аль-Муталлиб, не сходя с места, дал новый обет: принять посланца богов как
собственного сына Абдаллаха, ибо означает это имя - "раб божий". А богам
принести иную жертву. И чтобы не впасть в гордыню, Абд аль-Муталлиб решил:
пусть назовет жертву прорицательница из Хиджаза, что в Ясрибе.
окажется мало, то еще и еще десять. Пока боги не скажут: довольно.
словом и жестом, проклинал себя за непродуманность действий (поддался
эмоциям, не посоветовался ни с И.Д.К., ни с Йосефом), но понимал, что
сделать ничего нельзя, он и не хотел уходить сейчас, и нужно было жить по
законам курайшитов, а какие там законы в шестом веке, да еще в Аравийской
пустыне, в Мекке, вовсе еще не священной? Мусе казалось, что иссушающая
жара выпарила из него все способности, он не мог, хотя и мучительно желал
этого, вернуться в серую синеву Саграбала, и даже родная Газа, казавшаяся
сейчас красивейшим местом во всех временах, была недоступна - как ни молил
Аллаха Муса, как ни напрягал все уровни разума, подвластные его сознанию,
сделать он ничего не мог. Он пришел сюда. Он остался здесь. Он ошибся. И
нет пути назад. Нет пути.
Мусе самой значительной.
жена Абд аль-Муталлиба, лишь на третий день преодолела внутреннюю
неприязнь к посланцу богов и поцеловала Мусу в лоб, отчего ему почему-то
захотелось плакать.
гадатель Хубал метал стрелы, и жребий пал на Мусу, и он понял, в чем был
смысл жертвы, принесенной им во славу Аллаха, и закрыл глаза, чтобы ничего
больше не видеть, но Абд аль-Муталлиб велел привести еще десять верблюдов,
и снова стрелы указали на Мусу, а потом еще и еще... Он едва держался на
ногах, тем более, что наступил полдень, и в загоне было невыносимо душно и
зловонно. Сто верблюдов терлись друг о друга боками, когда гадатель
провозгласил "боги говорят: хватит!"
его по плечу и славили, хотя новоявленный Абдаллах и не верил в их
искренность.
показалось, что мозг его распался на отдельные молекулы, которые в то же
мгновение были разнесены на расстояние многих тысяч парсеков друг от
друга. Он видел, чувствовал, слышал, обонял, но главное - понимал все, что
обонял, слышал и видел. Понимание всего лишь стало одним из каналов
восприятия - наравне со зрением.
Галактики. Звездная система, состоявшая из ста семидесяти семи миллиардов
трехсот шестнадцати миллионов звезд, обладала стабильным полем тяготения,
но в тридцати двух местах поле это казалось будто пробитым - на ровном
золотистом фоне лежали темные капли. Мгновенное удивление сменилось
мгновенным же пониманием - эти капли в обычном пространстве-времени были
ничем иным, как массивными двойными системами, содержавшими черные дыры.
Именно здесь, в эргосфере черной дыры, вращаясь вместе с падавшим
веществом, возникали кванты измерений-сфирот, не совпадавших с
традиционными пространством и временем.
миллиардов, населяющих Галактику. Ответ он нашел сразу - Саграбала в
Галактике не было. Не было его и в Местной системе галактик, а равно и в
ближайших скоплениях, на которые И.Д.К. бросил взгляд, сразу и однозначно
поняв, что искать Саграбал в четырехмерной Вселенной не имеет смысла.
раскладывал собственное понимание на временные интервалы) И.Д.К. понял,
что на Саграбал, где и когда бы он ни находился, привела их необходимость
создания Миньяна - не в том, конечно, достаточно примитивном определении,
которое дает ортодоксальный иудаизм, но в его истинном смысле, каковой и
открылся И.Д.К. одновременно с иным знанием - знанием того, что Муса
Шарафи может этот миньян разрушить, пусть из побуждений, благоразумных с
его точки зрения и даже благородных.
есть лишь представление.
его было спасти избранный народ. Распространить Код.
сказать, что, если поступком Мусы руководил Творец, то мы не должны ничего
делать, что исправить и вернуть?
воздухе над строящимся городом - пятно слабо шевелилось, будто спящая
амеба, и временами то ли сжималось едва ли не вдвое, то ли просто
удалялось к облакам и возвращалось обратно.
положение Мусы в том прошлом, каким оно открылось именно его восприятию?
за ним без лишних вопросов, а почему вдруг рядом оказался еще и Ричард,
выяснилось лишь впоследствии, когда они вернулись, и Ричард рассказал о
том, что следил за происходившим с момента исчезновения Мусы.
скорее даже отвесен, а с одной из сторон срезан будто острым ножом, и
поверхность камня (если это был камень, а не иной материал, которому, как
и горе, еще не придумали названия) зеркально отражала подступавшие к
склону долины. И.Д.К. стоял, придавленный собственными плечами, будто
коромыслами весов, на которых покоились в неустойчивом равновесии две
огромные, в несколько пудов, гири.
страну, окружавшую гору, но время, скользившее вниз, склон лет, веков и
тысячелетий.
и охватывал это трехмерное "когда" с точки начала времен, уходя в будущее
до другой, столь же бесконечно далекой точки, когда время закончится,
исчерпав себя.
сориентировался.
пространство является лишь четвертым измерением, ощущаемым как процесс, и
не более того. Так должно быть, к примеру, в эргосферах черных дыр.
иначе зачем мы здесь?
возникало, если смотреть на горизонт, который в этом мире представал не
привычной окружностью, окаймляющей видимую землю, но двумя точками -
впереди и сзади, - испускавшими и вбиравшими в себя все времена от их
бесконечно далекого начала до не менее бесконечного в отдалении конца.
Время вываливалось из точки и впадало в нее же, отстоявшую от самой себя
на расстояние поворота головы. Расстояние измерялось годами, и И.Д.К.
отмерил на глазок несколько столетий - примерно, конечно, он не видел пока
ориентиров и мог ошибиться. На пределе зрения проявились картины
средневековой Европы - возможно, это был Париж, возможно, иная европейская
столица: город был большим, только это и мог сказать И.Д.К., описывая
увиденное. В глазах зарябило от напряжения, И.Д.К. прикрыл веки и тогда
понял, что видел вовсе не земной город - да, время, но не место...
Если он видел перед собой временной срез всей Вселенной, найти здесь
Землю, и уж тем более - Мусу, было задачей поистине безнадежной.
взглядом охватив события не только земной истории, но и всего, что
происходило на этом срезе трехмерного времени во всей Вселенной.
осветивших всепроникающими квантами времени события, происходившие на
Земле, И.Д.К. опустился по горному склону и, будто сквозь гряду облаков,
проник к век девятнадцатый - Мусы здесь не было, путь лежал глубже, а в
семнадцатом веке Мусы и быть не могло, И.Д.К. не сразу понял - почему
именно. Он успел пронестись, будто на санках по снежной целине, сквозь три
века, и лишь тогда до него дошла простая, по сути, аксиома: в трехмерном
времени существуют свои запреты, и путешественник не волен
останавливаться, когда пожелает.
отдалилась чуть ли не в бесконечность, и И.Д.К. с ужасом подумал, что,
когда нужно будет возвращаться, он может и не найти того времени, откуда
Махров Алексей
Шилова Юлия
Акунин Борис
Херберт Фрэнк
Корнев Павел
Шилова Юлия