Чтение 55–й страницы книги ~Миры под лезвием секиры~

сложный симбиоз водных, полуводных и сухопутных растений.

Некогда этот мир был населен рыбаками, корабелами и мореходами, но все они
куда-то сгинули, оставив на память о себе лишь камышовые парусные суда, ныне
догнивающие на мелях или странствующие в полузатопленном виде от одного берега
к другому.

Тут в изобилии водилась рыба, крабы, съедобные моллюски, но с лихвой
хватало и всякой вредоносной живности: водяных змей, ядовитых медуз, жутких на
вид, каких-то прямо доисторических крокодилов и морских гиен - ластоногих
хищников, свирепых и прожорливых, как пираньи, чьи стаи, случалось, не только
переворачивали лодки, но даже разносили на части заселенные людьми плавучие
острова.

В Гиблой Дыре находили себе прибежище разноплеменные бродяги, изгои и
авантюристы, предпочитавшие общество крокодилов и змей человеческому окружению.
Избегая вступать с кем-либо из соседей в союзы, они тем не менее поддерживали в
исправном состоянии дорогу, в свое время проложенную кастильцами по узкому
каменистому гребню, как бы делившему Гиблую Дыру на две части, за что регулярно
получали вознаграждение мукой, порохом, свинцом и текстилем.

(Гиблодырская дорога позволяла кастильским войскам кратчайшим путем
проникать в Трехградье, а оттуда наносить удары в тыл Отчине. После подписания
Талашевского трактата она утратила свое стратегическое значение, тем более что
христолюбивые кастильцы в пух и прах рассорились с рыжими горцами-язычниками,
владевшими лучшими землями Трехградья.)

Граница между двумя странами, по воле неведомых сил ставших соседями, до
сих пор просматривалась очень ясно - скудное влагой и растительностью
известковое плато круто обрывалось к необозримой низменности, где плескалась
вода, квакали огромные амфибии и шумел на ветру тростник. С кастильской стороны
хорошо просматривалась узкая полоска тверди, рассекавшей эти дикие хляби
наподобие иззубренного клинка. Да и название у перешейка было подходящее -
Сиерра-де-Дьябло, Дьявольская пила.

Одинокий кастильский стражник движению по дороге не препятствовал, однако
вступать в контакт с путниками категорически отказывался. Развязать ему язык
удалось с помощью доброй пригоршни реалов. Подозрительно оглядываясь по
сторонам, он сообщил, что знать ничего не знает, видеть ничего не видел, а
слышать - тем более. И вообще, рисковать своей жизнью за столь мизерное
жалованье он в дальнейшем не собирается и бросит эту собачью службу сразу после
того, как из Сан-Хуан-де-Артеза ему пришлют смену.

Залезая обратно в драндулет, Смыков сказал:

- Долго же ему, бедолаге, этой смены придется дожидаться.

Зяблик, после приема снадобья сразу воспрянувший духовно и телесно,
заметил:

- Напуган он чем-то. За алебарду двумя руками держится, а трясется, как
припадочный.

Дорога, и без того неширокая, превратилась чуть ли не в козью тропу и
резко пошла под уклон. Потянуло прохладой и сыростью.

- А не заскочить ли нам по пути в нашу миссию? - предложил Цыпф. -
Еременко человек надежный. В помощи никогда не откажет.

- Хрен знает, где их искать, - сказал Зяблик, которому уже несколько раз
сподобилось побывать в этих местах. - Странствуют себе по воле волн... Осетров
ловят, омаров... Вот у кого житуха.

- Что-то не идут им на пользу эти омары, - возразил Смыков. - За последний
год тут чуть ли не половина личного состава поменялась. Про кого ни спросишь,
ответ один: пропал без вести.

Слева от перешейка расстилалось мелководье, по которому бродили голенастые
цапли, справа в берег била крутая волна. Чем дальше драндулет удалялся от
кастильских пределов, тем сумрачней становилось вокруг. Горизонты подернулись
туманом, заморосил противный дождик. С обеих сторон к узенькой полоске суши
подступал уже настоящий океан. Гряда постепенно превратилась в цепь островков,
соединенных между собой ветхими наплавными мостами, бревенчатые настилы
которых, покрытые пеной и водорослями, буквально гуляли под ударами волн.

- Что-то высоко нынче вода стоит, - сказал Зяблик, оглядываясь по
сторонам. - Один раз я всю Гиблую Дыру посуху прошел. Правда, не в этом месте.

- Да, заехали. - Смыков вытер платком мокрое от водяной пыли лицо. - Такая
уж наша удача... У бедного Ванюшки и в подушке камушки.

Драндулет въехал на очередной мост, такой длинный, что его конец терялся в
туманной мгле. Он не имел перил и был всего в полтора раза шире машины. Когда
очередная волна захлестывала его, из-под колес не сбавлявшего скорости
драндулета вздымались фонтаны воды.

- Ты, Чмыхало, плавать умеешь? - поинтересовался Зяблик.

- Не-е, - беззаботно ответил Толгай. - Зачем? Я лучше на дно пойду. А ты
крокодилу в зубы плыви.

- Эх, зря мы через Трехградье не поехали! - с досадой сказал Смыков.

- Ты что! - возразил Зяблик. - Такой крюк давать. Да там и в самом деле
только один перевал в горах. Засаду очень просто организовать. Пять неслабых
мужиков могут целую армию остановить.

Толгай, большую часть жизни проведший в степи и никогда не видевший
больших водных пространств, возможно, просто не осознавал опасность ситуации.
Зяблик, как всегда, хорохорился. Смыков своих чувств не выдавал. Зато другие
путешественники подавленно притихли - мутная и глубокая вода бесновалась совсем
рядом с ними.

Зяблик, желая ободрить спутников, привел им пару примеров своего чудесного
спасения от утопления: первый раз - из навозоотстойника свинофермы, а второй -
из цистерны с гидролизным спиртом. Убедившись, что эти истории произвели
эффект, обратный ожидаемому, Зяблик обиделся и стал донимать всех довольно
мрачными советами.

- Что тонущего человека спасает? - вещал он. - Выдержка! Ты, Лилечка,
когда в воде окажешься, пошире гармошку растягивай. Будешь на ней как на
спасательном кругу держаться. За Смыкова я вообще не боюсь. Такие, как он, не
тонут. Верку я лично на себя беру. Нельзя, чтобы такое тело рыбам досталось.
Толгай сам свою судьбу выбрал. Да и не нужен он нам будет без драндулета.
Остается Лева Цыпф. Но уж он-то что-нибудь в последний момент обязательно
придумает. Человек с головой никогда не пропадет.

- Слушай, как хорошо, когда ты спал, - сказала Верка. - Если не
угомонишься, я тебя чем-нибудь таким кольну, от чего язык отнимется.

Когда мост наконец кончился и драндулет выскочил на островок - маленький,
низкий, насквозь продуваемый ветром, - люди вздохнули с облегчением. Впрочем,
радоваться было рано, и первым это осознал Толгай, вовремя нажавший на тормоза.

Дорога не имела продолжения - от переправы, ранее соединявшей этот
островок с другим, смутно видневшимся на горизонте, осталось только несколько
бревенчатых звеньев, похожих на мостки, с которых деревенские бабы полощут
белье,

- Приехали, - хладнокровно констатировал Смыков.

- Сзади парус! - воскликнул Цыпф, чей взор помимо воли обратился назад, к
берегам хоть и негостеприимной, зато сухопутной Кастилии.

Действительно, сквозь завесу моросящего дождя была видна лодка с косым
парусом, державшая курс перпендикулярно уже невидимому отсюда мосту.

- Кто бы это мог быть? - пробормотал Смыков, внимательно вглядываясь в
даль.

- А ты не догадываешься? - Зяблик хотел выругаться, но, покосившись на
Лилечку, передумал. - Рыбу вентерем никогда не ловил? Снасть такая есть - два
входа и ни одного выхода. Вот нам сейчас и устроят такой вентерь.
Разворачивайтесь быстрее! Авось успеем вернуться!

Однако это оказалось не таким уж и простым делом. Едва драндулет съехал с
дороги, предназначенной исключительно для груженого транспорта, как его
передние колеса глубоко увязли в песке, имевшем консистенцию
свежеприготовленного цементного раствора. Мотор жалобно взвыл и умолк.

Пришлось всем пассажирам, исключая Зяблика, покинуть драндулет и надрывать
пупки в напрасных потугах вернуть его на дорогу. Удалось это лишь после того,
как Толгай со Смыковым откопали все четыре колеса. А Лилечка с Веркой засыпали
развороченную колею тростниковыми охапками. Цыпф, взобравшись на ближайшую
дюну, комментировал действия неизвестных мореплавателей:

- Спускают парус... Причалили к мосту... Вылазят... Человек десять, не
меньше... Начинают разбирать настил... Торопятся... Один упал в воду... Поплыли
бревна... Дыра уже метров десять шириной... Эх, не успеем...

К тому времени, когда драндулет был приведен в рабочее состояние, нужда в
нем отпала. Деревянные плашкоуты, составлявшие опоры моста, были пущены
неизвестными злодеями вниз по течению, а настил разобран по бревнышку. До
ближайшей суши теперь стало не меньше полукилометра чистой воды.

- Не беда, - сказал Смыков. - Как-нибудь выберемся. Вон сколько плавника
кругом. Сейчас плот свяжем.

Между тем лодка, на веслах огибавшая остров, поравнялась со сгрудившейся
на берегу ватагой. Рассмотреть, кто в ней сидит, с такого расстояния было
просто невозможно. Зяблик потянулся за пистолетом, но Смыков остановил его:

- Далеко. Побереги патроны.

Рулевой лег грудью на корму и обрезал канат, косо уходивший в воду. После
этого лодка сразу изменила курс и вскоре исчезла в тумане. Продолговатый
предмет, который она до этого тащила за собой на буксире, всплыл и стал
медленно приближаться к берегу, пока не застрял на мелководье.

Толгай разулся, закатал штанины выше колен и отправился осматривать
загадочный подарок. Вернулся он довольно скоро с выражением нехорошего
удивления на лице.

- Улек, - обронил он. - Труп.

- Свежий? - спросил из машины Зяблик.

- Ага... Здесь чик-чирик. - Толгай провел ребром ладони по горлу. - Кровь
мало-мало идет.

Все невольно глянули туда, где очередная волна, Приподняв мертвеца, тащила
его поближе к берегу.

- А ведь вода поднимается, - задумчиво сказал Смыков, почему-то вдруг
утративший интерес к сооружению плота.

- Поднимается, - подтвердил Зяблик зловещим голосом. - Только не суждено
нам утопнуть.