Чтение 3–й страницы книги ~Река Хронос-1~

- Кланяйтесь отчиму. Нижайший поклон.

* * *

Андрей вернулся домой, взял чемодан, собранный тетей. Тетка
перекрестила его, передала письмо для Сергея Серафимовича. И тут как раз
вошел Ахмет. Он был одет в костюм шофера, вернее, костюм, который должен
носить шофер в понимании Ахмета: кожаная черная куртка, фуражка с очками,
прикрепленными к тулье. Но брюки у него были, как у Андрея, -
гимназические, правда, заправленные в сапоги.

- Господа, - заявил он с порога, - мотор подан!

- Ахмет, - сказала тетя, - в этой компании я доверяю только вам.
Держите корзину. В ней продукты на дорогу. Андрей обязательно что-нибудь
разобьет.

- Я в этом уверен, Мария Павловна, - сказал Ахмет, показывая очень
белые зубы. Ахмет всегда кого-то играл. - Твоя моя мало-мало пожевать
давай, барыня! - Сегодня он был татарским извозчиком.

- Поезжайте с Богом, - сказала тетя. - А то на перевале ночевать
придется.

Пролетка стояла у ворот. Андрей дал Тигру кусочек сахара.

- Вы его балуете, милорд, - сказал Ахмет. Он забрался на облучок и
передал Андрею корзину. - Беречь пуще ока. Особое задание ея
императорского величества. Надеюсь, там нет свинины, которую не переносит
моя исламская честь?

- Трогай, - сказал Андрей. - Только не тряси. А то молоко свернется.

Сиденье было раскаленным. Ахмет забыл поднять верх. Андрей поднял
верх и стал укреплять его. Ахмет увидел, что он привстал, и стегнул Тигра.
Тот сразу взял с места, Андрей упал на сиденье, полотно ему на голову.
Ахмет расхохотался.

Коля Беккер стоял в тени акации у своего дома, держа в руке новенький
саквояж. Он был в форме института путей сообщения, полупогончики надраены
до блеска, белый китель излучал особое сияние.

- Господам кавалергардам наше почтение! - закричал Ахмет издали.

Коля поднял руку в белой перчатке, принимая парад.

За зиму он отрастил небольшие усики и баки. Андрей полагал, что в
Коле появилось нечто фатовское, он всегда был склонен к внешним эффектам.
Но человека надо принимать таким, какой он есть. Иначе растеряешь друзей.
Это были слова тети, и Андрей сразу угадал их в собственных мыслях.

* * *

Коля Беккер тратил немало усилий, чтобы никто не догадался, как он
жестоко, катастрофически беден. Хотя все об этом знали. Его отец работал
кондуктором на железной дороге, попал лет пять назад под поезд и остался
без ноги. Мать часто хворала. Существовали Беккеры на отцовскую пенсию.
Андрей своей бедности никогда не стеснялся. Может, потому, что она была
умеренной бедностью. Вот если бы он сейчас разорвал брюки, это не
трагедия. Для Коли такое событие было бы катастрофой.

Андрей учился с Ахметом в одном классе, Коля годом старше. Обычно
дружат в своем классе, следующий год скрывается за пропастью. Но все трое
жили в Глухом переулке, знакомы были с раннего детства. И в их отношениях,
может, это и льстило Коле, табель о рангах вовсе не зависела от
имущественного положения. Коля был умнее, смелее, элегантнее приятелей. У
него были лучше манеры, нежели у сына разбогатевшего возчика Ахмета и
обыкновенного Андрея.

* * *

С перевала спускались быстро, пока море еще светилось вечерней синью,
а чем ниже, тем более воздух густел и становился парным и шелковым.

Их обогнал автомобиль. Сначала сзади ударили лучи больших фар, затем
взвыл клаксон. Автомобиль был длинным, открытым, Андрей успел увидеть двух
дам в белом на заднем сиденье и офицера рядом с шофером.

- Я знаю, кто это, - сказал Коля.

- И я узнал авто, - сказал Ахмет. - Только ты не прав, думая, что это
сама вдовствующая императрица. Это ее фрейлины. Я их видел в городе. Они
покупали что-то у Фока.

- А я и не говорил, что это Мария Федоровна. Я бы ее узнал.

Спор был пустым, потому что в темноте нельзя рассмотреть, ехала ли в
автомобиле сама императрица. Коля был монархистом, пожалуй, единственным в
их классе. Многие, как и Андрей, выступали за парламентаризм и даже
склонялись к социализму. Но не Беккер. Политическая позиция Ахмета была
неопределенной, то есть ее попросту не было. И Ахмет отлично без нее жил.
В классе Андрея было два татарина. Но Исламов был крещеный, а Ахмет
магометанин, что вызывало в младших классах глубокую зависть Андрея,
потому что Ахмет не ходил на закон Божий.

За поворотом открылись, потом снова пропали тусклые уютные огоньки
Алушты.

- У дяди переночуем, - сказал Ахмет. - Он ждет.

* * *

Видно, скрип колес в доме угадали издали, потому что пролетка еще не
успела остановиться, как ворота распахнулись и с фонарем в руке появился
хромой дядя Махмуд, за ним пятеро его сыновей, а в глубине двора, за
чинарой, выстроились, щебеча, женщины и девочки этого семейства, число их
превышало всяческое воображение. Ахмет серьезно утверждал, что у дяди три
жены и он присматривает себе четвертую, ибо это разрешено Кораном, от всех
жен есть дети, к тому же в доме живут вдовая племянница, дальние
родственники и, уж конечно, сам Керим-Оглу, общий дедушка в зеленой чалме,
потому что он хаджи.

Семейство было бедным и относилось к младшему брату, отцу Ахмета,
который занимался в Симферополе извозом и имел каменный дом, с почтением,
но если верить Ахмету, никогда не просило денег, все там трудились - кто
на маленьком винограднике, кто торговал, кто разносил фрукты и овощи по
виллам и пансионам.

Молодым людям постелили на плоской крыше. Звезды были иными, чем в
Симферополе, - ярче и ближе. Воздух был напоен забытыми за год влажными
запахами.

К утру стало прохладно. Андрей проснулся от шума прибоя. Он спал на
спине, потому, открыв глаза, увидел светлое небо, лишенное еще цвета, но
легкие, как рваное кружево, облака уже начали розоветь, подкрашенные
невидимым солнцем. Конечно же, подумал Андрей, потягиваясь и ощущая силу и
стремление к движению, прибрежным жителям трудно поверить в шарообразность
Земли - они ведь ясно видят с берега край моря, обрыв, в который
проваливается солнце, чтобы, проплутав ночь в темных подземельях, снова
взойти над краем мира.

Коля Беккер еще спал - лишь прямой нос и прядь светлых волос были
видны из-под кошмы. А Ахмет уже поднялся - его голос был одним из
негромких голосов, гортанно и мягко сплетавшихся внизу, во дворе.

Через час, позавтракав легко - татарской простоквашей язьмой с
теплыми лепешками, снова пустились в путь. Дорога сначала шла берегом
моря, потом поднялась выше, влилась в недавно законченное верхнее шоссе. С
его покойным строителем, скандально популярным среди молодежи романами
"Гимназисты" и "Студенты" писателем Гариным-Михайловским, дружил отчим.

Верхняя дорога, прямая и широкая, прорезала, не жалея, татарские
деревни, виноградники и сады. Деревни еще не пристроились к дороге, словно
не заросли рубцы. Зато те, что жили у нижней, теперь значительно
опустевшей дороги, остались как бы не у дел. Все, кроме приезжих, были
недовольны.

Говорили мало - отговорились вчера. Когда проехали Гурзуф, Ахмет
вдруг спросил:

- Коля, а ты чего в Ялте потерял?

- Ничего. - Коля было задремал, привалившись к Андрею.

- Я еду в Ялту по делу, Андрей по делу. А ты почему без дела?

- Отдохнуть хочу, проветриться... Вечером приглашаю. Познакомлю с
дамами.

- Ротшильду некуда деть миллион, - сказал Ахмет. - Давай лучше я его
в дело вложу.

- В восемь у гостиницы "Мариано", - сказал Беккер. - Форма одежды -
выходная.

- Я не смогу, я на службе, - сказал Ахмет.

Дорога стала оживленней. Приближались к Ялте.

У Массандры съехали вниз, почти к самому морю. Среди виноградников
мелькали татарские домики.

* * *

Ахмет высадил Андрея у порта.

Андрей пошел не вверх, а по берегу моря, вдоль подпорной стенки за
портом. Он смотрел на пароходики и шхуны. Далеко по морю шел миноносец.
Андрей когда-то хотел стать гардемарином.

Затем он свернул от моря вверх. Сразу, за первым же поворотом, стало
жарче, ветерок не мог одолеть подъема. Андрей остановился и поглядел на
экипажи на набережной. В порт входил пароход.