задницу погрею, подумал он.
средних лет латиноамериканец, - чего расселся? У тебя в Москве такая штука
была?
протянул ему что-то на ладони, а когда Хасин приподнялся, чтобы
посмотреть, то получил этой ладонью удар в ухо. От обиды у него потемнело
в глазах.
ног. Металлический кожух автоуборщика оказался не таким уж мягким, если
падать на него боком, да еще и щекой приложиться. Хасин понял, что, если
поднимется, то получит третий удар с непредсказуемыми последствиями.
Америка, - подумал он, - рай земной. Провалиться бы отсюда куда-нибудь...
но проконтролировать альтернативу не успел, и реципиент погрузился в
первую же существенную вариацию. Брайтон-бич, вот оно что. Следить за тем,
что стало с семейством Хасиных, когда оно отъехало вместо Израиля в Штаты,
у Рувинского не было ни желания, ни надобности.
начал просчет альтернатив ретроспекции - столетие в минуту. Как раз когда
латиноамериканец влепил Хасину вторую плюху, компьютер показал переход к
той альтернативе, ради которой новый репатриант был приглашен в институт
Штейнберга.
сыном Тита и принцессы Береники! Господи, как растекается время...
сидел на возвышении, держал в руках символы власти, а внизу шли легионы.
Пятый - этим даже отдых не нужен, они хоть сейчас готовы броситься на
стены, и своими телами вымостят дорогу к иудейскому храму. Герои. Спаси
нас Юпитер от героев. Герои хороши, когда полководец не знает, на что
решиться.
долгого перехода. Хороши. Эти - не герои. Эти думают, прежде чем выполнить
приказ. Выполняют. Но думают. Думающие солдаты хороши, когда полководец
точно знает, чего хочет.
какой приказ отдаст завтра? Идти на приступ или отступить? Нет - не то
слово. Римлянин не отступает. Не отступить - оставить все как есть. Того,
что он уже сделал, достаточно для триумфа. Это понимают и сенаторы, и все
наместники в Иудее и прочих провинциях. Разорить храм этого невидимого
бога Яхве - невелика честь для солдата. Для жреца - да, победа над чужим и
непонятным божеством, которое не имеет ни изображений, ни настоящего
имени. Пожалуй...
кто не знает сомнений. Он уже поставил "Свирепого Юлия", лучшую таранную
машину, к подножию Храма и ждет только его, Тита, приказа, чтобы начать
разрушение стены. В душе Тита шевельнулась неприязнь. Бог Яхве - чужой
бог, ради триумфа Юпитера и всех римских богов этот иудейский храм
необходимо разрушить. Но Яхве - бог, пусть и чужой. Как отомстит он за
поругание святыни?
простит. Что бы ни говорила она о своей любви, она еврейка, бог Яхве
нашепчет ей нужные слова. Женщина, через которую вещает мстящий бог,
это... Тит не хотел сравнений, он понял, что не хочет и штурма. Если он
решится разрушить Храм, то только под давлением генералов. Того же Павлина
или Лепида - из Десятого легиона. Или Марка Антония Юлиана, губернатора
Иудеи.
бог.
дитя мое...
вытянул ее вперед - над проходящими мимо легионами. Он принял решение.
после окончания смотра. И перед этим - отведи все таранные машины от стен
Храма.
императора Тита и императрицы Береники, принял титул царя Иудеи, Сирии и
Палестины. Он был уже в летах, но чувствовал себя прекрасно, болезнь
суставов, которая выматывала его последние годы, почему-то отступила. Он
счел это знаком небес, благоволением Творца, принес жертву в Храме и
вступил на престол с мыслью, что нет сейчас на всем Востоке государства,
которое могло бы сравниться с еврейским.
пригласил Первосвященника. Все привыкли к тому, что царь встает раньше
солнца, что важнейшие решения принимаются до полудня, и что каждый должен
высказать свое мнение, даже если это мнение противоречит царской воле.
Собрались в большом зале замка Давидова, поднялись на крышу, откуда
открывался вид на Иерусалим - Храм, кварталы ремесленников, торговцев,
простого люда. Решения принимались здесь - так повелось еще с царя Шмуэля,
правившего в Иерусалиме тысячу лет назад.
взглядом с Первосвященником Нимродом, он кивнул в знак того, что не
намерен отступать от намеченного вчера плана, - настало время покончить с
ересями. Вот уж тысячу и двести лет мы терпим на своей земле христиан,
которые полагают, что проповедник по имени Иешуа был Мессией. Вот уж шесть
сотен лет мы терпим на своей земле мусульман, которые извратили Тору
утверждением о божественности Мухаммеда из Мекки. Мы, евреи, терпимы.
Творец запрещает нам проливать кровь, если это не угрожает существованию
народа. До сих пор было так.
тяжелее, чем поднять на городскую стену тяжелый камень.
Храме жертвы Создателю, и Создатель не принимает их. Вы знаете это. Как
знаете и причину. Все началось с того, что христиане пожелали возвести в
городе свой Храм и установить в нем гроб Христа, чтобы молиться ему как
Господу. И мусульмане пожелали поставить свою мечеть у самой стены Храма,
мотивируя это тем, что именно отсюда вознесся в небо их пророк Мухаммед.
Мы еще не приняли решения, мы обсуждали его, потому что думали: может
быть, это угодно Творцу. Мы ждали знака, и мы его получили. Сегодня мы
должны принять решение. Я слушаю вас.
недельный срок. До конца месяца тамуз.
проповедуют против Творца. Они, чьи верования возникли из непонимания
Торы, убивают. От ножей мусульман только в праздник Шавуот погибли восемь
евреев. Изгнание - это означает долгую войну, потому что святыни их здесь,
и они не отступятся. Изгнание - не выход. Выход - смерть.
Иосиф, когда высказались все. Он помолчал, глядя на длинную тень от башни
Ирода, падавшую на глубокую впадину за городской стеной. Солнце еще не
поднялось высоко, полдень не скоро, есть время подумать.
врагов. Изгнание - это война и все та же смерть. Конец всему - смерть. И
начало всему - тоже. Конец тому, что ушло, и начало тому, что должно быть.
Первосвященнике.
если завтра Творец примет жертву, это будет означать, что наше решение
справедливо.
царского Указа. Утром следующего дня Первосвященник сообщил о том, что
впервые за последнюю неделю Творец принял уготованную ему жертву.
Израильской Империи, прибыл самолет с личным посланником Президента США,
государственным секретарем Уорреном Кристофером. У трапа высокого гостя
встретили премьер-министр Ицхак Рабин, глава оппозиции Беньямин Нетаньягу
и императорский пресс-секретарь Хаим Рамон. Сыграли "Янки дудль" и
"Атикву". По дороге в отель "Давид Амелах" Кристофер с восторгом смотрел
на проносящиеся вдоль дороги леса, кварталы небоскребов Модиина и поля
мошавов.
завистью сказал он. - Но вы же понимаете - мы нация эмигрантов. Разные
ментальности - и это дает знать. Два американца - это уже три мнения...
сказал Рабин. - Есть только одно "но".
Прозоров Александр
Ларссон Стиг
Акунин Борис
Бажанов Олег
Посняков Андрей
Пехов Алексей