бьющих горизонтально фонтанчиков, каждый из которых был символом еще
недоступного ему понимания.
следом, чтобы восстановить изображение. Не удалось, и он закачался, будто
переступая с ноги на ногу, готовый в любую секунду броситься вперед или в
сторону. Щупальце оказалось проворнее. Наверное потому, что, в отличие от
него, знало чего хотело.
что сон тянулся нудной вереницей бессмысленных событий, и ей становилось
скучно, но сон не кончался, и тогда она вызывала какого-нибудь монстра о
двух головах, чтобы он испугал ее, и она проснулась. Ей действительно
казалось, что она может управлять своими снами.
что-то кричала, потому что чувствовала, как напряжены голосовые связки.
Хаим остался там без нее, он проснется в пустой квартире, испугается не
сразу - сначала подумает, что мама на работе, а отец в ешиве, - но потом
ему станет страшно.
на небесном своде, это и есть Израиль? И даже если так, где найти
Иерусалим? А найдя, как попасть?
локоть в тоненькие струйки бесчисленных фонтанчиков. Все они, как ей
казалось, вовсе не принадлежали к ее миру - они были босы, большинство
носило длинную, до земли, одежду, отдаленно напоминавшую платье-балахон.
Она искала глазами и нашла - худенькая девушка тихо стояла поодаль:
короткая стрижка, сарафан, приоткрывавший небольшую грудь, на лице
выражение легкого недоумения вперемежку с брезгливостью. Видимо, одна она
и услышала крик, потому что повернула голову и посмотрела Дине в глаза.
руки, она рванулась к Дине всем худеньким телом, но не сдвинулась с места,
будто ноги ее росли из почвы. Она была как деревце, такая же гибкая,
тоненькая и беззащитная.
помочь. Что бы ни происходило, она вызвала это сама, потому что прочитала
кодовый текст. Никакой мистики. Если она ушла, то может вернуться. Нужно
успокоиться.
легкость во всем теле, она будто парила над землей, хотя еще минуту назад,
казалось, была придавлена к ней тяжестью - возможно, скорее душевной, чем
физической. Правильные поступки облегчают душу, - подумала она и не
удивилась столь зрительно прямой интерпретации старой поговорки. Почему ее
шаг был правильным?
состоянии сделать ни шага. Девушка смотрела на Дину без испуга - она тоже
знала. Они протянули друг другу руки, переплели их будто ветви, и Дине
показалось, что девушке стало легче, она даже шевельнула ногой, сдвинув ее
на полшага.
беззвучен, но слова гулко отдавались эхом, будто возникали внутри черепа и
отражались от внутренней поверхности как внутри пустого шара. - Мне
кажется, я здесь очень давно. Год или два. Но ничего не изменилось. Стена.
Фонтанчики. Женщины. Небо будто карта. Солнца нет, а светло. И нет теней.
И не хочется есть. И не устаешь стоять. А идти не можешь. Я знаю, что
должна подойти к стене и умыть лицо из своего фонтанчика. Я знаю из
какого. Но я не могу сдвинуться с места.
попытаться вырвать из почвы деревце.
верхние пуговицы на сарафане. Под левым соском на коже кто-то красным
фломастером нарисовал мишень - две концентрические окружности. - Пуля
попала сюда. Я ничего не успела понять. Меня будто вытолкнули, и я увидела
себя сверху - я лежала и смотрела мне в глаза, и ничего уже не видела. А
они даже не убежали. Постояли, поговорили друг с другом. Я смотрела
сверху, и мне не было ни больно, ни страшно. А потом меня позвали, и
подвели трубку, я пошла по ней - на свет, свет все приближался, и я
побежала. И оказалась здесь. И все.
понимаю, - пожаловалась Дина. - У меня сын остался в Ир- Ганим.
помнишь число.
седьмое мая тысяча девятьсот пятьдесят девятого. От рождества Христова.
сорок лет?!
Дура была - от них не смоешься. Достали.
не привыкла.
- тех, что протягивали ладони к струям воды, и тех, что тщетно пытались
дотянуться, и тех, что, подобно самой Яне, стояли, прикованные к почве
силой, которая, конечно, не была силой тяжести, а чем-то иным, как
показалось Дине, силой морального запрета, например.
осталось в той жизни. А что оказалось в этой? И можно ли назвать это
жизнью? А если нет - то чем? Несмотря на все рассказы мужа о предстоящем
после прихода Мессии воскрешении мертвых, Дина никогда не принимала
всерьез идею загробной жизни души. Она видела - человек умирает и
становится прахом. Все остальное - фантазия, нежелание исчезнуть, жгучий
протест против пустоты.
остался след от зубов. Способ традиционный и нелепый. Разве в фантазии,
способной создать этот странный мир, мы не можем испытать и боль? Разве
ощущения света, страха, жалости менее реальны, чем чувство боли?
- ее мужа, ее Илюши, который всегда представлялся ей человеком упрямым,
готовым на многое ради собственного и семейного благополучия и так же
похожим на возможного Мессию, как она, Дина Кремер, в девичестве Гуревич,
- на бельгийскую королеву.
Илью в роли спасителя, то предстоит воскрешение мертвых, и все эти
женщины, если они действительно умерли где-то и когда-то, вернутся в
реальность. И Яна тоже.
вернуться, не уходя?
там?
тогда и поняла - это не карта планеты Земля. В небе отражался иной мир. И
Дине опять стало страшно, и, хотя она сдерживалась изо всех сил, но страх
возрастал, и перевалил барьеры, и выплеснулся, и ничто больше не могло его
сдержать, никакие трезвые мысли, которые мгновенно утонули в страхе не
вернуться, и сознание тоже утонуло, не оставив на поверхности даже
островка.
отключено, а подсознанием управляет страх. Дине казалось, что она спит,
причем сны сменяли друг друга, были абсолютно друг с другом не связаны и
внутренне противоречивы. Это были сны во сне, и многослойность их не
Махров Алексей
Контровский Владимир
Черепнин Владимир
Флинт Эрик
Орловский Гай Юлий