Чтение 13–й страницы книги ~Прыжок с ничто~

- Никуда. Я полагаю, что нам выгоднее и безопаснее всего именно нигде
не высаживаться.

- П...рыжок в ничто? - спросил Маршаль с горькой иронией, которую не
поняли.

- И поэтому-то я и старался создать такой межпланетный корабль, на
котором мог бы существовать круговорот веществ. Ракета будет иметь
оранжерею в пятьсот метров длины, которая должна дать нам необходимые
для питания растительные продукты и кислород для дыхания.

- Питаться одной земляникой? - спросила Амели. - Я согласна.

- Для любителей покушать поплотнее мы захватим продуктов месяца на
три, на пять. Если мне удастся полностью осуществить изобретение,
которое я сейчас заканчиваю, то, быть может, одних этих трехмесячных
земных запасов, не считая оранжереи, хватит нам хотя бы на два-три
десятка земных лет.

- Вы полагаете, что в ракете нам для насыщения будут достаточны
гомеопатические дозы?

- Я не собираюсь урезывать порцион ни на один грамм.

- Тогда, значит, вы собираетесь повторить евангельское чудо насыщения
пяти тысяч человек пятью рыбами и тремя хлебами?

- Да, если хотите, чудо.

- Но в чем же оно заключается?

- В том, чтобы "растянуть" в ракете время, как резину. В то время как
в ракете будут проходить дни, на Земле - месяцы и, быть может, годы.

Круглые глаза Стормера вышли из орбит. Этого еще не хватало, чтобы
Цандер спятил с ума!

- Вы, кажется.., немножко...

- Сошел с ума? - облегчил Цандер задачу Стормера.

- Я понимаю мистера Цандера, - сказал Джильбер, потирая свой лоб. -
Средство замедлить течение времени действительно существует. Это
средство - ускорить движение. Но, мистер Цандер, ведь чтобы создать
такую разницу между течением времени на Земле и в ракете, нужны
скорости, близкие к скорости света.

Цандер кивнул головой.

- Я не утверждаю, что мне удастся решить эту задачу, но, мне кажется,
я близок к ее решению, - сказал он.

- Лучистая энергия? Радиоволны? Внутриатомная энергия? - забросали
вопросами Цандера.

- Это пока секрет, - ответил он. - И если мне удастся овладеть
действительно гигантскими скоростями, тогда мы сможем побывать даже не
на одной планете и лично убедиться, возможна ли на них жизнь.

- Еще бы! - воскликнул Кинбрук, насмешливо улыбаясь. - Летя со
скоростью света, вы в полторы секунды пролетели бы мимо Луны, а восьми с
половиной минут вам хватило бы, чтобы достичь Солнца.

- Действительно, - заговорил Джильбер, - если бы вы летели со
скоростью несколько меньшей, чем скорость света, то время в ракете
замедлилось бы по сравнению с земным. Пока на нашей ракете пройдет около
года, на Земле может пройти десять или даже сто лет.

Разговор оживился. Кроме астрономов и Цандера, никто не понимал, как
может время течь то быстрее, то медленнее, но сама мысль чрезвычайно
всех заинтересовала. Подумать только, ведь этак можно в некотором роде
управлять и земным временем, заставляя его течь то быстрее, то
медленнее.

- Когда я вернусь на Землю через месяц-два, я застану моего Отто
дряхлым стариком, а сама останусь так же молода, не правда ли, господин
Цандер?

- И если земные дела сложатся неблагоприятно, мы могли бы положить
основание на какой-нибудь планете новому человечеству, - сказал Шнирер,
пребывавший весь вечер в молчании. - Создать новую цивилизацию, без
машин, без техники.

"Сто лет в два года! - думал Стормер. - За это время давно подохнут
все мои завистники, враги и судьи, и само дело обо мне истлеет в архивах
суда. Великолепно, черт возьми! А если все это погибнет, мы замедлим
полет - ускорим течение времени, чтобы не слишком отстать от земных дел,
и вернемся на Землю в самый выгодный для нас момент".

- Я предпочел бы вернуться на Землю и найти там торжествующих
"могикан", - сказал он. - Но если бы, сверх ожидания, нам пришлось
высадиться на какой-нибудь планете, то нам было бы очень умно взяться за
организацию этого самого нового человечества. Я предлагаю такой проект.
Мы возьмем с собой в ракету, так сказать, всю квинтэссенцию необходимых
практических знаний. В самом сжатом виде мы изложим все необходимые
знания: математику, астрономию, медицину, биологию, ботанику,
географию...

- Боюсь, что земные ботаника, зоология и география там мало
пригодятся, - сказал Джильбер. - На иных планетах вам придется создавать
иную ботанику и географию.

- Итак, я предлагаю захватить с собой всю "соль земли" в компактном
виде, - продолжал Стормер. - Можно было бы заказать специалистам
составить этакие конспекты, каждому в своей области, и отпечатать книги
самым мелким шрифтом на тончайшей, но прочной бумаге, или взять
микрокниги. Ботанику, географию я привел к примеру. Думаю, однако, что и
земные ботаника, география, история не будут лишними. Разве переселенцам
на Венеру не интересно будет знать о Землей Но перехожу к самой главной
части моею проекта. Новое человечество на новой земле, разумеется, так
же должно разделяться на классы, как и на нашей планете. Но разделение
это должно быть еще более резким. Люди нашего круга должны занять там
главенствующее положение Потомки же всяких прислуг, механиков и прочего
обслуживающего персонала, который мы возьмем с собой, должны стать
нашими рабами Мы создадим касту "мудрых", "посвященных", рабы же должны
быть безграмотными, темными людьми. И мы будем повелевать ими, потому
что без наших знаний они будут беспомощны и бессильны Только мы одни
будем знать, как строить дома, машины...

- Машины? Опять машины? И там машины? - взвизгнул Шнирер. - Вы хотите
погубить новое человечество? Перенести эту заразу, эту чуму на новую
землю? Машины - это проклятие сатаны, которое довело земное человечество
до настоящей катастрофы! Ни в коем случае, ни под каким видом я не
соглашусь на это безумие! Классы могут остаться - они даже необходимы.
Только рабство могло обеспечить необходимый для размышлений досуг
философам древности. Пусть будет рабство, но рабство, смягченное
патриархальными отношениями. Жизнь, близкая к природе! Натуральное
хозяйство! Никаких городов! Мы, немцы, в лице неестественно разросшейся
общины Берлина сами создали орудие, разрушившее государство, когда это
орудие - Берлин - попало в руки экстремистов, то есть антигосударственно
настроенных народных масс. Никаких фабрик и заводов! Никаких городов!
Фермы, луга, пастушки, ручейки... Философия созерцания и мораль...

- Христианская! - вставил епископ.

- Да, христианская, - согласился философ. - Она очень удобна для нас.
И, знаете, я бы оставил эти земные истории, географии на Земле. Мы
создали бы новую историю - о высших существах, нисшедших с "неба" на
землю. У нас был бы авторитет божественности. Мы будем мудро и милостиво
управлять нашими рабами. Они будут пасти наши стада, возделывать наши
виноградники и по воскресным дням вместе с нами воздавать хвалу нам и
всевышнему. Мирная жизнь на лоне природы. Никаких рабочих вопросов,
забастовок, революций! Золотой век! Рай на земле!

- И ни-никаких ббанков, коммерческих дел? Этто.., скучно! - сказал
Маршаль.

- Без коммерции жизнь не имеет смысла. Но мы с вами внесем эту
поправку, барон, - сказал Стормер, обращаясь к Маршалю, - и надеюсь, что
уважаемый профессор Шнирер согласится на этот компромисс. Ведь частную
собственность, надеюсь, вы не отрицаете, господин Шнирер? А если есть
частная собственность...

Между банкирами и философом разгорелся спор. Никто не заметил, как
Цандер поднялся и вышел из галереи предков. Судьба будущего социального
устройства на новой земле не имела отношения к ракетному полету. Притом
все эти словопрения, по его мнению, были чужды всякого практического
смысла.

Глава 7

ГАНС ИЗУЧАЕТ ЛУНА-ПАРК

Ганс вышел из дома Винклера и направился к гигантской подкове. Она
была видна отовсюду.

Фингер шагал по обледенелой дороге и думал:

"Подкова похожа на камертон. Да, она не ниже Эйфелевой башни, может
быть и выше. Вилка, царапающая облака..."

Густое облако закрыло подкову наполовину.

"Триста метров... Подкова стоит на горе, которая имеет не менее
пяти-шести тысяч метров высоты над уровнем моря. Неплохая вышка. Но для
чего она выстроена? Винклер не объяснил. Попробую догадаться сам...
Мопассан когда-то жаловался, что Эйфелева башня давила его мозг своей
пошлостью. В то время это было, конечно, никчемное сооружение. Ее
строили как "гвоздь" Всемирной парижской выставки. И все же, если бы
Мопассан был инженером, он проникся бы почтением и уважением к Эйфелевой
башне. Для того времени она была чудом строительного искусства. На
Эйфелевой башне астрономическая и метеорологическая лаборатории,
физический кабинет и мощная радиостанция. Вероятно, и подкова создана
для подобных же научных целей.

Облака медленно проплыли на запад. Вершина подковы четко рисовалась
на чистом голубом небе. Закинув голову вверх, Ганс зорко всматривался в
подкову, но вдруг оступился и упал. Чей-то смех, гортанный, певучий