стрельнул у меня сигарету. И вот вместо благодарности он участвует в пытках!
ничего не сотворят с твоим мозгом. Если они лишат тебя памяти или способности
логически рассуждать, то все наше участие в операции летит к чертовой бабушке,
а я буду вынуждена отправить тебя на пенсию в двадцать пять лет.
бесконечно благодарен Лере, что она подумала о таком блоке.
воздействия на тебя через мозг будут сведены до минимума. Если там тобой
постараются командовать, вызывая в тебе радостные повизгивания, как у
лабораторной крысы, страх или душевную боль, - все эти чувства и воздействия ты
будешь ощущать в стократ ослабленными. Но будешь знать об их существовании и
потому сможешь имитировать нужную реакцию.
что вся рука побелела и вот-вот отвалится.
несчастным ребенком, которого бросили родители. - Первая: не сунете ли вы мне в
мозг чего-то лишнего, забыв сказать об этом? И вторая: не забудете ли вы
вытащить шарики и датчики, когда я вернусь к вам в одном куске? Если, конечно,
я вернусь в одном куске...
способности для аутсайдеров. Это первое. А второе - раз ты пришел к нам
работать, то приходится идти на некоторые жертвы. Учти, что институту нужны
нормальные, здоровые и желательно умные люди. До этого момента я тебя к ним и
относила. Я подумал, что Калерия вовсе не такая красивая, как мне вчера
показалось.
мне придется работать в сложной обстановке. Они же хотят подстраховаться. Ради
меня самого.
внешне не будет?
обещал! Ни одна драная собака не заметит дурного!
для энергичного полковника Миши и его команды. Но и через шесть дней в моей
"легенде" оставались зияющие провалы. И если бы кто-нибудь решил всерьез
заняться моей проверкой, он бы скоро меня разоблачил. Надежда была на то, что
никому не придет в голову этим заниматься.
и не слишком набитый. Я не вез с собой гостинцев.
путей. Не знаю, почему на не очень загруженной дороге надо останавливаться на
третьем пути, - наверное, чтобы несподручнее было "челнокам" тащить полосатые,
как матрасы, баулы. Вся Россия тащит за собой такие баулы размером с бабушкин
сундук. В зависимости от силы носильщика и содержимого баула его положено
тащить в руке или крепить к тележке. Что возят из города в город, из страны в
страну мои соотечественники, не знаю. Наверное, все, кроме лыж. В том, что из
моего поезда в рассветный Меховск вывалилось с полдюжины "челноков", не было
ничего удивительного. Удивительней было то, что на путях нас ждали другие
"челноки", которые волочили "матрасы" из Меховска в иные края. Им всем продали
билеты в один вагон, видно, кассирша обладала зловредным характером, и я даже
замер в сторонке, потрясенный скоростью и энергией, с которой все меховские
"челноки" успели за две минуты втолкнуть в вагон десятка два объемистых сум и
залезть сами, - правда, с проклятиями, которые пошатывали старинное кирпичное
здание вокзала, и с зарядом ненависти, которого хватило бы на штурм Зимнего
дворца.
знакомы, даже дома. И приятно было узнавать их в натуре и истинном масштабе.
города, выкурил сигарету в городском сквере, поглядел, как на автобусной
остановке толпятся грибники, - видно, лес начинался близко от города и не надо
было уезжать с вечера.
Черновцов-12, Магнитогорска-18, Челябинска-46 - из всех тех страшных мест, где
под предлогом будущего уничтожения империалистов травят и природу, и местных
жителей, и, конечно же, лесную живность. Вот птицы и слетелись в Меховск.
поскрипывали телеги, съезжаясь к рынку, что было совершенно невозможно даже
допустить вероятность какого-то преступления, большой беды, грозящей этому
мирку.
сумками - спешили на рынок. А я и не знал, что здесь где-то есть монастырь.
Вернее всего, догадался я, его открыли совсем недавно, и управление дяди Миши
еще не получило сведений от своих агентов. Впрочем, вернее всего, и для меня
информация - лишняя.
теплого хлеба, я поднялся и пошел к ручью, к современным домам. Домов было
немного, не больше дюжины, были они четырехэтажными - скучными, одинаковыми,
запущенными, и своим существованием на окраине городка угрожали его будущему.
поднимался на три этажа новый административный корпус - как говорится, стекло и
бетон, а вернее, немытые стекла и бетонные панели, обсыпавшиеся на стыках.
малолюдно: люди досматривали свои последние сны - половина седьмого.
когда здесь каждая собака на виду, смысла не было. Чем менее я буду заметен,
тем лучше для всех, включая меня самого.
Дверь была обита клеенкой и поделена на ромбы кнопками. Я позвонил. Коротко,
чтобы не пугать человека. Аркадий должен быть один - тетя Нина уехала в
деревню. Она всегда летом уезжает в нашу деревню, там сохранился дедушкин дом,
она все лето занимается хозяйством, пашет, получает удовольствие и внука тоже
берет. У Аркадия раньше была жена Клавдия, бросила его лет шесть назад, живет в
Курске. Я не подумал, что Аркадий может быть не один. Он открыл быстро. Как
был, в трусах и майке. Длиннолицый, красивый, болезненный, мягкие волосы
слежались от подушки.
дядя Миша?
непонятно. Наверное, там - Маргарита. Ну что мне оставалось делать?
двоюродный, тети Зины сын? Ты что, протри глаза! Я же тебе письмо посылал и
телеграмму.
тебя.
были медовые волосы - не назовешь рыжими, но и не блондинка. Волосы были
распущены, покрывали плечи халата. Она стояла босиком.
кожа, какая бывает у рыжих.
заходи на кухню. У меня в комнате не убрано.
стол с остатками вчерашней трапезы.
когда убираться?
ночью, она хранила в себе выпивку, а Аркадий спал, вот и получился мрачным,
сонным, но трезвым.
дыре никого лучше не найдешь.
кузеном. Оттуда мне все было слышно.
понимаешь?
сильно были пьяные, когда пошли спать. Русский человек пробку всегда завернет,
чтобы не выдыхалось.
хотели, чтобы я слышал. Я подошел к окну. Пространство между домами было
вытоптано, деревья какие-то недокормленные - а странно, ведь край здесь лесной.
Цепочкой пробежали бродячие собаки. В доме напротив открылось окно - на кухне
возилась хозяйка. В ванной шумела вода.
Володихин Дмитрий
Корнев Павел
Круз Андрей
Посняков Андрей
Никитин Юрий
Афанасьев Роман