Матур склонился надо мной и больно вцепился в плечо:
предсказать, как собственную смерть (если буду писать воспоминания,
обязательно поставлю слова его дедушки в эпиграф), заснул мгновенно, не
дослушав Отара. Словно его выключили.
упругой среде.
среди нее начали появляться невысокие пологие холмы, поля карабкались по
их склонам, лишь на вершинах росли купы деревьев. Иногда из них вылезали
белые пагодки. Потом холмов стало больше, склоны их круче и лес занимал
все больше места, лишь по берегам речек остались проплешины полей и
цепочки домиков. Я обернулся к девушке. Хорошо, что она попала на самолет.
Девушка закрыла глаза, но ресницы чуть подрагивали. Она не спала. Я сказал
Отару, что наш майор мне нравится. Может быть, переворотом руководят не
черные полковники? Отар пожал плечами.
Мой организм был совершенно обезвожен. Самолет летел невысоко. Над нами
было голубое небо и солнце, зато сбоку, над горным хребтом, стояла стена
сизых туч.
зеркальцем. Какая чепуха, подумал я, как можно заметить зеркальце с такой
высоты! И в тот же момент я увидел, как кто-то невидимый провел над
плоскостью самолета рукой, измазанной в чернилах. Чернила упали цепочкой
капелек. Самолет тряхнуло, и я тогда догадался, что это не капельки, а
дырки в крыле. И тут же из мотора потянулся дымок. Наверное, я
непроизвольно привстал и вжался в стекло. Отар сразу почувствовал
неладное.
медленно клониться, будто перед нами был склон горы. И тут заверещал
толстяк. Он ринулся к майору и стал его трясти:
глядел на меня в ресторане, где я ждала, сгорая от страха, тетушку Амару.
Наверное, вид у меня был неприглядный. Нехорошо, что в такой момент я
обратила внимание на мужчину.
Тильви Кумтатона, который учился с моим братом в колледже, даже приходился
мне родственником и бывал у нас дома. Меня он, конечно, не узнал. Десять
лет назад я была девочкой. Тильви был недоволен, что из-за меня придется
нарушить правила, но разрешил лететь. Я надеюсь, что у него не будет
неприятностей.
мной и оказался таким вежливым и отзывчивым. Когда я узнала о перевороте,
он велел мне не беспокоиться. Утром я пришла к нему снова, там меня уже
ждала тетушка Амара, которую я три года не видела и которая всегда была
злой, но у господина Суна вела себя, словно мама, тревожилась о моем отце
и сама предложила поехать на аэродром добиться, чтобы меня взяли на
самолет. Надо будет обязательно привезти ей хороший подарок.
на меня. Я делала вид, что не чувствую его взгляда. Я думала об отце. Я
знала, что отец может умереть. Поэтому я решилась и пошла к господину
Дж.Суну. Потом я задремала и не сразу поняла, что случилось. Самолет начал
снижаться, но не в Танги, а прямо над лесом. Господин директор Матур
громко кричал, что мы погибли. Я испугалась, что разобьется лекарство. Я
прижала сумку к груди, чтобы лекарство не разбилось, если мы упадем.
внести в графу убытков. Телефонный звонок с аэродрома в город обошелся мне
в семьдесят ватов, двадцать сторожу, который провел меня в кабинет к
диспетчеру, и пятьдесят самому диспетчеру. Это как минимум семь долларов.
Даже если вычесть из этого прибыль, которую я получил, обменяв по курсу
пять долларов для молодого русского, все равно убыток велик... Но разговор
с Тантунчоком все-таки состоялся. Я спросил, сбылось ли мое предсказание,
и Тантунчок вежливо выразил благодарность за предупреждение.
товар двести пятьдесят тысяч.
цена была высока, и я был убежден, что ни один здравый человек не
предложит за фабрику такую бешеную по сегодняшним меркам цену. Я предложил
ему сто тысяч, иначе будет поздно.
морщинки у его глаз. И он сказал:
удастся тут же передать фабрику Управлению снабжения, придется делиться с
теми, кто поможет провести эту операцию. Я получу не четыреста тысяч, а не
более трехсот. Но где гарантия, что эта сделка состоится? Что
расположение, которым меня дарят некоторые ответственные люди, сохранится
завтра? Разумнее отказаться от сделки, чем рисковать всем свободным
капиталом. В ближайшие дни могут появиться и другие предложения - в
опасении национализации дельцы будут распродавать недвижимость. О жестокий
Дж.Сун! Сейчас мне следовало быть в Лигоне, где вершатся дела.
гор, к озеру Линили, за которым стеной поднимаются отроги Тангийского
нагорья.
присутствие на борту меня тревожило. Я благословлял осторожность, которая
заставила меня скрыться в полутьме холла, когда Сун провожал ее из
гостиницы. Что за послание она везет в Танги? Не о моей ли скромной особе?
Дж.Сун коварен. А вдруг он узнал, что я потратил час на визит к
Тантунчоку? С его точки зрения, это предательство.
случилось нечто ужасное. Из-под крыла тянулся черный дым. Самолет резко
пошел вниз. Мы падаем! Мы погибаем...
направился к спящему майору Тильви. Я дотронулся до его плеча и негромко,
но внушительно произнес:
в катастрофу мне еще не приходилось. Все произошло слишком быстро, чтобы я
мог потом, на досуге, понять, как это случилось. Я помню, что заставил
пристегнуться Володю, который никак не мог понять, чего же я от него хочу,
и, наверное, считал меня человеком без нервов; вокруг кричали люди, дым за
окном закрыл все небо, земля неслась навстречу, а я совал ему в руки конец
ремня. Но ведь если суждено уцелеть, то больше шансов у того, кто
пришпилен к своему месту.
Загоревшийся мотор заставил нас снижаться, пока машина не взорвалась. Если
бы дело происходило над равниной, мы могли бы сесть спокойно - высота
полета невелика. Но под нами тянулись покрытые лесом горы.
или фатализма. Просто мне не хотелось верить, что через минуту меня не
будет в живых, и эта здоровая реакция организма заставила меня вообразить,
что ничего страшного не случится. Юрий Сидорович был смертельно бледен и
смотрел перед собой, ничего не видя. Потом он мне признавался, что перед
его мысленным взором (его выражение) прошла вся жизнь. Майор Тильви
боролся с индийцем, который повис на нем, вцепившись в мундир толстыми
пальцами, словно майорам по чину не положено разбиваться в самолетах.
Молоденький офицер, который присоединился к нам перед отлетом, что-то
кричал на вскочивших солдат, девушка, которую порывался спасать Володя,
прижимала к груди дорожную сумку. А где мой портфель? Почему-то я занялся
лихорадочными поисками портфеля и, найдя его под ногами, постарался
вытянуть на колени. Самолет накренился в нашу сторону, и совсем близко под
окном мелькали кроны деревьев. Мимо промчался, стараясь сохранить
равновесие, майор и рванул дверь пилотской кабины. Самолет выпрямился. На
мгновение отнесло дым, стало светлее, и тут же я ощутил серию ударов -
наверное, машина билась корпусом о вершины деревьев. Скрежет был такой,
Орловский Гай Юлий
Свержин Владимир
Куликов Роман
Перумов Ник
Круз Андрей
Лукин Евгений