Кир Булычев

Соблазн

---------------------------------------------------------------

Знание-сила No8-1986
---------------------------------------------------------------

Ипполит Иванов возвращался домой по Пушкинской. Шел бесконечный дождик,
к которому за неделю все уже привыкли. Воздух так насытился водой, что
зонтик не высыхал и пропускал воду. Ипполит смотрел под ноги, потому что
встречались глубокие лужи.

Когда он перепрыгнул через очередную лужу, то увидел, что в следующей
плавает, вниз лицом, ценнейшая марка, посвященная перелету Леваневского
через Северный полюс. Марка настолько ценная, что Ипполит Иванов никогда ее
раньше не видел.

Впоследствии Ипполит Иванов не раз задавал себе вопрос, как он мог
угадать марку, которую никогда раньше не видел, с первого взгляда, при
условии, что она плавала в луже лицом вниз, то есть была недоступна
обозрению.

Но сомнений у Ипполита не было.

Он замер над лужей, как обыкновенная гончая над выводком райских птиц.
Потом почему-то сложил зонт и уронил его на землю. Затем сел на корточки и
осторожно подвел ладонь под плавающую марку. Та, как рыбка, скользнула
подальше от края лужи, не далась. Ипполит Иванов сделал шаг в лужу, уйдя по
щиколотку в воду, и другой рукой отрезал марке путь к отступлению. Она
попыталась было прорваться в открытую воду, но вскоре сдалась и легла на
ладонь Ипполита. Ипполит поднял ладонь к глазам, пальцами другой руки
приподнял марку за уголок, перевернул и снова положил на ладонь. Да, это
была марка, посвященная перелету Леваневского через Северный полюс,
перелету, из которого отважный летчик не вернулся. Мокрое мужественное лицо
летчика смотрело на Ипполита, надпечатка выглядела четко, буква "ф" в слове
Сан-Франциско была маленькой, что умножало редкость и цену марки.

Держа ладонь ложечкой, Ипполит достал свободной рукой из верхнего
кармана пиджака пробирочку с валидолом и, зубами вырвав пробку, высыпал в
рот три таблетки. Он жевал их, как изюм, и думал, что теперь не имеет права
болеть или умирать, потому что его жизнь обрела новый смысл.

Придя домой, Ипполит Иванов посмотрел на жену отсутствующим взором,
отказался от обеда и, принеся из туалета рулон бумаги, отмотал метра два,
чтобы соорудить ложе для марки, которой надо было высохнуть, согреться и
привыкнуть к новому дому.

Только когда она уютно устроилась в колыбели из туалетной бумаги и
вроде бы задремала, Ипполит Иванов догадался, что марка эта -- чужая.

Коллекционеры бывают двух типов. Первый тип довольствуется самим фактом
обладания. Он может держать в банковском сейфе голубого Маврикия или
стодолларовик Джохора и встречаться со своими сокровищами раз в два года.
Второй тип должен общаться с иными филателистами, чтобы те могли оценить его
приобретения и достижения, разделить его радость или, что бывает чаще,
горько позавидовать его удаче. Удача, выпавшая на долю Ипполита, была
невероятной, сказочной, недоступной трезвому разуму, и потому, как только
миновал первый восторг, Ипполит понял, что так быть не может.

Город Великий Гусляр сравнительно невелик, организованных филателистов,
включая школьную секцию, там восемьдесят шесть человек, и все солидные
коллекционеры не только знакомы друг с другом, но и знают, у кого что где
лежит.

Известно, что одна такая марка была у старика Ложкина. Но старик Ложкин
относится к нечастому в нашей стране первому типу замкнутых коллекционеров,
его коллекцию мало кто видел. Ипполит в число избранных не попал. Наверное,
окажись такая редкость у кого-нибудь еще, об этом знал бы весь Великий
Гусляр.

Значит, сказал себе Ипполит Иванов, это марка Ложкина.

Значит, Ложкин вышел в дождь гулять со своей бесценной маркой, она
выскользнула у него из руки и упала в лужу.

Маловероятно.

Ни один коллекционер не возьмет с собой под дождь такую ценнейшую вещь
и не отпустит ее в лужу. А если вдруг такое случится, бросится за ней
вплавь.

Но если Ложкин не заметил? Нес, допустим, свой альбом, чтобы спрятать
от возможных грабителей в камере хранения... не получается. Железной дороги
в Гусляре нет и камеры хранения нету тоже. Ну ладно, нес он альбом показать
своему близкому другу... Да какие могут быть друзья у этого скопидома и
скандалиста?

-- Я честный человек?-- спросил Ипполит Иванов у жены.

-- Ты обедать будешь, в конце концов?-- ответила вопросом жена.

-- Я честный человек?-- повторил Ипполит.

-- Это еще испытать надо,-- сказала жена.

-- Вот именно,-- сказал Ипполит.-- Вот именно.

И он решил тут же отнести марку старику Ложкину.

Марка уже чуть подсохла, в туалетной бумаге ей нравилось, но она не
возражала, когда Ипполит вложил ее, не разворачивая, в паспорт, сунул во
внутренний карман пиджака и пошел к двери.

-- Ты, значит, обедать не будешь?-- спросила жена.

-- Значит, не буду,-- согласился Иванов.

На подходе к дому Ложкина, с которым Ипполит был еле знаком -- иногда
встречались на обществе коллекционеров, но даже не всегда здоровались,--
Иванова начали раздирать сомнения иного рода.

Вот он, Ипполит Иванов, получив в руки негаданное счастье, сразу же
подумал о собственной честности. И собственная честность повлекла Ипполита
Иванова к старику Ложкину. Но означает ли это, что старик Ложкин настолько
же чист и благороден, как Иванов? Допустим, он не терял этой марки.
Допустим, она лежит спокойно в его альбоме. Но, увидев вторую марку, старик
Ложкин быстро сообразит, что ему тоже улыбнулось счастье, и скажет: "Ах, я
эту марку сегодня утром потерял. Какое большое спасибо, что вы ее вернули
мне!" И останется он с двумя марками. А Ипполит Иванов, спаситель этого
ничтожного клочка бумаги, "останется с носом". И опасения Иванова были не
беспочвенны, так как среди филателистов иногда, в виде исключения,
встречаются нечестные люди. Один из них, не будем называть его фамилии, в
прошлом году подсунул Ипполиту марку с подклеенными угловыми зубцами, а
когда Иванов обнаружил подлог, то притворился, будто видит ту марку впервые
в жизни. Но такие граждане нетипичны для нашего общества и в ближайшем
будущем вообще исчезнут.

Размышляя таким образом, Иванов замер у ворот дома No 16 и довольно
долго топтался, не замечая, как дождь стекает по лицу. В этой нерешительной
позе Иванова застал Корнелий Удалов, который как раз шел домой, потому что у
него жил гость и гостя пора было кормить, а жена Ксения отказывалась это
делать.

-- К нам?-- спросил Удалов.-- Давно не заходил.

-- К Ложкину,-- сказал Ипполит. Они были знакомы с Удаловым и даже
учились в школе в параллельных классах.

-- Так чего же стоишь? У него свет горит,-- сказал Удалов.

И Ипполиту ничего не оставалось, как последовать за приятелем.

Удалов повернул с лестницы к своей квартире, а Ипполит позвонил
Ложкину.

Ложкин долго не открывал. Потом наконец дверь дрогнула и уехала внутрь
квартиры. Ложкин был встрепан, небрит, озабочен, одет в старый халат до полу
и шлепанцы.

-- Здравствуйте!-- слишком громко и радостно воскликнул Иванов.--
Принимаете филателистов?

-- Добрый вечер,-- ответил Ложкин, не двигаясь с места и не пропуская
гостя.-- Занят я, устал, отдыхаю.

-- Я на минутку,-- сказал Ипполит,-- только получить совет -- ваша
эрудиция широко известна.

Лесть была надежным способом проникнуть в сердце Ложкина. Об этом
многие знали.

-- Какая уж у меня эрудиция,-- возразил Ложкин.-- Нет у меня эрудиции.
Не осталось. Один маразм.

-- И все-таки по части довоенных марок -- у вас лучшая коллекция. И
если вы мне не поможете, никто не поможет. Клянусь, что больше минуты
времени не отниму. Один вопрос -- и я ушел.

-- Ну ладно, проходи,-- сказал Ложкин.-- Только в прихожей побудь. С
тебя капает.

-- Это правильно,-- сказал Иванов.-- На улице дождь.

-- Что за вопрос?

-- Хочу взглянуть на вашего Леваневского. На перелет.

Лицо Ложкина изменилось к худшему. Оно побледнело и щеки опустились к
углам рта.

-- Какой еще Леваневский!-- закричал Ложкин.-- Не знаю никакого
Леваневского.

Но забота о возможной потере, происшедшей с Ложкиным, соединенная с
надеждой оставить марку себе, заставила несмелого в обычной жизни Иванова
проявить упрямство.

-- Леваневского у вас Штормилло видел,-- сказал он, прижимаясь к стене,
чтобы не закапать квартиру.-- С тонким местом.

-- С тон-ким мес-том?

Ложкин вздрогнул, как от удара.

-- Мой Леваневский с тонким местом? Это твой Штормилло с тонким местом.
Ну, погоди!

Ложкин бросился в комнату, и Иванов сделал нечаянный шаг вслед.