Чтение 45–й страницы книги ~Заповедник для академиков~

ставропольским или ростовским.

Конечно же, он не из Москвы, думала Лидочка, он приехал, чтобы
завоевывать мир, - он Растаньяк, он покровительствует актерам или актрисам.
Лидочка поглядела на профессора, тот сидел, прикрыв веками глаза, лишь
пальцы, лежавшие на пледе, порой оживали и вздрагивали.

- Я буду предельно откровенен. Я приехал сюда для переговоров
деликатного свойства с доктором Шавло, Матвеем Ипполитовичем. Суть этого
разговора - обороноспособность нашей социалистической родины. Матвей
Ипполитович был готов приложить свои усилия для того, чтобы Советский Союз
вышел вперед в развитии особенной бомбы. Я думаю, вам, Павел Андреевич, нет
нужды это 0бъяснять.

- Такую бомбу сделать нельзя, - сказал Александрийский, не открывая
глаз. - Это вздор, авантюра... вы лучше бы посоветовались с серьезными
учеными.

- Так, значит, Шавло беседовал с вами об этом?

- А разве я спорю с этим заявлением? Он говорил, и я осмеял его.

- Я спрошу об этом его самого.

- Спросите.

Алмазов шагал по комнате - у него были замечательно начищенные сапоги,
сверкающие сапоги - и вдруг Лидочка поняла, что сапоги ему чистит Альбина.
Ночью он спит - большой, мускулистый, крепкий, громко храпящий... а она
чистит сапоги.

- В отличие от вас у меня такое мнение, - сказал Алмазов, - что любое
оружие, которое может принести нам пользу, нужно испытать. Любое! И мы знаем
о том, что среди ученых еще есть некоторые сторонники реставрации монархии и
скрытые реакционеры. А также прямые враги!

- У нас все есть, и троцкисты тоже, - сказал Александрийский, и Лидочка
вдруг поняла, зачем он это сделал, - он хотел знать, была ли Полина
подослана Алмазовым или ее появление в жизни Мати - просто несчастливое
совпадение.

- И троцкисты, - согласился с некоторым удивлением Алмазов. - И эсеры.
Всякой нечисти хватает.

Нет, не среагировал.

Алмазов остановился посреди комнаты. Лидочке показалось, что он
любуется своим отражением в сапогах. Он несколько раз качнулся с носков на
пятки и обратно.

- В разгар переговоров товарищ Шавло, честный ученый и коммунист,
исчез. Вот так...

Алмазов хотел, чтобы его голос прозвучал тревожно, но он был плохим
актером.

- А что за спектакль вы устроили? - спросил профессор. - Зачем вы
вытащили из постели больную женщину?

- Потому что вы с ней подозреваетесь в похищении или убийстве Шавло.

- Этого еще не хватало!

- Все следы ведут к вам, - сказал Алмазов. - Я уж не говорю о похищении
револьвера.

Лидочка кинула взгляд на профессора. Может быть, он вернет Алмазову
этот проклятый револьвер?

И тут же спохватилась, даже отвернулась к стене, чтобы Алмазов случайно
не прочел ее мысль - признаться в обладании револьвером для профессора было
все равно что признаться в заговоре - Алмазову только этого и надо:
револьвер утащила диверсантка Иваницкая, а нашелся он у вредителя
Александрийского. Обоих к стенке!

- Вчера вечером Матвей Ипполитович сам сказал мне, что вы его
преследуете клеветническими обвинениями, - продолжал Алмазов, не дождавшись
признания.

- Какими?

- Вот это вы мне и скажете!

С трудом, опираясь на ручку кресла, Александрийский поднялся.

- А с чего вы решили, милостивый государь, - спросил он, - что доктор
Шавло убит? Да еще нами?

- Потому что никто, кроме вас, в этом не занитересован.

- Ваш Шавло уже добежал до Москвы, - сказал Александрийский.

- Почему вы решили, что Шавло убежал? - Алмазов был искренне удивлен.

- Потому что он убил Полину, - сказал Александрийский.

Лидочка не думала, что профессор способен на такое. Ведь это донос!
Неужели его желание обезвредить Матю столь велико, что он предпочел забыть о
чести?

- Какую еще Полину? - поморщился Алмазов. - Она же уехала. Я сам читал
ее записку.

- И проверили ее почерк?

- Зачем?

- Это почерк Шавло, - сказала Лидочка, чтобы тоже участвовать в
раскрытии - и хоть фигуры в этой комнате играли непривычные для
классического детектива роли, все же шло раскрытие преступления - как у
Конан Дойля.

- Зачем Шавло убывать какую-то официантку?

- Вы знаете, зачем. Она его шантажировала.

- Доказательства! - У Алмазова дрогнули уши.

- Пускай он сам все это расскажет, - вздохнул Александрийский. - Я
искренне сожалею, что мне пришлось принять в этом участие.

- Я знаю доказательства, - сказала Лида.

- Выкладывайте.

- Я знаю, где он спрятал Полину.

- Вот это уже становятся интересным. Где же?

- Сначала он спрятал ее в моей комнате.

- Не сходите с ума.

- Потом в погребе... по дороге к тригонометрическому знаку.

- Что вы несете?

- Я ее там нашла.

- Как?

- Потому что у него ботинки были в желтой глине.

- Как у вас?

- У меня? Когда?

- Вы вчера пришли вся промокшая на маскарада ноги в желтой глине!

- Да. Я лазила в погреб, там был труп Полины. Потом он его унес.

- Куда?

- В пруд.

- В пруд? Мне что, бригаду водолазов надо вызывать, чтобы проверить
ваши глупости?

- А я вам покажу труп!

- Лида! - крикнул Александрийский.

- Да, я покажу, куда он ее спрятал. А потом у него не выдержали нервы,
и он убежал.

- А револьвер?

- Не брала я ваш револьвер! Неужели вы верите, что я пришла к вам в
комнату и угрожала Альбине? Вы сами в это верите?

- Я верю во что угодно. Пошли!

- Сейчас?

- А почему мы должны терять время? Немедленно.

Алмазов шагнул к двери, толчком открыл ее - президент отпрыгнул в
сторону, Лариса Михайловна стояла поодаль.

- Быстро, - приказал Алмазов президенту. - Любое теплое пальто! Я там
видел на одной гражданке бурки - она в библиотеке сидит. На полчаса. От
моего имени - а она пускай почитает газеты, очень полезно.

Президента как ветром сдуло.

- Вы намерены идти на улицу? - спросила Лариса Михайловна.

- А вы тоже бегите, одевайтесь, вы нам можете понадобиться. Быстро. Ну
вот, - Алмазов улыбнулся, - бегать они уже научились - все-таки пятнадцать
лет дрессировки.

- Почти все дрессировщики плохо кончают, - сказал профессор.

- Помолчите, пророк! - отмахнулся Алмазов. - А вы, Иваницкая,
расскажите, как вы узнали о смерти Полины.

Прежде чем Лида успела уложиться со своим рассказом, прибежал президент
с лисьей шубой и бурками - такой шубы Лида раньше даже не видела. Затем
вернулась Лариса Михайловна. Чтобы не привлекать внимания, Алмазов велел
президенту открыть заднюю дверь. Но их все равно увидели, к окнам
приклеились десятки лиц. Среди них наверняка и владелица шубы.

Бедненькая, что у нее в душе творится!

Вся группа остановилась возле погреба, С утра дождь перестал, хотя было
по-прежнему пасмурно и дул ветер. В блине желтой глины, хоть и оплывшие,
сохранились углубления - следы. Конечно, теперь не догадаешься чьи.

Алмазов сам залезал в погреб, потом гонял президента за переносным
фонарем. Лидочка впервые увидела погреб при овете. В грязной стоячей воде
утонул широкий, разношенный туфель Полины. Алмазов велел Ванечке нести
туфель с собой, и тот нес его брезгливо, обернув каблук в сомнительной
свежести носовой платок. Потом Ванечка вытащил баул, наполовину наполненный
мокрой одеждой. Лидочку знобило, но было терпимо, только хотелось отдохнуть.

Процессия спустилась к пруду.

- Вот здесь он ее нес, - сказала Лидочка.

Алмазову не надо было показывать на желтое пятно на дорожке.

- И где же труп? - спросил Алмазов, когда они дошли до берега пруда.
Здесь он задавал вопросы, и все беспрекословно подчинялись. Даже
Александрийский, который шел, опираясь на руку Ларисы Михайловны. Когда
останавливались, она мерила ему пульс и один раз дала пилюлю.

- Да перестаньте с ним нянчиться! - вырвалось у Алмазова, - он здоровей
нас с вами.

- К сожалению, даже вы никогда не сможете убедить меня или другого
честного врача в состоянии сердца Павла Андреевича, - сказала отважная
Лариса Михайловна. Алмазов усмехнулся.