Только вчера покупали. У меня чек сохранился. Пришел домой - вижу,
трещина.
расстраивайся. Мы им на работу сообщим. Это не ракета, а результат
землетрясения.
Это потом уже случилось. А землетрясений у нас не бывает. Людям доверять
надо.
возник на улице. Земля рванулась из-под ног. Дрогнули полки. Стопки
тарелок, будто выпущенные неопытным жонглером, разлетелись по магазину,
чашки и чайники, хлопаясь о прилавки, разбивались гранатами-лимонками,
целлулоидные куклы и плюшевым медведи поскакали вниз, цветастые платки и
наволочки воспарили коврами-самолетами, стойки с костюмами и плащами
зашатались - казалось, пожелали выйти на улицу вслед за бабками,
убежавшими из универмага с криками и плачем. Разбившиеся пузырьки с духами
и одеколоном окутали магазин неповторимым и фантастическим букетом
запахов. С потолка хлопьями посыпалась известка...
установки, другой поддержал через прилавок Шурочку Родионову. Он
единственный не потерял присутствия духа. Крикнул:
секунды. Быстрое его воображение породило образ разрушенного стихией
Великого Гусляра, развалины вдоль засоренных кирпичами улиц, бушующие по
городу пожары, стоны жертв и плач бездомных детей и стариков. И он,
Корнелий, идет по улице, не зная, с чего начать, чувствуя беспомощность и
понимая, что как руководитель ремконторы он - основная надежда засыпанных
и бездомных. Но нет техники, нет рабочих рук, царит отчаяние и паника.
распускаются в небе парашюты. Это другие города прислали помощь. Сборные
дома, мосты и заводы спускаются медленно и занимают места, заранее
запланированные в Центре, сыплется с неба дождем калорийный зеленый
горошек, стукаются о землю, гнутся, но не разбиваются банки со сгущенным
молоком и сардинами. Помощь пришла вовремя. Корнелий поднимает голову выше
и слушает наступившую мирную тишину...
Тяжелое, катастрофическое безмолвие охватило универмаг и давило на уши,
как рев реактивного самолета.
вторую сунул Удалову и повлек всех за собой раскапывать дома и оказывать
помощь населению.
скатерть опустилась ему на его голову и сделала его похожим на бедуина или
английского разведчика Лоуренса.
поразившее Великий Гусляр, не было землетрясением.
провал ушел задними колесами тяжело груженный лесовоз. Еще не улегшаяся
пыль висела вокруг машины и, подсвеченная солнцем, придавала картине
загадочный, неземной характер.
скатерть и аккуратно складывая ее.
подземными ходами и подвалами царских времен.
половинку ракеты. - Теперь тебе не до замен. Мостовую ремонтировать
придется.
заведующей и добавил: - Я, Ванда Казимировна, вашим телефончиком
воспользуюсь. Надо экскаватор вызвать.
лесовоза. Он узнал Удалова и обратился к нему с претензией.
рисковать? А если бы я стекло вез? Или взрывчатку?
дрожать, подтянулся.
Сейчас вытащим, дыру засыплем, все будет как в аптеке. Сходили бы до
милиции, пусть поставят знак, что проезда нет. А автобус пустят по
Красноармейской.
манки из синей квадратной банки с надписью "Сахар". Молоко вздыбилось,
будто крупа жестоко обожгла его, но Елена Сергеевна успела взболтнуть кашу
серебряной ложкой, которую держала наготове.
год и спичечных коробков.
сторону черного буфета, сама широко шагнула туда, достала солонку и при
виде ее вспомнила, что уже сыпала соль в молоко. Елена Сергеевна поставила
солонку обратно.
Хочу гоголь-моголь...
скандал.
месяц они с Ваней надоели друг другу, но невестка заберет его только через
две недели.
детям. Она утеряла способность быть с ними снисходительной и терпимой.
После скандалов с Ваней она успокаивалась медленнее, чем внук.
Великий Гусляр. Она устала от одиночества долгих сумерек, когда неверный
синий свет вливается в комнату, в нем чернеют и разбухают старые шкафы,
которые давно следовало бы освободить от старых журналов и разного
барахла.
но и сможет многое сделать из того, что откладывалось за делами и
совещаниями. Написать, например, историю Гусляра, съездить к сестре в
Ленинград, разобрать на досуге фонды музея и библиотеку, - там все время
сменялись бестолковые девчонки, которые через месяц выходили замуж или
убегали на другую работу, где платили хотя бы на десятку больше, чем в
бедном зарплатой городском музее.
не продвигалась. У сестры болели дети, и, вместо того чтобы не спеша
обойти все ленинградские музеи и театры, Елене Сергеевне пришлось возиться
по хозяйству.
техникума. Директор рассматривал свое пребывание в музее как
несправедливое наказание и ждал, пока утихнет гнев высокого районного
начальства, чтобы вновь двинуться вверх по служебной лестнице. Директор
был Елене Сергеевне враждебен. Ее заботы о кружках и фондах отвлекали от
важного начинания: сооружения памятника землепроходцам, уходившим в
отдаленные времена на освоение Сибири и Дальнего Востока. Землепроходцы
часто уходили из Великого Гусляра - города купеческого, беспокойного,
соперника Архангельска и Вологды.
будут. За шестьдесят с лишним лет она так и не научилась варить манную
кашу. Если бы удалось начать жизнь сначала, Елена Сергеевна обязательно
подсмотрела бы, как это делала покойная мама.
в окно стучали знакомые, прежде чем войти в калитку, обогнуть дом и
постучать со двора.
прежде чем каша закипит. Она быстро прошла темные сени. От каждого шага,
сухого и короткого, взвизгивали половицы.
весну и остригшая косу, чтобы казаться старше.
краснела и становилась похожей на кустодиевских барышень. Шурочка
поздоровалась, вытерла ноги, хотя на улице было сухо, и прошла на кухню за
Флинт Эрик
Посняков Андрей
Лукин Евгений
Семенова Мария
Посняков Андрей
Афанасьев Роман