док. - Эпикур, вспомни Аномалию!
родок из цепких пальцев ученика. - Здесь незачем применять пальцы, здесь
нужны клещи! Достань клещи! - Голос профессора звучал все увереннее и
увереннее, и аспирант подчинился, полез в ящик с инструментами. - Да
нет, не эти! Возьми пошире, чтобы сразу сломать челюсть. И потом, ты
ошибаешься, я, конечно, отдал приказ расстрелять и сжечь твою Аномалию,
но повесили ее грили! - Широкие зубастые клещи надвинулись на его лицо,
Эпикур дернул головой и продолжал уже скороговоркой: - А я, между про-
чим, труп снял и со всеми почестями захоронил! И, между прочим... - Кле-
щи уже сдавили его челюсть. - Это легко, очень легко проверить.
ми внутреннего телефона. С трудом поворачивая голову, Эпикур осматривал-
ся. В комнате было небольшое квадратное окно, шкафы и ящики с инструмен-
тами, и еще одно такое же кресло, еще одно такое же зеркало и единствен-
ная табуретка для палача. Окно, как и следовало ожидать, выходило не на
улицу, оно выходило в какое-то другое подземное помещение. В зеркале от-
ражалось лицо Эпикура.
думал он.
волосами, налепленными на жирном лице, с синяками вокруг глаз. Человек
был одет в изодранный черно-коричневый комбинезон.
изменить, я сам ее готовил! - голос его мелко дрожал.
вслух сказал:
разведки, и готовил ее не один ты.
сильнее вжимал себе в ухо телефонную трубку.
себя на поясе кобуру любимый его ученик, как достает пистолет, как прис-
тавляет его к виску.
ноженные отражениями яркие лампы очерчивали два отражения Эпикура, два
отражения мертвеца, лежащего на полу. Отражалась струйка черной крови,
медленно выползающая из простреленной головы - черная змейка на разноц-
ветных квадратиках линолеума. И за непроницаемым окном, где-то там, в
глубине, высокое мелькание далеких огней, шум шагов сверху и, если прис-
лушаться, эхо далеких взрывов.
Глава 14. ЭПИКУР
сразу в должности ротного. Доктрина "от практики к теории" дала профес-
сору возможность продержаться столько лет. В науку Эпикур, как и Вакси,
пришел не сразу, не после школы. До двадцати пяти лет, заведуя колбасным
заводом, он увлекался обжорством, позже перешел к более экзотическим
наслаждениям. И только к тридцати, осознав, что подлинная радость лежит
за высокой гранью фетишизма и мазохизма, пришел, как и любой разум, к
войне. К войне как единственному способу получения всех видов удо-
вольствия.
ректором, летчиком, художником. До Института он работал ассенизатором и
паталогоанатомом, некоторое время руководил публичным домом в провинции,
возглавлял небольшую секту безводников-отшельников, уходящих в пустыню.
В своем активе Эпикур имел и высшие математические курсы, и работу в
звездной обсерватории. В Институты войны он пришел сравнительно поздно,
но достиг многого. Сама идея наслаждения смертью и убийством, наслажде-
ния спасением и жертвенностью, идея радости гуманизма и радости садисти-
ческих пыток, возможность получать наслаждение от всего, что есть на
войне, - явилась мощным движителем его карьеры. И Эпикур легко и сильно
зашагал по общественной и научной лестнице.
от самих наслаждений. Радости высшей пробы разрабатывались Эпикуром,
тогда как он сам предпочитал архаическое обжорство и умеренное блудодея-
ние, раз в месяц посвящая всего себя сожжению книг и картин. Радости
высшей пробы, изобретаемые Эпикуром, входили в обиход войны. Повсемест-
но, на всех фронтах, они заменяли собою как логические извращения, так и
технологические новинки. А автор все еще ни разу не побывал в боевой
обстановке.
индивидуума в общем кошмаре". И теперь Эпикур был просто вынужден при-
нять приглашение на стажировку. Серию экспериментов утвердили, и, доб-
равшись рейсовым автобусом до нужного километра шоссе, он перешел на сто
пятьдесят часов в зону боев. Сразу за границей мира ему передал свою ро-
ту угрюмый человек. Человек этот успел уже избавиться от комбинезона и
стоял в чащобе, кутаясь в зеленые побеги. Из рук в руки он отдал Эпикуру
планшет из крокодиловой кожи, от всей души свистнул в три пальца, и, ни
слова не сказав, зашагал по мирному шоссе к автобусной остановке.
денная, радостная жена расправляла штатский костюм. Черный, хорошо выг-
лаженный костюм, как знамя мира, колыхался на ветру. Эпикур только пожал
плечами и подумал:
пешком обратно, а не в оцинкованном гробу! Всего-то дело - продержаться
сто сорок девять часов, пятьдесят минут, есть шанс!"
сов уцелеть практически не было.
Глава 15. ОБЗОР (окончание)
даже укусил себя за кисть. От боли мысль его заработала четче. В квадра-
те окна замигали какие-то отдаленные фонари, там гудело и шипело, слыша-
лись голоса. Сорвав с ног последние путы, ротный выскочил в коридор.
Тотчас он вернулся, прихватил валявшийся на полу пистолет аспиранта.
от поворота к повороту. - Не определить даже, на каком я теперь ярусе?
Ясно, что под землей, но где под землей?! Какого типа этот бункер?! Яс-
но, что глубоко, но какого рода здесь сигнализация?!"
тинка и, выставив на вытянутой руке взведенный пистолет, ворвался в отк-
рывшееся помещение. Тихо пело электричество в приборах. Ходили по ма-
леньким экранам зеленые и красные тени. Из небольшого черного раструба
раздавались бульканье и хрип. Стул посередине комнаты хранил еще тепло
только что покинувшего его человека.
Эпикур с большим трудом, но все же настроил аппарат на прямую передачу.
Он трижды вдохнул и выдохнул громко воздух и, ничего не соображая от
счастья, закричал в маленький железный микрофон:
храбрых! Или у вас предательство?
узу и продолжал: - Я радирую из бункера противника. Масса положительных
и отрицательных переживаний. Я погубил всю свою роту, последним пал ра-
дист. Наслаждение его во время пытки было выше всяких ожиданий. Теперь
я...
и вошел радист. Он остановился и очумело посмотрел на Эпикура.
счастье, когда тебя засекают! Отбой.
встаньте, пожалуйста, лицом к стене, руки за голову положите, вот. Очень
хорошо! Скажите, вы испытываете наслаждение оттого, что я напал на вас?
ударил его рукояткой пистолета по шее.
чили фигуры сразу нескольких офицеров, Эпикур попятился и пятился до тех
пор, пока не оказался у порога той комнаты, из которой бежал. На полу,
на цветных квадратиках линолеума лежал мертвый аспирант, в двух зеркалах
все так же отражались кресла и белые лампы. Эпикур проверил оружие,
ствол звякнул и откатился.
оттянуть. Осторожно выдавив в окне стекло, Эпикур вылез из комнаты и уже
с другой стороны поставил его на место. Под ногами была гладкая поверх-
ность, вокруг царил мрак. Потолка сверху не чувствовалось. Пробежав с
полсотни шагов, ротный обернулся. В черноте горело белое квадратное
окошко, и за ним расхаживали одетые в форму пряных молодые офицеры.
Каменистый Артем
Андреев Николай
Грабб Джеф
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Херберт Фрэнк