Юрий БРАЙДЕР Николай ЧАДОВИЧ

ЩЕПКИ ПЛАХИ, ОСКОЛКИ СЕКИРЫ

Анонс

На всей Земле осталось только одно место, где еще могут жить люди, и это
место - Эдем. Отчаянные ватажники из забытого богом городка Талашевска рвутся
туда через все препятствия теперь уже не в поисках счастья, а просто ради
спасения человечества, остатки которого они ведут за собой. В итоге, хоть и
несколько потрепанные в схватке с коварными аггелами, они все-таки находят в
себе силы для противостояния веками копившемуся в недрах планеты вселенскому
злу.

Но мало кто знает, что в геологических пластах спрессована и психическая
энергия тех эпох, когда эти пласты слагались.

К. Г. Паустовский

Пролог

...Мир, в котором они прежде жили, рухнул в одночасье.

Ночь и день перестали сменять друг друга. Звезды и светила покинули
небеса, прежде голубые и бездонные, а ныне мрачные и глухие, как свод
могильного склепа. Начались мор и голод. Сама природа изменила свои
фундаментальные свойства.

Неизвестный катаклизм смял не только пространство, но и время. Заштатный
райцентр Талашевск, главной достопримечательностью которого была
исправительно-трудовая колония строгого режима, оказался по соседству со
средневековой Кастилией, монгольской степью, еще и не слышавшей о грозном
Темучине, и африканской саванной, населенной не только львами и антилопами, но
и воинственными аборигенами.

Сначала их было четверо - Зяблик, Смыков, Верка и Толгай.

Бывший зек, за случайное убийство и многочисленные побеги тянувший
неподъемный срок, но в годину бедствий ставший на сторону добра и
справедливости. Старший следователь райотдела милиции, опытный крючкотвор и
твердолобый коммуняка, одно время сотрудничавший с трибуналом святой
инквизиции. Беспутная медсестра, волею случая ставшая королевой саванны, но в
течение нескольких страшных часов потерявшая и свою любовь, и свой просторный
дом с крышей из пальмовых листьев, и всех своих чернокожих подданных. Степной
разбойник Толгай, меткий лучник и отчаянный рубака, спасенный Веркой от верной
смерти и обращенный Зябликом в христианскую веру.

Судьба свела их в одну ватагу и заставила вместе пройти через все войны,
мятежи и перевороты, раздиравшие этот и без того злосчастный мир. Вместе со
степняками они сражались против кастильцев, вместе с кастильцами ходили на
чернокожих арапов, а потом в рядах Талашевского ополчения отбивались и от
первых, и от вторых, и от третьих.

Когда все соседние народы, разоренные и обескровленные бесконечными
распрями, сумели договориться о принципах дальнейшего сосуществования, появился
новый враг - жестокие и неуловимые аггелы, фанатичные последователи культа
Кровавого Кузнеца, Каина-братоубийцы.

Позднее к ватаге присоединились еще двое - штабной писарь Лева Цыпф,
прочитавший все уцелевшие после катастрофы книги, и наивная девушка Лилечка,
обожавшая игру на аккордеоне.

А дела тем временем обстояли все хуже и хуже. Перестали рождаться дети.
Слабела вера людей в спасение. Ожесточались нравы. Росла сила и влияние
аггелов. Поблизости от человеческого жилья бродили жуткие существа - варнаки,
слепые и неуязвимые, как и положено выходцам из преисподней. Даже мать-земля
превратилась в некое грандиозное чудовище, беспощадно пожирающее своих
несчастных детей.

То преследуя врагов, то сама спасаясь от погони, ватага проложила путь
через многие известные и неизвестные земли - Кастилию, Гиблую Дыру, Трехградье,
Хохму, Нейтральную зону. Везде их подстерегала смерть, везде жизнь висела на
волоске, но каждый раз на помощь приходили отчаянная смелость, трезвый расчет и
взаимовыручка. Нелишним оказалось и покровительство, которое с некоторых пор
оказывал ватаге загадочный человек по имени Артем, в Кастилии считавшийся
ипостасью дьявола, в Степи - великим шаманом, а в саванне - злым колдуном.

В конце концов ватага добралась до легендарного Эдема, где выходцы из
соседних стран постепенно превращались в сверхлюдей - нефилимов и где
произрастало чудесное растение бдолах, способное осуществлять самые заветные
человеческие желания.

Здесь они приобрели новых друзей и новых врагов, от которых пришлось
бежать в давно обезлюдевшую страну Будетляндию, чья цивилизация намного
опередила уровень двадцатого века. В Будетляндии царили разрушительные стихии,
ранее служившие людям, а ныне вырвавшиеся на волю, кошмарные твари, проникшие
сюда из неведомых миров, и все те же вездесущие аггелы, возглавляемые
самозваным потомком Каина Ламехом, в прошлом убийцей-садистом, мотавшим срок в
одной колонии с Зябликом.

За время странствий случилось много радостных и печальных событий. Цыпф и
Лилечка полюбили друг друга. Загадочные варнаки, чей мир мрака, жары и
сверхгравитации был также затронут вселенской катастрофой, оказались вполне
лояльными и дружелюбными существами. Умер проводник ватаги Эрикc, будетляндец
по происхождению, в Эдеме частично утративший свою человеческую сущность.

Вот только, похоже, путь на родину ватаге был заказан. На каждом шагу их
подстерегали смертельные ловушки, вокруг лежали непроходимые пустыни и
непролазные болота, куда-то пропал всемогущий Артем, а кольцо аггелов сжималось
все туже.

Застигнутая разгулом древней загадочной стихии, дремавшей в недрах земли
еще со времен миросозидания, со всех сторон окруженная аггелами, ватага была
вынуждена искать спасение в "дромосе" - туннеле, напрямую соединявшем миры с
совершенно различными пространственно-временными структурами.

Прикрывая отступление друзей, погиб верный Толгай.

Ватага оказалась в загадочном сиреневом мире, из которого еще никому не
удавалось вернуться обратно...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Они были сейчас совсем как мухи, по собственной неосторожности угодившие в
мутный сиреневый компот.

Впрочем, такое сравнение было весьма приблизительным. Мухи в компоте не
тонут, а плавают на поверхности, до самой последней минуты находя моральную
опору в созерцании родного мира, счастье которого отождествляется с кучей
свежего дерьма, а беда имеет облик пауков, липучек и мухобоек.

Люди же не видели ничего - ни неба, ни земли, ни друг друга, ни даже
собственных рук, поднесенных к лицу. А кроме того, никто не поставит компот, в
котором барахтаются мухи, на лед.

- Холодно-то как! - гулким басом сказал кто-то невидимый.

- Вляпались! Ох и вляпались! - донесся откуда-то со стороны комариный
писк.

- С-суки вы драные! - Это был уже вообще не человеческий голос, а какое-то
гнусное блеяние. - Чмыхало из-за вас дубаря врезал, а вы за свои мелкие душонки
трясетесь!

- Зяблик, ты, что ли? - вновь загремело в сиреневой мути.

- А кто же еще... А ты что за наволочь такая?

- Ну ты даешь, зайчик! Это же я, Верка. Не узнал?

- Не узнал... Богатой будешь. А ты где, Верка?

- А сам ты где?

- Серьезно, братцы мои, где вы все? - нежно пропел далекий комарик.

- Туточки... Счас перекличку устроим, - произнес Зяблик дурным козлиным
голосом. - Верка в наличии... Смыков вроде тоже... Эй, Левка, отзовись!

- Здесь я! - словно бы где-то рядом зашуршала осенняя трава.

- Не слышу оптимизма и бодрости! - по-фельдфебельски рявкнул Зяблик. -
Будешь тренироваться в свободное время... А где Лилечка? Где наша Шансонетка?

- Какая я вам, интересно, Шансонетка! - голос был не мужской и не женский,
но явно обиженный. - Придумали тоже...

- За комплимент прошу пардону... Похоже, все на месте... Ах, Чмыхало
жалко! И надо же такой подлянке в самый последний момент случиться!

Все приумолкли. Кто-то всхлипнул, но кто именно - понять было невозможно.
Потом Смыков (судя по интонации) пискнул:

- Товарищи, неужели и в самом деле никто ничего не видит?

- Ни хера! - проблеяло в ответ.

- Нет, - бухнуло, как из бочки.

- Ничегошеньки...

- А я немного вижу, - звук голоса был такой, словно в сухом ковыле
проскользнула змея. - Но, правда, если только в очках...

- Что ты видишь, что? - на разные лады загалдела ватага.

- Тени какие-то...

- Шевелятся они?

- Вроде нет.

- Всем оставаться на своих местах, а я начинаю двигаться! - объявил
Смыков. - Товарищ Цыпф, следите внимательно!

Тон этих слов так не соответствовал характеру звука, что Верка нервно
расхохоталась - словно бубен встряхнула.

- Одна тень шевельнулась, - сообщил Цыпф.

- Иду на ваш голос, - комариное пение сразу перешло в гудение шмеля.

- Нет, не туда! В другую сторону!

- Теперь правильно?

- Правильно.

Смыков начал отсчитывать шаги. Почему-то по-испански.

- Уно! Дос! Трез! Видишь меня?

- Кажется, вижу... - не очень уверенно прошелестел Цыпф.

- Куарто! Кинко! - продолжал Смыков.