Чтение 12–й страницы книги ~Тринадцать лет пути~

аккуратистка. Что решили?

- Единогласно. Решили - значит, решили. И послали гравиграмму.

- Которая не дойдет.

- Может, и не дойдет. А может, дойдет. Ведь не это важно.

- "Антей" продолжает полет?

- Да. А как Армине?

- Она ушла к себе.

- Она не хочет лететь?

- Она полетит как все, - сказала Гражина. - Она понимает, что ее
желание не может стать на пути желаний всех нас. И всех тех, кто остался
дома. Это и есть демократия.

Павлыш стоял в дверях. Гражина не пригласила его сесть.

- Мне трудно спорить, - сказал Павлыш. - Я не знаю, как спорить. Но
может, ей очень нужно домой?

- Что такое - очень нужно? Больше чем тебе? Больше чем мне?

- Каждый понимает это по-своему. И я сомневаюсь, имеем ли мы право,
даже если нас больше, навязывать свою волю другому.

- Глупые и пустые слова! - Гражина буквально взорвалась. - Если все
единогласны, прогресса быть не может! Чаще всего в истории человечества
меньшинство навязывало свою волю большинству. И еще как навязывало. А
непокорных - к стенке! Читал об этом?

- Это не имеет к нам отношения.

Павлыш понял, что у Гражины глаза пантеры. Это не значит, что Павлыш
видел много пантер на своем веку и заглядывал им в глаза. Но такие вот
светлые холодные зеленые глаза должны быть у пантеры. Наверное, смотреть в
такие глаза боязно. Но парадокс влюбленности лежит как раз в том, что
явления, в обычной жизни вызывающие протест, в объекте любви пленяют.
Любовь кончается тогда, когда человек начинает тебя раздражать. Мелочами,
деталями, голосом, жестами. А Павлыш подумал, какие красивые глаза у
пантер.

- К счастью, не имеет, - согласилась Гражина. - Но к нам имеет
отношение принцип демократии. Армине не сказала против.

- Но она подумала?

- Она влюблена. И тот мальчик ждет ее. - Гражина отмахнулась от той,
чужой влюбленности. Даже в слове "мальчик" звучало презрение.

- Я думал, что Армине - твоя подруга.

- Она моя подруга. И для нее я сделаю все, что в силах человека. Но я
всегда говорю правду. И если бы даже три, четыре человека высказались за
то, чтобы вернуться, я бы кричала, дралась, доказывала, что мы должны
лететь дальше. Потому что тех, кто думает правильно - большинство.

- Не знаю, - вздохнул Павлыш.

- Ты никогда не станешь великим человеком. Ты не умеешь принимать
решений.

- Я не хочу стать великим человеком.

- Жалко. Ты и сейчас в тайне надеешься, что связь восстановится и ты
вернешься в срок. Ты перепуган, но тебе стыдно в этом признаться. Я тебе
нравлюсь, и ты даже придумал романтическую историю о том, как мы с тобой
поженимся и будем вечерами смотреть на звезды во Внешнем саду. А в самом
деле ты очень хочешь домой.

- Хорошо, что ты не капитан. Ты бы всегда принимала решения за
других.

- Именно для этого и назначают капитанов. Я могу понять положение на
"Антее". Здесь сразу два капитана, здесь необычная ситуация,
непредусмотренная ни в одном справочнике. Ни одно из решений не грозит
немедленной опасностью кораблю и экипажу. И капитаны, обыкновенные люди,
растерялись.

- Я этого не почувствовал.

- Я знаю одного мужчину. Он уже третий год не может принять решения -
он измучил и меня, и другую женщину, а больше всех себя. Это трусость и
глупость. Прими он решение сразу - три недели кое-кто помучился бы, а
потом бы все вздохнули с облегчением. Люди, неспособные принять решение, -
преступники. Ты не согласен?

Павлыш понял, что его ответа не требуется. И потому сказал:

- Ты была отличницей?

- Это не так сложно, Слава. Нужно только вовремя делать уроки. Не
откладывать их на завтра.

- А дневник ведешь каждый день?

- Разумеется. К счастью, в твоем голосе звучит разочарование. Ты
создал себе образ красавицы - за неимением других. Выстроил меня в
воображении такой, какой тебе хотелось представить свою возлюбленную. А я
отказываюсь играть по твоим правилам. И ты разочарован. Вторая
неожиданность за двое суток...

- Хватит, я тебе не верю, - сказал Павлыш... - Когда человек уверен,
ему не надо кричать и злиться.

- Уходи, - сказала Гражина. - Уходи, чтобы я тебя больше не видела!
Ты жалок!

Павлыш пожал плечами. Он не обиделся. Он понимал, что Гражина
разговаривала сейчас не с ним, а с тем, кто остался на Земле.

Какой удивительный человек - Гражина... Павлыш перекатывал во рту
слово, как горошинку - гражина, гражинка...

Он тихо закрыл за собой дверь.

"Проблемы, - думал он, - проблемы... У всех проблемы, а корабль летит
к звезде. И совершенно непонятно, что и когда важнее..."

Все же важнее, чтобы летел корабль.

Ночь на корабле, который всегда летит в вечной ночи.

Ты - часть громадного мира - каким бы ничтожным он не казался в
пространстве.

Чуть светят огни в коридорах, чуть ниже температура воздуха, чуть
поскрипывает под ногами упругий пластик пола - днем он молчит. Люди,
встретившиеся ночью в коридоре, говорят вполголоса, хотя услышать голоса
из каюты нельзя.

Павлышу, как и в прошлую ночь, не хотелось спать.

Честь космонавту, который всегда спит во-время - это первое правило.
Павлыш его нарушил уже дважды.

Он не хотел входить. Он представил себе, как Армине заснула,
наплакавшись. Если Гражина права, то как страшно представить себе
возвращение к любимому через четверть века. Даже если он будет верен и
будет ждать - это уже не тот человек. Может, лучше, чтобы он не ждал?

Из каюты пробивался свет.

Павлыш понял, что дверь закрыта неплотно.

- Армине, - тихо позвал он, приложив губы к щели.

Если она не спит, он к ней войдет. Потому что сейчас она куда ближе и
понятнее ему, чем стальная Гражина. Хоть Павлыш и не до конца верил в
непоколебимость и самоуверенность Гражины. У каждого своя маска. А Армине
- человек без маски.

Нечаянно, а может быть и нет, он толкнул дверь и она открылась.

Каюта была пуста.

Кровать смята, но не застлана.

Он не стал заходить, это было как подглядывать.

Он вдруг подумал, что Армине сейчас - у Внешнего сада, у бассейна.

Там одиночество не столь безлико. Там видишь лес и воду.

И нельзя его нарушать.

А может, надо нарушить?

Павлыш прикрыл дверь, и пошел по коридору дальше.

Он очень удивился, увидев, что из навигационной спускается капитан-2,
высокий, смуглый человек, будто только что спустившийся с высокой горы и
обожженный тем, высокогорным солнцем.

- Не спится? - спросил он.

- Сейчас пойду спать, - сказал Павлыш.

- Спите. Вам с утра на вахту. Сейчас от вашего внимания, от точности
работы многое может зависеть.

Павлышу не хотелось бы, чтобы капитан спрашивал, какое у него
настроение или как он себя чувствует. Капитан, к счастью, ничего не
сказал. Они стояли, как люди, столкнувшиеся на улице после долгой разлуки,
которым неловко расставаться, но нечего друг другу сказать.

- Если хотите, - сказал вдруг капитан-2, - я вам завтра покажу
портреты моих сыновей. Одному шесть, другому девять. Крепкие ребята.
Показать?

- Спасибо.

- Ну ладно, спокойной ночи.

И капитан-2 беззвучно пошел по коридору к своей каюте.

А Павлыш пошел дальше, к Внешнему саду.

Дверь в отсек бассейна была закрыта.

Странно было, кто и зачем закрыл ее.

На корабле вообще не закрывались двери. В случае аварии автоматика
все равно сработает быстрее и надежнее.

Мало ли что могло случиться - ремонт, профилактика, просто сломался
запор. И если бы не заплата в прозрачной стене, Павлыш бы вернулся
обратно.

А тут он сделал иначе.