поставили все на прежние места? Я не могу отвечать за
результат лечения, если клиент не подчиняется указаниям.

- Меня лечить не надо, - вздохнул Шломо. - Я уже вылечен по гроб
жизни.

- Тогда я не понимаю...

И Шломо начал все сначала, причем Юрий демонстративно смотрел на часы
- в приемной ждал очередной посетитель.

Мы покинули целителя, ни в чем его не убедив.

- Тупой народ, - бурчал Шломо. - Ему подсказываешь, как можно
прибрать к рукам весь мир, а он воображает, что это ему ни к чему.

Вечером я отправился в гости к моей сестре Лие и, слава Творцу,
застал Симу дома, а не в творческом поиске.

- Очередного кавалера прогнала, - сказала Лия. - Так и помрет старой
девой.

- У него биополе всего три сантиметра, - пожала плечами Сима. - Зачем
мне этот энергетический урод?

- Ты это сама определила? - спросил я. - Или...

- Или, - ответила Сима, и я облегченно вздохнул. - Я повела его к
Юре, и тот сказал сразу, как только мы порог переступили...

Ну, это в характере господина Штейна - резать правду-матку. Однако
какова Сима! "Повела к Юре". И бесплатно, конечно.

- Симочка, - начал я. - У нас со Шломо очень важное дело. И только ты
сумеешь без смысловых потерь донести его суть до загруженного сознания
великого экстрасенса Юрия Штейна.

Убедить в чем-то великого человека невозможно. Великие слушают только