Кир БУЛЫЧЕВ

НА ДНЯХ ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ В ЛИГОНЕ

ОТ АВТОРА

Страна, в которой происходит действие, персонажи и события романа
вымышлены. Не следует искать Лигон на карте или проводить аналогии между
реальными и описанными здесь лицами и коллизиями.

Для удобства читателя можно сообщить, что если бы Лигон существовал,
он располагался бы в Юго-Восточной Азии, где-то между Малайзией, Таиландом
и Бирмой. Главным городом в этой стране был бы Лигон, стоящий на реке
Кангем, которая впадает в Андаманское море.

Площадь Лигона - 138.670 квадратных километров. Население - 6,8
миллиона человек, из которых 80% лигонцы, народ мон-кхмерской группы и
родственные им горные племена, остальные - выходцы из Индии, Китая и
соседних стран. Климат тропический, муссонного типа. Рельеф гористый, за
исключением широких долин рек Кангем и Сапуи, где сосредоточено
большинство населения. Очень богат животный и растительный мир Лигона. До
сих пор в горах и мангровых лесах побережья водятся редкие животные, в том
числе суматранский носорог, коупрей, голубой аист и т.д. В тиковых лесах
встречаются стада диких слонов.

История Лигона уходит корнями в далекое прошлое. По преданиям, первое
государство на этой территории основал брахман Викрама, под влиянием
проповедника Таллики принявший буддизм. Города в Лигоне появляются в
середине 1-го тысячелетия н.э. В начале нынешнего века французский
археолог Матье обнаружил затерянные в джунглях руины Шриматрамы -
средневековой столицы Южного Лигона. В 1891 году Лигон был завоеван
английскими войсками и вернул себе независимость в 1951 году.

В 1957 году было заключено торговое соглашение между Лигонской
республикой и СССР, а с 1959 года установлены дипломатические отношения на
уровне посольства.

ПЕРЕВОРОТ В ЛИГОНЕ

Лигон. 10 марта. (ТАСС - ЛигТА). Сегодня ночью в Лигоне произошел
военный переворот. Выступая по местному радио, глава Временного
революционного комитета бригадный генерал Шосве заявил, что причиной
переворота послужила реакционная политика правительства Джа Ролака, а
также коррупция и тяжелое экономическое положение в стране, осложненное
сепаратистскими выступлениями в горных районах. Бригадир Шосве указал в
своем выступлении, что Временный революционный комитет намерен
придерживаться во внешней политике строгого нейтралитета и
неприсоединения.

Лондон. 10 марта. Агентство Рейтер (из Бангкока). Информационные
источники не связывают переворот в Лигоне с деятельностью сепаратистов,
один из лидеров которых, князь Урао, не смог прибыть на совещание по
федерализму в Лигон. По слухам, князь Урао в настоящее время находится в
своей резиденции в городе Танги.

ДИРЕКТОР МАТУР

Прошедшей ночью я держал в руках судьбу нации. Я усматриваю в этом
некий скрытый смысл, знамение кармы, избравшей меня для непостижимых
целей.

Это не значит, что я склонен преувеличивать свои возможности. Кто я?
Скромный посредник, экспортер, директор спичечной фабрики,
национализированной в разгар избирательной кампании, за которую
правительство так и не смогло расплатиться с бывшим владельцем.

Говорят, что у меня есть связи. Но эти связи непрочны, как паутина.
Не им, а репутации я всем обязан.

Некоторые полагают, что я бенгалец. Другие считают парсом. Если в
моих жилах и течет кровь благородных брахманов, то она давно разбавлена не
менее благородной кровью лигонских буддистов. Сто лет назад мои предки
прибыли в эту, тогда отсталую, дикую страну и со временем стали истинными
лигонцами. Я говорю не о формальной стороне дела (у меня лигонский
паспорт) - наш родной язык лигонский, обычаи - лигонские и, главное, мы
все - патриоты Лигона.

Мои предки никогда не были близки к британским колонизаторам, а мой
дядя Сони в 1939 году, будучи студентом колледжа, принял участие в
демонстрации и был избит полицейским-пенджабцем.

Я маленький человек и мой девиз - честность. Со всей решительностью я
должен опровергнуть слухи, распускаемые недоброжелателями. Они касаются
моей предполагаемой близости к контрабандистам наркотиками. Сама
безнравственность такого предположения исключает его правдивость. Однако
опровержениями никого не убедишь. Поэтому я должен обратиться к прошлому.

Когда я учился в миссионерской школе и преуспевал по многим
предметам, в наш класс был принят юный князь Урао Као, в то время
шестнадцатилетний наследник престола. Он проучился у нас восемь месяцев, а
затем был направлен для продолжения образования в Великобританию. У меня
сложились с этим юношей добрые отношения, тем более что я был полезен
молодому князю, оказывая помощь в приготовлении уроков и контрольных
работ. Князь Урао Као закончил Кембридж и возвратился домой в 1953 году. Я
нанес ему визит, князь узнал товарища детских забав и пригласил меня
бывать в его доме. С тех пор я порой оказываю моему школьному другу
некоторые услуги, однако наши сердечные отношения не имеют деловой
окраски.

В 1957 году, когда я унаследовал от отца экспортную контору, мне
пришлось для поправки дел, подорванных нарушением традиционных связей
между Великобританией и Лигоном, обратиться к князю Урао за финансовой
помощью, и эта помощь была оказана. К сожалению, на тот же период выпала
клеветническая кампания, которую вели в парламенте некоторые
безответственные политики, стараясь связать имя князя Урао с контрабандой
на лигонско-таиландской границе. Нападки на князя не поколебали его
высокой репутации, но кое-кому удалось прознать о займе, и честное имя
нашей фирмы было измарано гнусными подозрениями.

Здесь же, для полной ясности, следует упомянуть, что, не участвуя в
политике, я всегда материально поддерживал Свободных националистов и имел
личную благодарность от господина Джа Ролака. Кроме того, я горжусь своей
деятельностью в области поставок армии. Я никогда не наживался на
патриотизме, и потому высокая оценка моих скромных усилий в Управлении
снабжения и лично господином подполковником К. (некоторые имена я вынужден
опускать, не желая даже случайно скомпрометировать патриотов нашей страны)
мне особенно приятна.

Подобное отступление от изложения событий в ночь на 10 марта может
показаться скучным, но оно необходимо для того, чтобы читатель судил обо
мне беспристрастно и объективно.

В отличие от многих, включая премьер-министра и президента, я узнал о
перевороте заранее. К сожалению, лишь в последний момент. Нужно отдать
должное организаторам переворота, и в первую очередь его
превосходительству бригадному генералу Шосве, что он был подготовлен
втайне. Если бы не мои связи и не благодарность, которую испытывал ко мне
подполковник К., я бы оставался в неведении, как и все граждане Лигона.

В десять часов вечера в моем небогатом коттедже на окраине, в
Серебряной Долине, зазвонил телефон. Говоривший не назвал себя, но я узнал
голос К. Он попросил меня прибыть в условленное место. В иной ситуации я
предпочел бы отложить поездку до утра, но тревога в голосе К. и
напряженное положение в городе заставили меня завести мой скромный
"датсун" и тут же отправиться в путь. Я обнаружил в тайнике записку,
которая ставила меня в известность о перевороте и указывала точное время:
час ночи. Оставалось чуть менее трех часов.

Так я оказался в положении человека, обладающего информацией ценой в
миллион ват. Причем через три часа цена ее будет равняться стоимости
листка бумаги, на котором написана записка.

Было жарко. Я вспотел. Я остановил машину в центре, на улице Банун.
Вокруг кричали продавцы жареных орехов, тростникового сока, жевательной
резинки, мороженого, с противней тянуло подгорелым кунжутным маслом, по
другую сторону тротуара под газовыми лампами разложили свое добро мелкие
торговцы, предлагая носки, игрушки, зажигалки... Я купил бетеля,
завернутого в зеленый, сочный лист, принялся жевать, чтобы освежить
голову. Вокруг кишели люди, начинался последний сеанс в кино. У меня
возникла дикая мысль: здесь, в толпе, перед плакатом с полуобнаженной
Джейн Менсфилд закричать: "Безумцы! Вы веселитесь, а на окраинах Лигона
выходят на исходные позиции танки, летчики прогревают моторы!" И люди бы
засмеялись.

Я свернул в ближайший переулок и быстро пошел по узкой щели между
четырехэтажными домами. Ноги не случайно привели меня именно сюда. Я уже
начал действовать.

Я прошел всего пятьдесят шагов от широкой и шумной вечерней улицы, и
уже ничто, кроме отдаленного гула и звона колокольчиков продавцов сока, не
доносилось сюда. Казалось, что черные дома, кое-где прорезанные желтыми
квадратами окон, смыкаются над головой. И с каждым шагом мои уши все более
привыкали к полной звуками тишине этого переулка. Она складывалась из
вздохов, ругани, шепота, кашля людей, от которых меня отделяли лишь