Чтение 23–й страницы книги ~Рассказы о Великом Гусляре~

- Лучше некуда, - ответил Удалов и подмигнул ему. Вслед за Удаловым
вышел подросток Николай Гаврилов с учебниками и тетрадками под мышкой и
сказал

матери, высунувшейся из окна ему вслед:

- Мама, не утруждай себя. У тебя давление. А картошку я почищу, как
только вернусь с практики.

Это тоже был добрый знак. Профессор проводил Гав-рилова взглядом и
потом перекинулся несколькими словами с его матерью.

Убедившись, что препарат никому из его знакомых не повредил, профес-
сор совершил разведочный поход в магазин к Римме.

Римма скучала. Ей не с кем было воевать и ругаться. Вместо обычной
нетерпеливой толпы тунеядцев в магазине сшивались лишь два субъекта, их
лица профессору были незнакомы.

Лев Христофорович купил у Риммы две бутылки лимонада и сказал тунеяд-
цам лукаво: "Вы у меня еще напьетесь. Вы еще потрудитесь, голубчики".
Тунеядцы огрызнулись, не поняв слов профессора. А Минц поспешил домой.

По дороге он повстречался со знакомыми малярами. Они несли кисти и
ведра на новый объект.

- Привет, папаша, - сказали они профессору. - Славно мы вчера потру-
дились.

- Сегодня не переутомляйтесь, - заботливо проговорил Минц.

- Не беспокойся, не переутомимся, - ответили маляры. - Но и поработа-
ем с удовольствием.

Счастливая улыбка не покидала лица профессора. Он дошел до угла Пуш-
кинской улицы, и тут улыбка сменилась выражением крайней тревоги.

Посреди Пушкинской улицы, рядом с катком и генератором, стояли груп-
пой дорожники в оранжевых жилетах и пластиковых касках. Перед бригадой,
как Суворов перед строем Фанагорийского полка, шагал Удалое, держа в од-
ной руке темную, знакомую профессору бутылку, в другой - столовую ложку.
Он наливал в нее жидкость из бутылки и протягивал ложку очередному ре-
монтнику.

- Это вакцина, - приговаривал Удалов. - От эпидемии гриппа. Из облас-
ти прислали. По списку. Обязательный прием внутрь.

Рабочие и техники послушно раскрывали рты и принимали жидкость.

- Корнелий Иванович, остановитесь! - крикнул профессор, подбегая к
Удалову.

Но Удалов сначала убедился, что последний член бригады принял ле-
карство, и лишь затем обернулся к профессору и отвел к стоящему поодаль
дереву.

- Вы меня, конечно, простите, что без разрешения. Но в интересах де-
ла, - сказал он вполголоса, чтобы не услышали дорожники. - Они сегодня у
меня до ночи проработают, а то квартальный план горит. Это не повредит.
Пусть хоть разок выложатся. Я и в конторе вакцинацию провел, и в диспет-
черской. По моим расчетам, к вечеру план выполним и выйдем в передовики.

- Ну как же так, - укоризненно произнес профессор. - Вам же пришлось,
наверное, ночью ко мне в комнату заходить. Вы же могли споткнуться,
упасть...

Добрый профессор был расстроен.

- Не беспокойтесь. Лев Христофорович, - ответил Удалов. - Я же с фо-
нариком.

Он обернулся к дорожникам и сказал зычно:

- За работу, друзья.

Но с дорожниками творилось нечто странное. Они не стремились к лопа-
там и технике. Напевая, они сошлись в кружок, и бригадир помахал в воз-
духе рукой, наводя среди них музыкальный порядок.

- Что происходит? - удивился Удалов. Бригадир поднял ладонь кверху,
призывая к молчанию. Затем сказал:

- Раз-два-три!

И бригада затянула в четыре голоса сложную для исполнения грузинскую
песню "Сулико".

Как пораженный громом, Удалов стоял под деревом. Окна в домах раскры-
вались, и люди прислушивались к пению, которому мог бы позавидовать ан-
самбль "Орэра".

- Что? Что? - Удалов гневно смотрел на профессора. -Это ваши штучки?

- Минутку... - Профессор поднес к носу пустую бутылочку. - Я так и
думал. В темноте вы перепутали посуду. Это препарат для исправления му-
зыкального слуха и создания хоровых коллективов.

- О, ужас! - воскликнул Удалов. - И сколько они будут петь?

- Долго, - ответил профессор.

- Но что тогда творится в конторе?

- Не убивайтесь, - сказал профессор, прислушиваясь к стройному пению
дорожников, - можно гарантировать, что ваша стройконтора возьмет в об-
ласти первое место среди коллективов самодеятельности.

- Ну что ж, - сказал печально Удалов. - Хоть что-то...

1973 г.

РЕТРОГЕНЕТИКА

Славный майский день завершился небольшой образцово-показательной
грозой с несколькими яркими молниями, жестяным нестрашным громом, пяти-
минутным ливнем и приятной свежестью в воздухе, напоенном запахом сире-
ни. Районный центр Великий Гусляр нежился в этой свежести и запахах.

Пенсионер Николай Ложкин вышел на курчавый от молодой зелени, чистый
и даже кокетливый по весне двор с большой книгой в руках. По двору гулял
плотный лысый мужчина - профессор Лев Христофорович Минц, который прие-
хал в тихий Гусляр для поправки здоровья, подорванного напряженной науч-
ной деятельностью.

Николай Ложкин любил побеседовать с профессором на умственные темы,
даже порой поспорить, так как сам считал себя знатоком природы.

- Чем увлекаетесь? - спросил профессор. - Что за книгу вы так любовно
прижимаете к груди?

- Увлекся антропологией, - сказал Ложкин. - Интересуюсь проблемой
происхождения человека от обезьяны.

- Ну и как, что-нибудь новенькое?

- Боюсь, что наука в тупике, - пожаловался Ложкин. - Сколько всего
откопали, а до главного не докопались: как, где и когда обезьяна превра-
тилась в человека.

- Да, момент этот уловить трудно, - согласился Лев Христофорович. -
Может быть, его и не было?

- Должен быть, - убежденно ответил Ложкин. - Не могло не быть такого
момента. Ведь что получается? Выкопают где-нибудь в Индонезии или Африке
отдельный доисторический зуб и гадают: человек его обронил или обезьяна.
Один скажет - "человек". И назовет этого человека, скажем, древнеантро-
пом. А другой поглядит на тот же зуб и отвечает: "Нет, это зуб обезьяний
и принадлежал он, конечно, древнепитеку". Казалось бы, какая разница, -
никто не знает! А разница в принципе!

Минц наклонил умную лысую голову, скрестил руки на тугом, обтянутом
пиджаком животе и спросил строго:

- И что же вы предлагаете?

- Ума не приложу, - сознался Ложкин. - Надо бы туда заглянуть. Но
как? Ведь путешествие во времени вроде бы невозможно.

- Совершенная чепуха, - ответил Минц. - Я пытался сконструировать ма-
шину времени, забрался во вчерашний день и там остался.

- Не может быть! - воскликнул Ложкин. - Так и не вернулись?

- Так и не вернулся, - сказал Минц.

- А как же я вас наблюдаю?

- Ошибка зрения. Что для вас сегодня, для меня вчерашний день, - за-
гадочно ответил Минц.

- Значит, никакой надежды? Профессор глубоко задумался и ничего не
ответил. Дня через три профессор встретил Ложкина на улице.

- Послушайте, Ложкин, - сказал он. - Я вам очень благодарен.

- За что? - удивился Ложкин.

- За грандиозную идею.

- Что же, - ответил Ложкин, который не страдал излишней скромностью.
- Пользуйтесь, мне не жалко.

- Вы открыли новое направление в биологии!

- Какое же? - поинтересовался Ложкин.

- Вы открыли генетику наоборот.

- Поясните, - сказал Ложкин ученым голосом.

- Помните нашу беседу о недостающем звене, о происхождении человека?

- Как же не помнить.

- И ваше желание заглянуть во мглу веков, чтобы отыскать момент прев-
ращения обезьяны в человека?

- Помню.

- Тогда я задумался: что такое жизнь на Земле? И сам себе ответил:
непрерывная цепь генетических изменений. Вот среди амеб появился счаст-
ливый мутант, он быстрее других плавал в первобытном океане или глотка у
него была шире... От него пошло прожорливое и шустрое потомство. Встре-
тился внук этой амебы с жуткой хищной амебихой - вот и еще шаг в эволю-
ции. И так далее, вплоть до человека. Улавливаете связь времен?

- Улавливаю, - ответил Ложкин и добавил: - В беседе со мной нет нужды
прибегать к упрощениям.

- Хорошо. Мы, люди, активно вмешиваемся в этот процесс. Мы подгляде-
ли, как это делает природа, и продолжаем за нее скрещивание, отбор, соз-
даем новые сорта пшеницы, продолжаем эволюцию собственными руками.

- Продолжаем, - согласился Ложкин. - Хочу на досуге вывести быстро-
растущий забор.

- Молодец. Всегда у вас свежая идея. Так вот, после беседы с вами я