только волей Творца?), сколько способности принимать неожиданные решения,
самоуверенной силе в лучшем смысле понятия "самоуверенность". Задумавшись,
он пропустил несколько фраз и поймал конец предложения рава Штейнгольца:
Марк, - и им понадобится ровно полчаса, чтобы тебя арестовать!
называемого президента Ливия Тацита. Неужели ты думаешь, Марк, что наши
ученые не могут сделать то, на что способен выпускник любого компьютерного
колледжа?
но возражать не стал - в конце концов, раву виднее. Проголосовали и быстро
разошлись - время поджимало. По дороге домой Зеев заскочил в магазин,
единственный в районе новостроек, который работал, когда италийцы
закрывали территории Тосканы и Умбрии. Магазин был уже пуст, у входа стоял
армейский патруль, и офицер-италиец демонстративно показал Зееву на часы -
до начала комендантского часа оставалось десять минут.
заяц, убегающий от волка. Стыдно. Ничего, за мой сегодняшний стыд, - думал
он, - вы ответите сполна. И вы, и дети ваши.
своей комнате, судя по всему, на компьютере - было относительно тихо. На
кухне жена его Хая сидела за столом напротив Далии Шаллон, одетой во все
черное - обе женщины плакали.
она разгуливает. Мало того, теперь еще и ночевать останется, шестой час
уже..."
выйти, но Далия подняла на него красные от слез глаза и сказала неожиданно
твердым голосом:
спадавшую с плеч, - Зеев увидел висящий в кобуре пистолет.
капельницы тонкий шланг. Впрочем, цвет лица у Гая Туллия, несмотря на
ранение, остался великолепным, а голос - столь же зычным. Светоний Квинт,
пресс-атташе Президента, внимательно оглядел палату в поисках каких-нибудь
упущений, не обнаружил изъянов и повернулся к раненому.
к тебе можно будет даже допустить репортеров.
экранах телевизоров в Москве и Лондоне.
Скажи, мой Светоний, сильно ли пострадало здание?
Но Президента беспокоит сейчас другое. Видишь ли, после утренних терактов
не последовало обычных заявлений со стороны евреев. Никто - ни "Ках", ни
"Бней Иегуда", ни "Эрец" - не взял на себя ответственность. К тому же,
водитель второй машины скрылся. В полиции недоумевают: то ли было
запланировано, чтобы лишь один террорист исполнил роль самоубийцы, то ли
он просто не успел выскочить.
Надеюсь, что теперь-то наш дорогой Президент закроет территории надолго,
если не навсегда. Я ведь говорил...
комендантский час, везде, даже в Ломбардии. И что в результате? В Риме
закрыты многие заводы и прекращено строительство, потому что... ну, не
тебе объяснять.
мы вот уже сорок лет отстаиваем свое право на эту землю, и в результате до
сих пор не имеем своей промышленности. Ты знаешь, мой дальний предок был
патрицием во времена Августа и...
- поспешно сказал Квинт, историю эту он слышал от Туллия раз сорок и не
хотел терять времени. - Поправляйся быстрее, без тебя в правительстве
как-то иссякает боевой дух, недаром романцы покушались именно на твое
ведомство.
И ты туда же, мой Светоний. Нет никаких романцев! Нет такой нации!
Обыкновенные евреи. Еще лет сто назад они себя называли евреями и
подчинялись Иерусалиму в каждой мелочи! А теперь, когда вернулись мы, им,
видите ли, пришло в голову, что...
чем грозит употребление в присутствии Туллия слова "романец". Минимум -
лекция по истории Рима. Максимум - лекция плюс обвинение в отсутствии
национальной гордости.
выразительно показавшая Квинту на большие стенные часы.
согласен, чтобы на меня покушались, это создает вокруг моей личности ореол
мученичества. Но уколы!
экзекуцией, покинул палату. В холле первого этажа его немедленно окружили
репортеры, и вопросы посыпались с такой скоростью, что разобрать каждый в
отдельности было невозможно. Квинт и пытаться не стал, поднял руки и
сказал в ближайший микрофон:
чтобы давать интервью. Он попросил меня передать всему мировому
сообществу, что еврейский террор нарастает, и единственный выход из
создавшейся тупиковой ситуации - трансфер евреев на их земли: в Иудею,
Израиль, на Синай и Аравийский полуостров. Видите, сказал мне министр
Туллий, сколько у евреев земли и сколько стран Ближнего и Среднего Востока
могут принять тех, кто незаконно проживает на землях, принадлежащих нам,
италийцам, римлянам, потомкам Цезаря и Августа.
вопросом репортер, по виду - типичный русский. - Он думает, что ООН
допустит переселение целого народа?
министра.
думал пресс-секретарь, выезжая на своей "хонде" с территории госпиталя
храма Юпитера Капитолийского. - Мог бы, между прочим, как-то варьировать
свои привычные штампы, а то ведь журналистам наскучит с ним говорить, все
известно заранее. Солдафон, что с него возьмешь."
Гая Туллия. Остановившись на красный свет перед поворотом на холм
Септимия, он набрал на трубке бипера привычный номер. Клавдия откликнулась
мгновенно - явно ожидала звонка.
обычную речь...
программе.
было дальше, но зато поспокойнее, можно съехать на скоростную полосу и
думать не о светофорах и пробках, а о том, что делать с Клавдией. Связь
становилась опасной. Она была опасной с самого начала, но тогда была
прелесть новизны, может, даже любовь, но скорее сильное влечение, обычное
дело. А Клавдия решила почему-то... впрочем, все женщины таковы, италийки
особенно... И что теперь? Совершенно ни к чему, чтобы Гай узнал о том, чем
занимается его жена в обществе его друга Светония.
плакаты: "Мир - сегодня!", "Тоскану - романцам!" А на противоположной
стороне держали оборону сторонники крутых мер, и плакаты были иными:
"Евреи, уезжайте в Израиль!" и "Не отдадим Тоскану!" Обе толпы выясняли
отношения с помощью камней, перебрасываемых через дорогу. Того и гляди,
получишь камнем по кузову или стеклу.
водители проскакивали на повышенной скорости, но Светонию захотелось
притормозить - ему показалось, что справа, среди сторонников немедленного
мира, мелькнула физиономия его сына Антония.
всю область к северу от Апеннин. Пусть берут и успокоятся. Но ведь не
успокоятся, вот в чем беда. Пятый год идут переговоры с их бородатым равом
Рубинштейном, а террор только усиливается. И приходится держать на всей
территории полуострова огромные полицейские силы, которые все равно не
справляются с ситуацией. И не могут справиться, не приставишь же к каждому
еврею карабинера. Квинт старался не вступать ни в какие политические
группировки, говорил, что должность пресс-секретаря обязывает передавать
точно чужие мнения, а не свои собственные. Мнение у него, однако, было, но
высказывал он его лишь жене своей Агриппине, любовнице своей Клавдии, да
Лукин Евгений
Прозоров Александр
Василенко Иван
Самойлова Елена
Шилова Юлия