Чтение 16–й страницы книги ~Любимец~

Ирка взяла меня за руку и потащила к нарам.

- Садись!

Я послушно сел. Мне хотелось как-то оправдаться перед ней, и я
сказал:

- Я могу ему починить хлыст. Я умею. Меня госпожа Яйблочко учила
плести из кожи.

- Какой еще хлыст?

- А он тебе не сказал?

- А ты дикий...

- Я испугался. Он строго со мной говорил.

- Ты куда шел? - прошептала Ирка.

- Я хотел убежать.

- Не надо, - сказала Ирка. - Тебя завтра увезут к Маркизе.

- Я думал, что вы теперь не захотите мне помогать.

- Я верю. А что ты видел?

- Я мужиков видел. С коробкой.

- А что в коробке?

- Я не знаю. Она закрытая была.

- Ты не бойся, любимчик, - сказала Ирка и хихикнула. - Тебя никто не
обидит. Тебя завтра увезут, как и договаривались.

- А если они тебя не послушаются? Ты ведь кто?

- Я - никто, - сказала Ирка. - Но Хенрика они обязательно
послушаются.

- Давай я ему кнут починю?

- Успеешь. А теперь давай будем спать.

Когда все заснули, Ирка забралась ко мне на нары.

Я уж ждал ее - мне без нее было холодно. Она прижалась ко мне,
сначала дрожала, а потом согрелась. Я сказал:

- Не могу с ползунами. Один на меня как человек глядел.

- Нет, - сказала Ирка твердо. - Они не соображают. Ты, видно, убивать
не любишь и не умеешь. Все убивать умеют, жизнь такая, что надо убивать, а
ты не умеешь - тебя кто-нибудь пришьет, а ты и не заметишь.

Она теснее прижалась ко мне.

- Ты теплый, - сообщила она шепотом.

Вокруг на нарах спали или не спали люди. Запах в подвале был тяжелый
- мылись-то мы кое-как, без мыла. Но было совсем темно, и можно
вообразить, что ты один или в настоящем доме.

- Мне их жалко, - сказал я.

- Вы бы потише! - зашипел человек с соседних нар - я даже лица его не
знал. - Бы тише, вы людям спать мешаете, вы свое делайте... а людям не
мешайте.

Ирка его шепотом отругала словами, которых я и не знал, но точно
понимал, что это неприличные слова, просто страшно подумать, что они
значат. Потом снова стало тихо - только храп и дыхание людей.

- Может, я уйду? - спросила Ирка.

- Нет, не уходи, - сказал я. - Ты не уходи, а то нам поодиночке
холодно.

- Боюсь я за тебя, - сказала Ирка.

От ее маленького горячего тела во мне начало подниматься непонятное
сладкое, тягучее чувство, странное желание обхватить Ирку руками - но не
для тепла, а для того, чтобы целовать и прижиматься сильнее.

Я повернулся к ней и не чувствовал больше вони и тяжелого воздуха.

Я нашел губами ее губы и мы начали целоваться так, что совсем
перехватило дыхание, но мы не могли остановиться - я чувствовал, что от
желания теряю сознание.

И тут Ирка вдруг сильно оттолкнулась от меня коленками и одним махом
спрыгнула вниз с нар, только слышно было, как сильно ударились ее пятки о
цементный пол.

- Ты что? - Я чуть было не кинулся за ней следом.

Но рядом кто-то выругался.

Ирка подошла к нарам, встала на цыпочки, я увидел ее лицо над краем
нар.

- Не надо, - сказала она. - Мы же люди с тобой, правда?

- Люди? Конечно, люди, - не понял я.

- И если что будет, то по-людски, хорошо, любимчик?

- Да, - согласился я и все равно в ту ночь не понял, что она хотела
сказать.

Мы помолчали. Она погладила меня жесткой узкой ладошкой по лицу, и я
поцеловал ее ладонь.

- Возьми мешок, - сказал я. - Замерзнешь.

Она взяла мешок, и я скоро заснул. Было очень холодно, я бы мог
спуститься к ней на нары, но я понимал, что она этого не хочет. Лучше она
будет мерзнуть... Была ли у меня на нее обида? Пожалуй, если и была, то
маленькая, потому что я, не понимая в чем она права, соглашался с ее
правотой.

Ночью мне снилась чистенькая, завитая любимица из соседнего дома. С
ней я тоже целовался, но как только мы начинали целоваться сильно,
откуда-то выбегал спонсорский жабеныш, и приходилось убегать.

Утром, когда я проснулся от сирены, Ирки уже не было - она убежала
занимать для нас очередь в сортир и в умывальню. И я поспешил, чтобы ей
помочь. И понимал, как хорошо, что у меня есть Ирка. Я сейчас увижу ее и
обрадуюсь.

Но я ее не увидел, потому что в сортире и в умывальне ее не было, а
когда я пошел обратно в подвал, чтобы позавтракать, там меня уже ждал
Хенрик. Он был без хлыста.

Я хотел пройти мимо, не глядя на него, но Хенрик сам подошел ко мне,
и он не сильно сердился.

- Пошли, - сказал он.

- Я голодный, - сказал я.

- Нельзя задерживаться, - сказал Хенрик.

Он взял со стола горбушку хлеба и отдал мне. Кто-то из сидевших за
столом огрызнулся, сказал, что такой кусок - на троих. Хенрик велел ему
молчать и повел меня прочь.

Мне было страшно, но я старался утешать себя тем, что Ирка обещала,
что все хорошо кончится. А она знает. Хенрик с ней разговаривает как с
равной.

Во дворе стоял старенький грузовичок. За рулем уже сидел Лысый.

- Сколько вас ждать! - зло оскалился он. - Вот-вот патрули поедут.

- Садись! - приказал мне Хенрик.

Он подсадил меня в кузов. Потом впрыгнул за мной.

- Вы тоже поедете? - спросил я.

- Прокачусь немного, - ответил Хенрик.

Машка-мадамка подошла к открытому окну конторы на втором этаже.
Помахала Хенрику. Он помахал в ответ.

- Осторожно, - крикнула она. - Вечером жду!

Эти слова были для Хенрика, а может, для Лысого. Но не для меня.

Машина подъехала к воротам. Охранник, стоявший там, сначала подошел к
грузовичку, заглянул в кузов и в кабину. Только потом пропустил.

- А чего он ищете - спросил я.

- Черт его знает, - ответил Хенрик.

Грузовик выехал из ворот и затрясся по колдобинам дороги.

Через несколько метров дорога повернула в сторону, и с обеих сторон к
ней сбежался еловый лес.

Мы ехали по этой дороге совсем недолго - над деревьями еще видна была
дымившая труба кондитерской фабрики. Вдруг Хенрик наклонился вперед и
постучал в заднюю стену кабинки. Грузовичок затормозил.

Хенрик подошел к борту грузовика и посмотрел в сторону кустов.

Хлопнула дверца кабины - значит, следом на дорогу выбрался Лысый.

Тут же кусты раздались, и оттуда вышел мужик с картонным ящиком - тем
самым, который я видал вечером на фабрике.

За мужиком шла Ирка. Она была одета в мужские штаны и сапоги. Рыжие
волосы были убраны под платок.

- Осторожнее! - прикрикнула она на мужика, когда тот передавал ящик
Хенрику. Хенрик наклонился, мужик поднял ящик на вытянутых руках, и Хенрик
принял ящик, который был, как я понимал, не очень тяжелым.

Ирка легко прыгнула в кузов и предупредила Хенрика:

- На пол не ставь. Сядь и держи на коленях.

Хенрик послушно сел, а Ирка села рядом, чтобы поддерживать ящик.

- Я пошел? - спросил мужик. Его физиономия показалась над бортом
грузовика.

- Иди, - сказал Хенрик.

Лысый все стоил на дороге.

- А тебе что, отдельное приглашение? - спросил Хенрик.

- Поезжай осторожнее, пожалуйста, - попросила Лысого Ирка.

Грузовик поехал дальше. Дорога была такой плохой, что ничто не могло
помочь. Ирка и Хенрик старались оградить ящик от ударов, я им помогал. Они
сначала гнали меня, но потом перестали.

Грузовик ехал медленно, но я не мог смотреть по сторонам - мне было
интереснее смотреть на Ирку и на ящик.

В конце концов я не выдержал:

- А что там? - спросил я.

- Неважно, - сказал Хенрик.

Время от времени Ирка поднималась и смотрела вперед, будто боялась
какой-то преграды или опасности.

Но дорога, хоть и разбитая, была совершенно пустынна, и стены леса по
обе стороны ее создавали впечатление узкого, темного ущелья.

Так мы ехали довольно долго. Все молчали. Мне о многом хотелось
спросить, но я понимал, что вряд ли получу ответ.

Возможно, через полчаса или несколько более того я первым увидел, как
далеко впереди из леса вышел человек и встал посреди дороги.