Чтение 27–й страницы книги ~Смарагдовые звезды~

и резко поставил чашу, расплескав вино.

- Извини, но для меня одно пиршество уже закончилось очень печально.
Говорят, я оказался крайне буен. Не хочу тревожить тебя и твоих уважаемых
гостей, вдруг снова опьянею и разойдусь.

- Ты обижаешь хозяина, - нетерпеливо заметил Манайя.

Такая настойчивость окончательно убедила Александра, что пить не
следует, и он твердо ответил:

- Нет.

Айзия на мгновение растерялся, но тут же, осененный новой идеей,
ласково зажурчал:

- Я ничуть не сержусь на тебя, витязь. Действительно, если слаба
голова, лучше воздерживаться от хмельного. Но в воздаяние твоих
многочисленных заслуг я просто обязан поднести хоть какой-то подарок.
Смотри!

Он пошарил за спиной и протянул Александру два браслета, украшенных
густо-зелеными, почти черными, изумрудами. Александр повертел их,
рассматривая.

- Отличная работа, - не смог не похвалить он.

- О да, их сделали древние мастера. Примерь их.

- Но ведь они больше похожи на женские украшения, - удивился
Александр.

- Ничуть. Мы носим такие же, - Айзия поднял руку, показывая.

Александр надел браслеты, они пришлись впору.

- Смарагдов есть двенадцать сортов. Знатнейший из них скифский,
названный так по имени народа, у коего их покупают, - улыбнулся Манайя. -
Сейчас у тебя на руках два конских табуна, никак не меньше.

- Я благодарен вам, - кивнул Александр.

Вдруг Айзия торжествующе осклабился и громко приказал:

- Слуги мои, держите его!

Рука Александра сама рванулась к сабле, однако неодолимая сила
отбросила ее назад. Изящные золотые безделушки превратились в массивные
бронзовые кольца, позеленевшие от старости. Кольца соединяла толстая
палка. Александр оказался закованным в кандалы!

Он вспомнил превращения, происходившие с Ингваром под влиянием
отравленных изумрудов и застонал сквозь зубы. Попасться так глупо! Как он
мог не узнать характерный отблеск колдовских камней и угодить в ту же
ловушку!

Манайя довольно ухмыльнулся.

- Ты угадал. На сей раз ты попался крепко! Уж теперь мы не упустим
зверя из капкана.

Проклятье! Как раз перед тем, как идти сюда, он отдал небесные
смарагды Ратибору. Ведь только они разрушают чары отравленных камней. И
что самое скверное - Ратибор тоже может попасться в лапы этих же негодяев.

Айзия, видя его помертвевшее лицо, истолковал страх Александра
по-своему.

- Бойся, трепещи. Мы отдадим тебя бусурманам. Не даром же пресветлый
тэйн пообещал заплатить за тебя золотом вес к весу! Он разыскивает людей,
погубивших Ослепительного, чтобы содрать с них кожу.

Один из степняков махнул рукой и каркнул:

- Нет. Великий тэйн передумал. Он милостив и просто отдает этого
человека брату Ослепительного. Если почтенный вождь будет добр и отпустит
своего врага, то пресветлый тэйн не станет вмешиваться.

Айзия весело заржал.

- Я полагаю, Светозарный не только не покарает наглеца, но и наградит
его. Как не полюбить человека, подарившего тебе несметные отцовские
табуны. Ведь у Ослепительного не было сыновей.

- Я тоже так думаю, - ухмыльнулся степняк. - Светозарный не пожалеет
расплавленного золота, чтобы залить ему глотку.

Александр слушал их болтовню, прикидывая, сможет ли как-то
освободиться. Однако степняки не были расположены терять время в пустых
беседах. Они поднялись и подошли к Александру.

- Вставай!

Он пружинисто взвился в воздух, ударив одного из них локтем в лицо. С
пронзительным воплем степняк отлетел прочь. Кровь из разбитого носа
окатила аримаспов. Но второй бусурман клещом вцепился в плечо Александра,
одновременно содрав у него с пояса саблю. Александр сумел стряхнуть и его.

Перепуганный Айзия, прикрываясь подушкой, заверещал:

- Это не я! Не я!

Александр рванулся к выходу из шатра, но увидел, как Манайя делает
руками пассы, и одновременно почувствовал, что кандалы начинают
нагреваться. Тогда он бросился на колдуна. Тот поднял руки, пытаясь
прикрыться, но удар тяжелой бронзы раскроил ему голову.

- Получи, сволочь!

Вдруг что-то черное заволокло глаза, и свет померк.

Когда Александр пришел в себя, кругом было темно. Уже ночь или все
еще ночь? Он предположил, что "уже". Ныли скрученные руки и ноги. Что-то
слишком часто в последнее время доблестный витязь играет роль беспомощного
тюка. Надо тщательнее выбирать себе друзей.

Но снова, как раскаленная игла, его пронзила мысль: "Как там
Ратибор?" Александр прислушался. Сквозь комариный зуд, заполнивший уши,
долетели слова:

- Напрасно теряем время...

- Тумен-таркан приказал ждать. Ведь ты не собираешься проявить
неповиновение.

- Конечно нет. Но чего мы ждем?

- Когда поймают второго.

- Разве он удрал?

- Да.

- Проклятье. Как он сумел? Ведь слепой же.

- Слепой. Как бы не так! Снес головы троим не хуже тебя зрячего.

- Но ведь...

- Не знаю, какие злые духи ему помогали, только заколдованная сабля
пропала из шатра золоченого одноглазого болвана, хотя стража не отходила
ни на миг. Никто не видел похитителя. А когда пришли его брать... Те, кому
посчастливилось уцелеть, надолго запомнят этот день.

- Светозарный грозил, что разыщет мальчишку и тогда... Ведь его отец
прикончил Ослепительного.

Послышался смешок.

- Светозарному придется немного подождать. Я боюсь, у него зубы
выпадут раньше, чем предоставится такая возможность.

- Ладно, будет языком молоть. Пойди, проверь, как там этот. Если и он
испарится, тогда тумен-таркан с нас кожу сдерет вместо него.

Александр не мог ничего видеть - его сунули носом в траву, а
перекатиться на спину он не мог. Послышались грузные шаги. Кто-то потыкал
его острым сапогом под ребра.

- Лежит спокойненько, никуда не делся.

- Ладно, посматривай.

Услышанное порадовало, озадачило и напугало Александра одновременно.
С одной стороны стало ясно, что Ратибор каким-то совершенно фантастическим
образом избежал опасности. Он вырвался из лагеря аримаспов и сейчас
далеко. Более того, перепуганные бусурманы даже не попытались его
преследовать. Болтовня стражников заставляла предположить, что Ратибор
прозрел. Но ведь это невозможно даже в сказке! Конечно, Александр попал в
мир, где многие старые представления разлетелись в дым, однако практически
все колдовство, которое он до сих пор видел, в общем укладывалось в рамки
так называемого здравого смысла. Никто не пытался останавливать солнце,
ходить по воде, аки по суху... И не было живой и мертвой воды, чтобы
срастить воедино разрубленное на куски тело и оживить его, иначе сегодня
Гремислав был бы с ними. А может он просто пока далеко не все узнал об
этом странном мире?

От столь тяжких раздумий у Александра разболелась голова, и он
предпочел снова впасть в забытье.

Последующие пять дней запомнились ему надолго. Если первое
путешествие поперек седла он совершил в бессознательном состоянии, то на
сей раз он видел и ощущал на своей шкуре все. Да и обращались с ним
степняки не слишком почтительно. Светозарный должен получить его живым,
это степняки помнили хорошо. Но ведь тумен-таркан не получил никаких
приказаний относительно обращения с пленником. Полумертвый ведь он тоже
все-таки слегка живой... А потому кормили Александра довольно экономно и
нечасто, били не до смерти, и вышибли только два зуба.

Словом, действительность могла повергнуть в уныние и более стойкую
натуру. Тем более, что каждый вечер тумен-таркан как бы случайно
усаживался неподалеку от пленника и начинал красочно расписывать, какие у
пресветлого тэйна великолепные палачи, как они умеют развязывать самые
молчаливые языки. Они не чета простым неграмотным воинам.

Если верить рассказам, ожидало Александра действительно нечто
необычайное. Он вспоминал некую ночь в степи и вновь жалел, что ввязался в
дикую авантюру. Хватит ли у него терпения умереть достойно?

Кочевники спешили. Они стремились поскорее покинуть неприветливые и
чужие для них леса и выбраться в родную степь. В тот вечер тумен-таркан с
особенным удовольствием сообщил Александру, что завтра они выходят из
леса, на опушке их поджидают две тысячи воинов его тумена. Почетная охрана
важного пленника.

Больше всего Александру хотелось получить хоть маленький ножичек на
одну минуту. Смерть от собственной руки представлялась просто счастьем.
Нет смысла показывать стойкость и мужество кровожадным бусурманам. Они не
поймут и не оценят. Хотя бы кандалы сняли... Но тумен-таркан был
предусмотрителен и не допускал ни малейшего послабления пленнику.