Чтение 7–й страницы книги ~Предсказатель прошлого~

линял ли он.

-- Перья были сломаны, -- серьезно произнес Грегг ан-Грогги. --
Профессор упал туда уже мертвый. -- Отчего он погиб? -- спросила Кора.

-- От удара сзади острым ножом, -- ответил Грегг ан-Грогги.

-- Это был археологический нож, -- пояснил Орсекки, -- у нас таких
несколько, они нужны при раскопках.

-- Он хранится у меня в сейфе,-- сказал администратор.

-- Где находится тело? -- спросила Кора. -- В морге больницы, -- сказал
врач и добавил, как будто самому себе: -- Мне так трудно поверить, что
именно вы задаете вопросы. Именно вы. Хотя я сам пересаживал туда ваши
мозги.

-- Не мозги, а мозг, -- поправила его Кора. -- Мозги -- у курицы.

-- Вот именно, -- согласился врач, и Кора на него обиделась.

-- Мне подниматься или вы сюда спуститесь? -- крикнул снизу петушок.

-- Там больше ничего не было? -- спросила Кора. -- Записная книжка и
деньги находились в поясе. Ничего не тронуто. -- В какое время это
случилось? -- Я его осматривал, -- сказал местный врач. -- Я убежден, что
смерть наступила рано утром. На рассвете. -- Что делать на раскопках в такое
время? -- У нас есть ваши показания, -- вмешался Грегг, обернувшись к Коре,
-- вы утверждаете, что профессор часто уходил на рассвете на раскопки. Он
считал, что в полном одиночестве на раскопках лучше думать. -- Что еще вам
удалось выяснить? -- спросила Кора. -- Его жена не заметила, как он ушел, --
сказал Грегг Мертвая голова. -- Вы с ним спали в разных комнатах.

-- Не говорите глупостей, администратор! -- оборвала его Кора.

-- Я вас не понял! -- Мертвая голова принял вид обиженной цапли.

-- Вы все отлично понимаете, -- сказала Кора. -- Я вынуждена здесь
работать в нелегких условиях, в чужом теле. И вместо того чтобы получить
возможную помощь от моих коллег, я сталкиваюсь с какими-то мальчиками,
которые неудачно шутят, а потом сами обижаются, дуются и вот-вот побегут
жаловаться мамочке.

От гнева крылья Коры непроизвольно поднялись, она взмахнула ими, и
ветер усилился настолько, что у Грегга сорвало форменную шляпу, которая
осенним листком полетела с обрыва. Грегг метнулся было за ней, но удержался
на самом краю -- из-под его башмаков вниз посыпалась небольшая лавина
камешков. -- Эй, там! -- закричал Грегг. -- Ловите! Умоляю! Крик относился к
ассистенту, который бродил по берегу, проводя собственное обследование места
преступления. Тот откликнулся не сразу -- только после того, как камешки
начали колотить по его тугой спине. Сообразив, что происходит, петушок
замахал крыльями и большими прыжками помчался к реке.

Кора знала, что в культуре, к которой принадлежит Грегг ан-Грогги,
атрибутам власти придавалось особое значение. Наказание там выражалось не в
изоляции преступника, а в лишении его должностного знака или форменной
одежды на срок, равный наказанию. Ты становился парией, что хуже, нежели
просто сидеть в тюрьме. По крайней мере для таких существ, как Грегг. Шляпа
администратора была стимулом к жизни, она была критерием отношения к нему со
стороны соотечественников. Шляпа!.. Словно гоголевская шинель. Впрочем, вряд
ли кто-нибудь из собеседников Коры подозревал о существовании специфически
земной шинели. И хоть местного доктора или Грегга на первый взгляд не
отличишь от человека, сходство это во многом заканчивается на внешних
подступах к душе. Впрочем, за последние десятилетия различия между расами и
племенами столь интенсивно стираются, что и сами люди уже не всегда могут
сказать, какой из миров полагают своей родиной. Галактика -- гигантский
котел, превращающий национализм в заботу провинциальных старушек, правда,
старушек злобных и вредных.

Пока Кора так размышляла, она не переставала наблюдать за гонками
ассистента за злополучной шляпой, которую тот не успел догнать раньше, чем
она коснулась воды. В воде шляпа как-то ловко перевернулась и, превратившись
в небольшую лодочку, мирно поплыла прочь от берега, намереваясь по истечении
нескольких дней оказаться в море.

Ассистент припрыгивал, семеня за шляпой, Коре захотелось помочь ему, и,
как ни странно, этот импульс исходил от ее крыльев, которые сделали большой
замах и приподняли ее тяжелое тело. Кора решила рискнуть: если получилось
вчера, почему не выйдет сегодня? Она подпрыгнула на краю обрыва, но тут ее
намерение разгадал ассистент, который в тот момент поднял взор, намереваясь
сообщить Греггу, что его шляпа безнадежно потеряна.

-- Ах! -- закричал он и тут же начал верещать на непонятном окружающим
курином языке. Общий смысл его монолога ускользал от Коры, так что она
предпочла игнорировать крики. Тогда ассистент сообразил, что его послание не
находит адресата, и перешел на общепонятный язык:

-- Нельзя! Подумай о своих детях! -- кричал ассистент. -- Яйца могут
разбиться!

Это ужасное известие заставило Кору замереть на месте.

Господи, еще яиц не хватало! Она тут же представила себе, как неудачно
приземляется на берегу и в ее животе образуется яичница-болтунья,
гоголь-моголь... О нет! Только не это!

-- Будь проклят день, когда эти археологи прилетели в наш поселок! -- в
сердцах воскликнул Грегг Мертвая голова и, прикрывая руками голову, быстро
зашагал прочь.

Кора с врачом остались дожидаться ассистента, который поднялся на
обрыв, помогая себе крыльями и когтями. Он запыхался, и перья его были
взъерошены.

-- Если кто-нибудь кидается своими шляпами, он может сам за ними
нырять, -- сообщил археолог Коре. -- Вы бы ему об этом и сказали, -- заметил
врач. -- Раз Грегг ушел, вам самому придется досказать мне ужасную историю,
-- попросила Кора.

-- Я осмотрел тело погибшего, -- сказал местный врач. -- Профессор
Гальени был убит наверху, на обрыве, затем сброшен вниз, чтобы замести
следы.

-- Ну уж какие там следы, -- возразила Кора. -- Достаточно было подойти
к обрыву, чтобы его увидеть.

-- Но ведь прошло много времени! И преступник мог убежать, скрыться,
придумать себе алиби! -- сказал ассистент.

-- Я полагаю, что тут дело в другом, -- сказала Кора, подходя ближе к
обрыву и глядя вниз. -- Я думаю, что преступник хотел, чтобы профессора
нашли как можно позже, когда его уже не оживишь и не перенесешь мозг в
другое тело.

-- Пожалуй, вы правы, -- согласился местный врач. -- И преступник
своего добился. Утром, когда его нашли...

-- Было поздно, -- вздохнул ассистент. Кора стояла на обрыве и глядела
вниз, на реку. Вот так стоял профессор. Может быть, он представлял себе, как
сверкающие корабли его предков медленно и торжественно опускались на берегу
реки и из них выходили, разевая клювы от разреженного воздуха,
первопроходцы, отважные петухи, сжимающие в когтях тяжелые пистолеты... Что
я несу! Откуда у меня такие мысли?

-- Здесь есть дикие звери, хищники? -- спросила Кора.

-- Есть, ниже в долине, -- ответил местный врач. -- Но сюда они не
забираются.

-- Чепуха! -- пискнул ассистент. -- Они сюда отлично забираются. Вы в
поселке не знаете планеты, на которой живете. В прошлом месяце мы три раза
отгоняли отсюда медведя. То есть не медведя, но зверя пострашнее медведя. Мы
обратились тогда к господину Греггу ан-Грогги с просьбой о выдаче
пистолетов.

-- И он выдал? -- В голосе Коры прозвучал интерес. Хоть профессор был
убит холодным оружием, существование пистолета создавало на раскопках особую
психологическую обстановку.

-- Как всегда, господин Грегг отказал нам в простой просьбе и поставил
под угрозу наши жизни, -- сказал ассистент. -- Он сделал вид, что не верит в
существование медведей.

-- Странно, -- доктор с недоверием поглядел на близкие заросли
кустарника. -- Мы были убеждены, что зверей здесь нет...

Перед тем как возвратиться в больницу, где ей предстояло пожить еще
несколько дней под присмотром медиков, Кора Орват заглянула в дом, где
обитали археологи.

Дом был привезен ими в сложенном виде и установлен на краю поселка --
последним в ряду домов и складов, рядом со свалкой, которая возникает возле
любого колониального поселка и против которой выносятся грозные
постановления и запреты, но она существует и растет, и пополняется жителями.
Однако соседство свалки никак не смущало археологов, и они даже не замечали
ее. Может быть, потому что не очень следили за порядком у себя дома? Кора
вдруг поняла, что ей обязательно надо будет когда-нибудь побывать на Ксеро.
Ведь что ни говори -- она провела некий период своей жизни в шкуре ксерянки.
Дом был двуличен.

Двуличность заключалась в том, что снаружи он не отличался от прочих
домов городка, если не считать куда более широких дверей, чем принято у
людей.

Ассистент обогнал их и первым вошел в дом. Кора последовала за ним,
мысленно поблагодарив ксерянского архитектора: впервые за эти дни ей не надо
было протискиваться в дверь.

Внутри все было приспособлено под куриные нужды. Из овального холла,
общего для всех жителей дома, в разные стороны вели овальные арки. Налево,
как объяснил ассистент Орсекки, арка вела на кухню: у археологов было общее
хозяйство. Направо -- в туалетный блок. Когда Кора заглянула туда, ее
охватило желание остаться там надолго -- все тело ее радостно запело, когда
она увидела, как могут быть удобно устроены умывальники и туалетные
принадлежности. Но Кора была не одна и потому должна была держать себя в
руках.

-- Неужели вы не узнаете свой дом? -- осторожно спросил ее Орсекки. --
Неужели вам изменила память?

-- Разумеется, я ничего не узнаю, -- ответила Кора. -- Я ведь помню