Чтение 54–й страницы книги ~Похищение Тесея~

-- Есть, -- сказал Хирон. -- Ты построил Лабиринт для Минотавра?

-- Да, милая женщина. -- Дедал вновь обратился к Коре, полагая, что ей
не известно продолжение этой истории. -- От любви к белому быку Пасифая
забеременела. И как следовало ожидать, родилось чудовище. Здоровенный
младенец -- все в нем как у людей, а голова бычья! Фу, какая гадость! И как
только природа терпит этих гибридов!

-- Поосторожнее, Дедал, -- заметил кентавр Фол. -- Нас она пока терпит.

-- Недолго это будет продолжаться, -- сказал Дедал. -- Вы же с Хироном
-- исключение, а как правило -- кентавры, грубые скоты, мечтающие лишь о
том, как кого-нибудь изнасиловать, а потом напиться допьяна.

Фол и Хирон не стали спорить. Помолчали. Видно, в словах Дедала
заключалась неприятная правда.

-- До последнего момента Пасифая надеялась, что все обойдется и у нее
родится человеческий младенец. Но боги у нас любят пошутить, -- продолжал
Дедал. -- Когда Минос пришел в ужас, она поклялась ему, что белый бык напал
на нее в поле 'и надругался над ней. Но она испугалась сразу признаться
мужу, потому что берегла его чувства. Неизвестно, поверил ли Минос этой лжи,
но все же велел казнить всех акушерок, служанок и повивальных бабок, которые
присутствовали при родах, приказал назвать чудище Минотавром, а затем велел
мне построить такой каменный дворец, в который можно войти, но выхода не
найдешь. Заблудившись, обязательно попадешь в самый его центр, где таится
Минотавр. Для меня это была инженерная задача, и я ее выполнил. Дорогу
внутрь Лабиринта не знала даже Пасифая. Лишь однажды она попросила меня
провести ее внутрь, чтобы показать, хорошо ли устроен малыш, удобно ли ему.
Я подчинился царице. Она равнодушно поглядела на Минотавра, и я понял, что
она не чувствует себя его матерью. Потом она спросила меня, нельзя ли
заменить кормилиц коровами. И мы сделали так... А потом он их съел.

-- Кого съел? Кормилиц? -- удивился Фол. -- Нет, коров.

-- А чем его теперь кормят? -- спросила Кора и по неловкому молчанию
окружающих поняла, что вопрос оказался бестактным.

-- В этом и проблема, -- сказал наконец кентавр Хирон. -- Поэтому мы и
пригласили мастера Дедала. -- Я догадываюсь, -- сказал маленький гений. --
Каждый год семь самых красивых девушек и семь самых сильных юношей
отправляются на Крит на корабле Дедала, чтобы стать жертвами отвратительного
кровожадного Минотавра.

-- Какой ужас! -- воскликнула Кора. -- Нельзя ли его кормить чем-нибудь
попроще? Кроликами, например?

-- Это дело принципа, -- заметил Дедал. -- Я сам не раз спрашивал
Миноса: "Зачем тебе эти варварские обычаи?" Мы живем в гуманном государстве
в гуманную просвещенную эпоху. А он в ответ: "Мой сын погиб в Афинах и
потому афинские дети будут погибать на Крите".

-- Может, выпустить Минотавра, пускай живет на воле, может, женится на
какой-нибудь корове, -- спросила Кора.

-- Какая наивность! -- воскликнул Фол. -- Минотавр -- чудовище. Так
постановила судьба. Как же он может стать обыкновенным быком и жениться на
корове? Нет, пока его кто-нибудь не убьет, все это будет продолжаться!

-- Вот именно поэтому, -- сказал Хирон. -- Ты, Дедал, должен нам
помочь.

-- Всегда рад! -- В голосе Дедала прозвучала бравада, будто он заранее
знал, что они скажут, и заранее отметал это, как пустяк.

-- Завтра ты поднимаешь паруса и отбываешь на Крит? - Да.

-- На борту у тебя будут четырнадцать жертв -- лучших сынов и дочерей
Афин, предназначенных для того, чтобы их сожрало чудовище. Ты считаешь это
правильно? -- Меня никто не спрашивает. -- Скажи, а если бы ты изобрел, к
примеру, бомбу, которая может испепелить половину мира, ты бы отдал ее
своему царю? -- спросил Фол.

-- Боги решают такие проблемы. Боги, а не мы, смертные.

-- Ты не ответил на мой вопрос! -- закричал Фол, стуча копытом.

-- Я не мерзавец. Я честный гений. Я лучший в мире изобретатель. Не
смей оскорблять меня, мерин паршивый!

-- Подождите, подождите, -- прервал его Хирон, -- в таких спорах не
бывает победителя, потому что никто не согласится считать себя неправым.
Дедал, у нас к тебе очень простая просьба. У тебя самого есть любимый сын
Икар, тебе знакомы отцовские чувства. Поэтому от имени всех отцов города
Афины я прошу тебя об одном -- дай мне план Лабиринта. -- Зачем вам план
Лабиринта? -- Чтобы можно было войти в него, пройти безопасными ходами и
выйти оттуда. -- Ни в коем случае! -- Но почему?

-- Это слишком опасно. В моих интересах, чтобы с Минотавром было все в
порядке. Чтобы он был сыт, чтобы все жертвы попадали к нему в желудок... Как
только случится что-то неладное, на меня сразу же падет подозрение, что я
подстроил встречи Пасифаи и белого быка. Минос -- страшный человек, тиран,
деспот. А у меня любимый сын Икар. Я должен его беречь. -- Тебе ничем не
грозит...

-- Кто, кроме меня, знает этот план? Никто. Отдать вам план -- значит
подставить шею палачу! Нет, никогда! -- Уезжай с Крита, если тебе там плохо.
Живи в Афинах.

-- Ни в коем случае! Для меня этот деспот создал идеальные условия
работы. У меня лаборатория, мастерские, тысячи рабов для опытов. Меня любит
жена царя Пасифая... нет, с Крита я не уеду. -- Значит, пускай умирают юноши
и девушки? -- Им все равно суждено умереть, -- ответил Дедал с искренней
печалью. -- Мы с вами умные люди, цвет человечества, мы понимаем, что жизнь
человека быстротечна, как жизнь бабочки-однодневки. Все его метания лишь три
взмаха крыльев.

-- Значит, и твоя жизнь такова? -- спросил Хирон. -- Нет, господа
кентавры. Я бессмертен! Я заработаю бессмертие величием своего разума. Боги
не посмеют убить меня, потому что второго Дедала на свете нет. А теперь я
должен откланяться, потому что моих деревянных людей каждые два часа надо
заводить бронзовым ключом, чтобы не останавливались. Спасибо за угощение.
Надеюсь, что нам еще не раз удастся посидеть за чашей вина в более мирной и
дружеской атмосфере. К сожалению, нас, умных людей, осталось так мало... Не
представляю, чем все это кончится? -- Дедал поднялся.

-- Судьба накажет вас так, как вы наказываете других родителей, --
сказала Кора.

Дедал не стал прощаться. Он зло вскинул яйцо головы, окинул Кору
презрительным черным взором и быстро вышел из дома. Подошвы его подкованных
медными шипами башмаков долго еще отсчитывали плитки мостовой.

Кора знала продолжение этой истории, по крайней мере ее ближайшее
продолжение. И понимала, что в ВР-круизе путешествие Тесея на Крит и его бой
с Минотавром должны стать центральным эпизодом. Ясно было, что враги принца
Густава скорее всего воспользуются боем с Минотавром для того, чтобы
размозжить голову ее подопечному. Ну что ж, раз нам не дали плана Лабиринта,
будем проникать туда без плана. Там ведь была нитка, нить, чтобы вернуться
обратно? Кто ее даст Тесею? Какая-то девушка... Спросить не у кого. --
Скажи, Хирон, как зовут дочерей Миноса? -- Кажется, Федра и Ариадна, ---
ответил старый кентавр. Он был задумчив и расстроен. Его огорчила не столько
неудача с попыткой добыть план Лабиринта, сколько разочарование в Дедале. В
этом он был сродни Коре, она ведь читала в книжках, что великие ученые --
средоточие благородства. А когда дело касается твоего старого приятеля...

-- Вы давно с ним знакомы? -- спросила Кора. -- Много лет, -- ответил
Хирон. -- Он тоже когда-то был моим учеником. Я встретил его, когда он был
простым кузнецом, правда, очень способным кузнецом. Но за пределами
кузнечного дела Дедал был совершенно необразован, даже не знал элементарной
математики. Кентавр Фол ухмыльнулся:

-- Я помню, как Хирон в первый день спросил его: "Сколько будет один и
один?" -- "Если один и один, -- ответил он, -- то не знаю, а если один и
одна, то получаются трое".

-- Этому анекдоту тысяча лет, -- отмахнулся Хирон и обратился к Коре:
-- На твоем месте я пошел бы во дворец. Там сейчас наверняка разворачиваются
основные события. Я бы и сам пошел, но Эгей не жалует кентавров, говорит,
что от нас пахнет псиной.

-- Обидно, -- вздохнул Фол, -- от кентавров -- и псиной!

о дворце и на самом деле кипел великий скандал.

Как только было объявлено, что Афины должны заплатить очередную дань
юношами и девушками, Тесей отправился к своему новоприобретенному отцу и
заявил, что он станет одним из семи юношей.

Сначала, когда слух об этом заявлении и о том, что старый Эгей по этой
причине находится в сердечном приступе, распространился по Афинам и по всей
Аттике, никто ему не поверил. В Древней Греции, как и во многих иных
цивилизациях, не было принято, чтобы царские дети жертвовали собой вместо
совершенно безымянных и даже не обязательно знатных сверстников.

Все забыли, что настоящим царским отпрыском Тесей является лишь второй
день, а до этого он был весьма сомнительным бастардом, которого дедушка из
политических амбиций называл сыном Посейдона. А назвать так человека -- это
все равно что объявить его подзаборным сиротой.

Тесей вырос в местечке, где ходил рыбачить с такими же, как он,
мальчишками и даже пас коз на крутых склонах. Он имел великого дядю Геракла,
которому старался подражать, но будучи сам человеком неординарным и
благородным, не умел просто подражать -- он должен был шагнуть вперед, чтобы
стать достойным сравнения с кумиром детства.

Геракл не стал бы предлагать себя в жертву вместо неких юношей. Другие
герои сочли бы ниже своего достоинства стать возможными жертвами полоумного
быка. Тесей обладал странным для тех времен и мест качеством -- чувством
справедливости. Ведь это он первым из древних героев придумал способ борьбы
с разбойниками: "Я буду делать с ними лишь то, что они делают с невинными
прохожими". И таким способом очистил побережье от бандитов. Это он сказал
сам себе: "Я не могу оставаться во дворце отца и праздновать здесь, пить и
веселиться, если другие отцы оплакивают своих детей, потому что государь,
долг которого защищать народ, не смог этого долга выполнить". Примерно так
Тесей заявил отцу. -- Он тебя растерзает! -- раздавался по всему дворцу крик
Эгея.