Чтение 21–й страницы книги ~Загадка мадам Лю~

пальцем. - Тот рысцой прибежал.

- Ну вот что, будущий капитан! Чтобы материал о нас... В общем...
тогда не являйся на совещание... Охраняй нашу журналистскую знаменитость.
И помоги сделать приличный материал.

Первая моя запись. Я все будто запротоколировал тогда о Соболеве. Но,
помню, лишь ушел в гостиницу, сразу позвонил по телефону полковник
Сухонин.

- Ты записал все о Соболеве? - почему-то перешел на доверительное
"ты".

- Да.

- Жена его жалуется на тебя. Сейчас мне позвонили из горкома. Слушай,
мужик, почему ты имеешь к нему такие большие претензии? Убит же человек...
И вообще, все там не так. Ну кто из нас не поглядит на то, что плохо
лежит?

- У меня все так, как в протоколе. А в другом... Если каждый будет
слишком хотеть, всех наших девчонок проститутками можно сделать.

Сижу теперь перед подполковником. Он только что получил от Сухонина
втык: загнал этого Соболева в угол! Прятаться стал. А в темноте они его,
ха-ха, - трах!.. О мертвых или хорошо или ничего? Но он же, Соболев, и
есть главный виновник!

...Ирину Соболев обхаживал долго, - говорит, уткнувшись в бумаги,
подполковник. - И он ее не упустил. Он притворялся долго и всегда томно
глядел ей вслед. И однажды она обернулась. А он глядел. Но никогда он не
заигрывал, как с другими. Он понимал, как надо вести себя с ней. И все
делал правильно, расчетливо. Он не оглядывал ее жадно. Всегда - мимоходом.
Она знала, что _э_т_о_т_, глядящий ей вслед, сменил ее отца. Шахта? Ей
было все это безразлично. Но, наверное, смена руководства повлияла на нее.
Смена, принесшая ее отцу небольшую всего пенсию. По крайней мере, убыток в
деньгах. Потому что отец, будучи начальником шахты, нередко приносил ей
лишние деньги. Деньги были немалые, теперь это кончилось. Она, то есть
убитая, любила одеваться. Все же знают, для чего в магазин этот поступила.
Только все лучшее - для нее. И чтобы - только у нее...

- А ты как догадался, что Соболева убили? - Вдруг спросил меня
подполковник.

- Догадался.

- Бабка как-то сказала, что Соболев многое не досказывал. - Он не был
похож на себя, этот подполковник: бубнил, недовольно щерился. - И, видишь,
поплатилась жизнью. Кому-то не понравилось, что она решила дальше
копаться.

- Отпустишь Ледика теперь? - Раз он говорит "ты", и я - "ты".

- Держи в обе руки.

- Чего?

- Боюсь. Убьют. Они же, непосредственно причастные к убийству, знают,
что он обо всем догадывается. Потому не оставят его в живых... Что-то,
братишка, в нашем царстве-государстве жареным пахнет. Я и сам, убей,
запутался.

- Новая обстановка. Раньше по указаниям раскрывал, - съязвил я.

- Не шути. Видишь, - постучал по седой голове, - не даром.

- Я знаю - кто?

Он встряхнул седой головой и ухмыльнулся:

- Не думаю.

- Но ведь отгадал два раза, кого убьют!

- Так не бывает в третий раз.

- Бывает.

- Не скажу. Если ты скажешь другим сейчас, я тебя, может, уважать
стану. На пользу борьбы с всемогущими будет. - Ухмыльнулся. - Но побоюсь
за тебя. Где-нибудь не там ляпнешь. И они тебя...

- А чего ляпать не там, где надо?

- А ты знаешь, где это там? Расчеты идут не трафаретные. Сильные
ребята стали друг против друга.

- Откуда эти ребята пришли, чтобы Соболева задавить?

- Скажи тебе, а ты - дунешь! - Вдруг рассвирепел подполковник. -
Дунешь?.. Зачем ты сюда частишь? Я, знай, никому не доверяю.

- Ты не боишься за дочку? Они ведь догадываются, что ты все
понимаешь?

- Ты не от них пришел, чтобы меня припугнуть?

- Дурак, - вздохнул я. - Пилюльки от нервов поглотай.

Я встал и решительно двинулся к двери.

- Мотай, мотай! - уже без злобы сказал подполковник. - Вдруг пришибут
тебя? Я же буду потом... плакать... Хи-хи-хи! - Он деланно засмеялся.

10. НОЧНЫЕ ГОСТИ

Я знал, что он сегодня придет. Я видел его мельком на шахте. Шахтеры
бастовали. И я наблюдал за ним со стороны. Видно, он тут был уже давно
лидером. Но к забастовке, - я это почувствовал, - он был равнодушен. Он
жил своей внутренней жизнью. Глаза его застыли в одной точке, глядел он на
тополя, только-только тогда сбросившие осеннюю свою одежду. Я знал, в
какой стороне - кладбище. Там похоронена Ирина. Врет Струев - не убит!
Сухонин не знает, что не убит. А Струев знает. Молчит!

Я спал в своем номере. Для меня не был открытием разговор с
подполковником. Я догадывался уже, как и что здесь происходит. И этот,
тихо пробравшись в мой номер через им же открытое окно, сказал мне сразу:

- Ты правильно догадываешься, парень, кто убил этого... - он сделал
паузу и с презрением произнес, - козла.

Я лежал в постели. В руках у меня ничего не было. Я понимал: бороться
нет смысла.

- Лежи, парень. Ты под охраной. Там, - кивнул в окно, - на земле эта
твоя прелесть. Воздушный шарик... Где ты ее выкопал?

- Здесь, - сказал я хрипло. - В вашем же городишке.

- Смешно. Она сказала, что ежели с твоей головы волосок упадет, -
сожжет меня.

- Это у нее получится. Она мою рукопись какой-то гадостью вытравила.

- Не понравилось что-то. Ты пишешь иногда, по-честному, муть. Может,
она понимает. Вытравила.

- Так это ты Соболева разделал?

- Этого козла? Чести много.

- Не хитри. Ты. Ты любил Ирину. Ты встретил такую впервые.

- Я не знал, что этот козел топтал ее.

- Нет, знал. - Я приподнялся с постели и медленно стал одеваться. -
Ты же глядел всякий раз, как он туда ходит. Вы втроем глядели... Он,
козел, ты и Константин Иванович, отчим.

- Ты и это знаешь?

- Отчим, ты и еще иногда этот, как ты говоришь, теперь мертвый козел,
- повторил я. - Такая поддающаяся красота!

- А что бы ты сделал? Если бы вдруг полюбил, как я?

- Я бы? Я бы его отучил.

- А если она его хотела?

- Тогда какой разговор? Молотил баб и пусть молотит. Пусть и ее!

- Ты, а ну заткнись! Что ты понимаешь, писака? Ты же никогда и никого
не любил.

- Тут я понимаю. Ты стал человеком, потому что полюбил. Ты переступил
все... Но...

- Заткнись!

- Не заткнусь. Ты не переступил одного. Они тебя сделали. Они ее
убили. Они отомстили тебе за то, что ты нарушил их закон.

Я скорее почувствовал что-то горячее, больно рванулся куда-то, потом
ударился о койку. И сразу же услышал ее голос:

- Не смей! Не смей!

Она зажгла свет. Я лежал под койкой, как когда-то моя рукопись. Из
губ сочилась кровь. Он стоял рядом, и готов был добивать меня.

- Он говорит правду, - встала она перед ним в бойцовской позе. - Это
они убили ее. И это так... Ты говоришь - козел! Но из-за козла не убили. А
из-за тебя они ее убили.

Я теперь разглядел его. Сухопарый, отлично сложен, на правой щеке
шрам, идет к глазу.

- Ладно, - прошипел он, глядя на меня. - Достаточно тебе. Скажи
спасибо воздушному шарику.

Он подошел к окну, и вскоре по стене зашуршало его ловкое жилистое
тело.

Она помогла мне встать, уложила на койку.

- Погаси свет, - попросил я.

- Сейчас.

Щелкнул выключатель. Я почувствовал ее запах, какой-то неземной
запах. Она что-то сказала мне, но я в порыве благодарности и одновременно
чего-то иного, необъяснимого целовал ее холодноватые руки. Я потом
добрался к ее ногам, они были совсем теплые и чуть подрагивали.

- Откуда ты взялся на мою голову? - шептала она.

Я впервые верил женщине после той, которой когда-то верил и которая
меня так жестоко предала.

- Ты никуда не уезжай пока... Ты не уезжай!

- Хорошо, - сказал я и понял, что так и не увидел ее. Почему-то я
видел только того парня, "вора в законе". А ее не видел. Кто она? Почему я
не увидел ее?

- Не надо, милый, - прошептала она. - Я обыкновенная девочка... Нет,
скорее не девочка, а уже девушка. Двадцати двух лет... Девушка, которой