Кир Булычев

Поделись со мной...

-----------------------------------------------------------------------

Авт.сб. "Чудеса в Гусляре".

OCъ & spellcheck by HarryFan, 12 September 2000

-----------------------------------------------------------------------

Мне хочется туда вернуться. Но я никогда не смогу этого сделать. И
наверно, мне придется до конца дней своих мучиться завистью...

Но тогда я ни о чем не подозревал. Щелкнули и зажужжали двери лифта. Я
сошел по пологому пандусу на разноцветные плитки космодрома и остановился,
мысленно выбирая из толпы встречающих того, кто предназначен мне в
спутники, - о моем приезде были загодя предупреждены.

Человек, подошедший ко мне, был высок и поджар. У него были длинные,
зеленоватые от постоянной возни с герселием пальцы, и уже поэтому, раньше
чем он открыл рот, я догадался - коллега.

- Как долетели? - спросил он, когда машина выехала из ворот космодрома.

- Спасибо, - ответил я. - Хорошо. Нормально долетел.

В моих словах скрывалась вежливая неправда, потому что летел я долго,
часами ждал пересадок в неуютных, пахнущих металлом и разогретым пластиком
грузовых портах, почти терял сознание от перегрузок, казавшихся вполне
безобидными другим пассажирам в этой части галактики.

Встречавший ничего не ответил. Только чуть поморщился, словно страдал
от застарелой зубной боли и прислушивался к ней, к очередному уколу,
неизбежному и заранее опостылевшему. Прошло еще минуты три, прежде чем он
вновь заговорил.

- Вам, наверно, трудно было лететь на нашем корабле? Вы не привыкли к
таким перегрузкам.

- Да, - согласился я.

- Голова болит? - спросил он.

Я не ответил, потому что увидел, что его настиг новый укол боли.

- Голова болит? - спросил он снова. И добавил, словно извинялся: - К
сожалению, ваши корабли сюда прилетают редко.

Только теперь, от(r)ехав несколько километров от космодрома, мы очутились
в новой стране. До того был планетный вокзал, а они одинаковы во всей
галактике. Они безлики, как безлики все вокзалы, уезжают ли с них поезда,
улетают ли самолеты, стартую ли космические диски.

И чем дальше мы от(r)езжали, тем особенней, неповторимей становился весь
мир вокруг, потому что здесь, вне большого города, легко воспринимающего
моды галактики, все развивалось своими путями и лишь деталью, мелочью
могло напоминать виденное раньше. Но, как всегда, именно мелочи скорее
останавливали взгляд.

Было интересно. Я даже забыл о боли в голове и дурноте, преследовавшей
меня после посадки. Я чувствовал себя бодрее, и воздух, влетавший в
открытое окно машины, был свеж, пахнул травой и домашним теплом.

На окраине города, среди невысоких зданий, окруженных садами, мой
спутник снизил скорость.

- Вам лучше, надеюсь? - спросил он.

- Спасибо, значительно лучше. Мне нравится здесь. Одно дело читать,
видеть изображения, другое - ощутить цвет, запах и расстояние.

- Разумеется, - согласился мой спутник. - Вы остановитесь пока у меня.
Это удобнее, чем в гостинице.

- Зачем же? - сказал я. - Я не хочу вас стеснять.

- Вы меня не стесните.

Машина свернула в аллею, огибавшую крутой холм, и вскоре мы под(r)ехали к
спрятавшемуся в саду двухэтажному дому.

- Подождите меня здесь, - сказал мой спутник. - Я скоро вернусь.

Я ждал его, разглядывая цветы и деревья. Я чувствовал себя неловко
оттого, что вторгся в чужую жизнь, не нуждавшуюся в моем присутствии.

Окно на втором этаже распахнулось, худенькая девушка выглянула оттуда,
посмотрела на меня быстро и внимательно и согласно кивнула головой, не
мне, а кому-то стоявшему за ее спиной. И тут же отошла от окна.

И мне вдруг стало легко и просто. Что-то в лице девушки, в движении
рук, распахнувших окно, во взгляде, мимолетно коснувшемся меня, отодвинуло
в глубину сознания, стерло превратности пути, разочарование, вызванное
сухой встречей, неизвестно чем чреватую необходимость прожить здесь два
или три месяца, прежде чем можно будет отправиться в обратный путь.

Я был уверен, что девушка спустится ко мне, и ожидание было недолгим.
Она возникла вдруг в сплетении ветвей, и растения расступились, давая ей
дорогу.

- Вам скучно одному? - спросила она, улыбаясь.

- Нет, - сказал я. - Мне некуда спешить. У вас чудесный сад.

Девушка была легко одета, жесты ее были угловаты и резки.

- Меня зовут Линой, - сказала она. - Я покажу вам, где вы будете жить.
Отец очень занят. Больна бабушка.

- Простите, - сказал я. - Ваш отец ничего не говорил мне об этом. Я
поеду в гостиницу...

- И не думайте, - возразила Лина. Ее глаза были странного цвета - цвета
старого серебра. - В гостинице будет хуже. Там некому за вами присмотреть.
А нас вы никак не стесните. Он поручил мне о вас заботиться. А сам остался
с бабушкой.

Наверно, я должен был настоять на переезде в гостиницу. Но я был
бессилен. Мной овладела необоримая уверенность, что я очень давно знаком с
Линой, с этим домом-садом, что принадлежу этому дому, и все во мне
воспротивилось возможности покинуть его и остаться одному в безликом
равнодушии гостиницы.

- Вот и отлично, - сказала Лина. - Дайте мне руку. Пойдем в дом.

Лина показала комнату, в которой мне предстояло жить, помогла разобрать
вещи, провела в бассейн с теплой, бурлящей колючими пузырьками водой.
Бассейн был затемнен почти сомкнувшимися над ним ветвями деревьев.

Потом она увела меня на плоскую крышу дома, где расположился ее шумный
зоопарк - полосатые говорящие кузнечики, шестикрылые птицы, синие рыбки,
дремлющие в цветах, и самая обычная для меня, но крайне ценимая здесь
земная кошка. Кошка не обратила на меня никакого внимания, и Лина сказала:

- А я была уверена, что она обрадуется. Даже обидно.

Лина оставалась со мной до самого вечера, и я мало кого видел, кроме
нее. Иногда Лина просила прощения и убегала. Я говорил: "У вас же,
наверно, много дел. Не обращайте на меня внимания". Но как только я
оставался один, возвращалось тягостное ощущение одиночества, физического
неудобства и тоски. Я подходил к полкам с книгами, вытаскивал какую-нибудь
из них и тут же ставил на место, выходил в сад, и возвращался снова в дом,
и все время прислушивался к звуку ее шагов. Лина прибегала, касалась меня
кончиками пальцев и спрашивала:

- Вы не соскучились?

И я отвечал:

- Немного соскучился.

Раз я решился и даже рассказал ей о том, как меня излечивает от
недомоганий и дурных мыслей ее присутствие. Лина улыбнулась и ответила,
что к ужину вернется ее брат, привезет лекарства, которые излечат меня от
последствий перелета.

- К утру вы будете как новенький. Все исчезнет.

- А вы?

- Я?

- Вы не исчезнете? Как добрая волшебница?

- Нет, - сказала Лина уверенно. - Я буду завтра.

За ужином вся семья, кроме больной бабушки, собралась за длинным
столом. Неожиданно для меня обнаружилось, что в доме, который казался
совершенно пустым, живет не меньше десяти человек. Хозяин дома, усталый и
бледный, сидел рядом со мной и следил за тем, чтобы я выпил все лекарства,
привезенные его сыном, студентом-медиком. Лекарства, как им и положено,
оказались неприятными на вкус, но я был послушен и никому не сказал, что
единственным настоящим и безотказным лекарством считаю Лину. Лина
сочувствовала мне и даже морщилась, если в ходе лечения мне попадалась
особо отвратительная таблетка.

Хозяин дома сказал, что его матери лучше. Она уснула. Несмотря на
усталость и бледность, он был разговорчив, смешлив и являл собой контраст
тому угрюмому человеку, который встретил меня на космодроме. Тогда он был
обеспокоен состоянием матери, теперь же...

- Она проснулась, - сказал вдруг хозяин.

Я невольно прислушался. Ни кашля, ни вздоха - в доме абсолютная тишина.

- Я поднимусь к ней, - сказал его сын. - Ты устал, отец.

- Что ты, - возразил хозяин. - У тебя завтра занятия.

- А разве ты свободен?

- Мы пойдем вместе, - сказал отец. - Извините.

Лина проводила меня до комнаты и сказала:

- Надеюсь, вы уснете.

- Обязательно, - согласился я. - Особенно если среди лекарств было и
снотворное.

- Разумеется, было, - сказала Лина. - Спокойной ночи.

Я и в самом деле быстро заснул.

На следующий день я встал совершенно здоровым. Я поспешил в сад,
надеясь встретить Лину. Она меня ждала там, у бассейна. Я хотел было
рассказать ей, как хорошо я спал, как я рад этому душистому утру и встрече
с ней, но Лина мне и рта не дала раскрыть.

- Ну и отлично, - сказала она, словно прочла мои мысли. - Бабушке тоже
лучше. Сейчас отец отвезет вас в институт. А вечером я буду ждать. И вы
расскажете, как работаете, что интересного увидели.

- Вы и сами догадаетесь.