Чтение 11–й страницы книги ~Поселок~

- В крайнем случае с(r)едим козла, - сказал Олег.

- Почему в крайнем? - спросил Дик. - Мы его обязательно с(r)едим. И
скоро. А то еще сбежит.

- И не думай, - сказала Марьяна, - не надо.

- Почему? - удивился Дик.

- Потому что козел хороший. Он вернется с нами в поселок. И будет
жить. Нам пора иметь своих животных.

- Я тебе таких козлов тысячу притащу, - сказал Дик.

- Неправда, ты только хвастаешься. Не приведешь. Их не так много в
лесу. И если он не захочет, ты его никак не притащишь.

- Возьму тебя с собой, ты умеешь со зверями разговаривать, - сказал
Дик и стал резать зайца на равные доли, всем поровну.

- Я не дам убивать, - сказала Марьяна. - У нее будут маленькие.

- У кого? - спросил Олег.

- У козла, - сказала Марьяна, - у козлихи.

- Так это коза? - спросил Томас.

- Да, козлиха, коза. Я знаю.

- Марьяна права, пускай коза живет, - сказал Томас. - Полезно
думать о том, что будет завтра.

- И еще надо думать, чтобы не умереть сегодня, - сказал Дик.

- Козу будем подкармливать, - сказала Марьяна.

- И не вздумай, - сказал Дик.

- Я свое буду отдавать. - Марьяна упрямо глядела на Дика, острый
подбородок вперед. Дик склонил голову, разглядывая девушку, как
незнакомую зверюшку.

Томас поднялся первым и пошел складывать палатку. Его трясло.

- Может, вернешься? - спросил его Дик.

- Поздно, - сказал Томас, - я пойду.

- Подумай, - сказала Марьяна, рассерженная на Дика, - как ты можешь
говорить! Томасу одному до поселка не дойти.

- Олег с ним может вернуться.

Это Дик сказал так, чтобы оставить за собой последнее слово.

- Пора идти, - сказал Томас. - Если сегодня будем идти хорошо,
может, выйдем на плоскогорье. В прошлый раз мы увязли в этом ущелье.
Снег был по пояс. И метель.

Томас пошел впереди по широкому ложу ручья, который при больших
дождях, наверное, превращался в поток, а сейчас лишь чуть-чуть журчал
по камням, отламывая наросшие за ночь у берегов льдинки.

Коза сначала бросилась вперед, словно показывала дорогу, а потом
раздумала, остановилась. Дик погрозил ей пальцем, но тут коза
вздохнула и побрела за людьми, хотя порой останавливалась и занудно
вопила, уговаривая вернуться.

Чуть потеплело, снег под ногами начал таять, было скользко, за день
пришлось раз десять перейти ручей, который вился по долинке, кидаясь
от откоса к откосу, и ноги у всех закоченели.

x x x

Весь следующий день долинка, по которой стекал ручей, постепенно
сужалась, каменные темные стены становились круче и сходились все
ближе, пряча ручей в вечную тень. Шум его стал мрачным, он отражался
от стен, как в бочке. Было неуютно и страшно - никто из них, кроме
Томаса, не был раньше в горах, даже Дик потерял всегдашнюю уверенность
в себе, не убегал вперед, все время поглядывал вверх, словно боялся,
что на голову упадет камень, и часто спрашивал Томаса:

- Ну, скоро? Скоро выйдем?

- К вечеру выйдем, - отвечал Томас.

Томас, как и все, согрелся, даже вспотел, почти не кашлял и шел
быстрее, чем вчера. Только иногда хватался за бок.

- Вы узнаете места? - спросила Марьяна.

Она шла сзади, подгоняя козу, которой все это путешествие
окончательно надоело и которая часто останавливалась, оглядывалась,
будто умоляя Марьяну отпустить ее обратно в лес, на простор.

- Как тебе сказать, - ответил Томас. - В прошлый раз мы сюда уже не
добрались. А когда шли с перевала пятнадцать лет назад, здесь был
снег, дни были короткие, и мы почти не смотрели по сторонам. Мы тогда
обрели надежду, впервые обрели надежду, но очень устали. Путь отсюда
до поселка занял больше недели.

Дик, шедший впереди, вдруг замер, поднял руку.

Все остановились. Даже коза остановилась, будто поняла приказ.

Дик с арбалетом наготове медленно пошел вперед. Нагнулся.

- Глядите! - крикнул он. - Они в самом деле здесь шли.

За большим камнем, поблескивая тускло и отражаясь в бочажке ручья,
лежала чудесная вещь. Она была сделана из белого металла и похожа на
сплюснутый шар с белым наростом сверху. К этой вещи был прикреплен
ремень, так что ее можно было носить через плечо.

Дик поднял вещь и сказал:

- На нее, наверное, упал камень.

- Нет, не камень. Так надо, - сказал Томас, подходя к Дику и
забирая у него вещь. - Здесь был привал. И кто-то... Вайткус! Это
фляга Вайткуса. Вот он обрадуется, когда мы ему ее принесем!

- Это называется "фляга"? - спросила Марьяна.

Томас поболтал вещью в воздухе, и все услышали, что внутри плещется
вода.

- Удобная вещь, - сказал Дик.

- Ее специально делали плоской, - сказал Томас, осторожно
отвинчивая крышку, - чтобы удобнее носить на боку.

- Красивая, - сказала Марьяна.

- Я буду ходить с ней на охоту, - сказал Дик. - Вайткусу она не
нужна. Он все равно болеет.

Томас поднес флягу к носу и понюхал.

- Черт возьми! - сказал он. - С ума можно сойти!

- Что случилось? - спросил Олег. Ему хотелось подержать флягу.

- Ребята, да это же коньяк! Вы понимаете, это коньяк!

Коза отошла в сторону и удивленно заблеяла, подзывая к себе.

Олег подошел, к ней. В углублении за каменной россыпью лежали
грудой металлические банки и маленькие кастрюльки - такого сокровища
видеть ему не приходилось.

- Томас! - позвал он. - Посмотри, что вы еще забыли!

- Не забыли, - сказал Томас. - Понимаешь, мы тогда поверили, что
выйдем к лесу, и в последний раз поели. Это консервные банки,
понимаешь? Это ненужные консервные банки.

- Ненужные?

- Тогда они казались нам ненужными. - Томас снова поднес к носу
флягу и принюхался. - Я сойду с ума. Это мне снится.

- Значит, правда, - сказал Дик, - что вы здесь шли. Я иногда думал,
что вы не шли, что поселок был всегда.

- Знаешь, я сам так иногда думаю, - улыбнулся Томас.

Он отпил немного из фляги, один глоток, и зажмурился.

- Буду жить, - сказал он. Закашлялся, но не перестал улыбаться.

Марьяна собирала консервные банки и складывала их в мешок. Коза
часто вздыхала, охала, ей банки не нравились. Они были чужими.

- Да не надо их тащить, - засмеялся Томас. - Не надо! Это же пустые
банки. Если нужно, ты возьмешь их тысячу. Понимаешь?

- Не знаю, - трезво сказала Марьяна. - А если не найдем ничего, они
нам тоже пригодятся. Не с пустыми руками вернемся. Из этих банок отец
много всего сделает.

- Тогда заберешь на обратном пути, - сказал Олег. Ему хотелось
попробовать коньяк, который так обрадовал Томаса.

- А если их возьмут? - спросила Марьяна.

- Кто возьмет? - спросил Томас. - За шестнадцать лет никто не взял.
Козлам банки не нужны.

Но Марьяна собрала все банки, даже дырявые.

Дик сказал:

- Дай попробовать, Томас. Из фляги.

- Тебе не понравится, - сказал Томас. - Детям и дикарям коньяк
противопоказан.

Но он протянул флягу Дику.

"Всегда надо просить, - подумал Олег. - Я всегда только думаю о
чем-нибудь, а Дик уже это берет".

- Только осторожно, - сказал Томас, - один маленький глоток.

- Не бойся, - сказал Дик. - Если тебе можно, мне тем более. Я
сильнее тебя.

Томас ничего не ответил. Олегу показалось, что он улыбается.

Дик запрокинул флягу и сделал большой глоток. Видно, этот коньяк
был очень горьким, потому что он выронил флягу и жутко закашлялся,
схватившись за горло. Томас еле успел подхватить флягу.

- Я же говорил, - сказал он укоризненно, но без сочувствия.

Марьяна бросилась к покрасневшему, несчастному Дику.

- Все горит... - смог наконец выговорить Дик.

- Вы зачем? - сердилась Марьяна на Томаса.

Она стала копаться в своем мешке. Олег знал - искала снадобье от
ожога.

- Сейчас пройдет, - сказал Томас. - Ты же дикарь, Дик. Ты должен
был незнакомую жидкость принимать, как яд, сначала языком...

Дик отмахнулся.

- Я поверил, - сказал он. - Понимаешь, поверил! Ты же пил!

Дик был унижен. Унижений он не выносил.

- Вот, - сказала Марьяна, - пожуй траву. Это помогает.

- Не надо, - сказал Дик.