Чтение 26–й страницы книги ~Вернусь не я~

- Ты решил выпить свою чашу, Тидид?

Черный нос "Калидона" рассекал винноцветную плоть, ярым огнем горел
Солнцеликий Гелиос.

Раб стал свободным. Свободный человек спешил выпить свою чашу.

Троя!

ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ

КПИОТЕОМАХИЯ*

*Кинотеомахия- борьба собаки с богами (греч.).

СТРОФА-1

Насиловали...

Жестоко, беспощадно - прямо на смоленых досках палубы. С хрипом, визгом,
подвыванием, с каплями густой слюны, с каплями густого семени, размазанного по
лицу, по губам. Долго, раз за разом, без устали, без милости.

Насиловали - меня.

Шершавые доски вгрызались в спину, острые зубы рвали плечо, острые ногти
терзали мою плоть...

Ванакт Артоса терпел молча. Мужчины не кричат, даже когда их насилуют-
особенно если насилует собственная жена.

- Ублюдок! Ублюдок! Похотливый козел! Я перевяжу твой уд веревкой,
канатом, я тебя оскоплю, я-а-а...

Богоравная ванактиса Айгиала, дочь Амфиарая Вещего, жадно сглотнула семя,
зажмурилась, застонала. На какой-то миг смертельная хватка ослабла.

- Это тебе за всех твоих девок, ванакт! За всех твоих... Можно было
вырваться, прокатиться угрем по палубе (учил меня такому дядя Эгиалей на
случай, ежели в бою с ног собьют!). Да только куда бежать? Море кругом!

Корабли толстяка Полидора ждали нас, где и ведено было - возле острова
Гидрия. С самого начала мне это на-званьице не понравилось. Как чуял! А когда
небольшая юркая кимба нагло ткнулась о борт "Калидона", когда бухнулась доска
между палубами, когда на нее ступила богорав-ная ванактиса, понял - не зря
чуял. Даже поздороваться не изволила государыня аргивянская, даже в мою сторону
поглядеть. Оскалилась, головой в золотом венце мотнула:

- В воду! Все в воду!

Только и пошел плеск над Миртойским морем, до самых Киклад слышно. Под
шумок я тоже к дельфинам сбежать пытался. Да где там!

- Не смей уходить! Я твоя жена, ванакт! Я тебе напомню, что я твоя жена...

Я покорился, с тоской глядя на повисшее в белом горячем небе светило.
То-то нынче смеху Гелиосу Златоликому!

- Я тебе напомню, похотливый козел...

Сжали худые пальцы мою плоть истерзанную, искусанную... отпустили. И
насильники, видать, устают! ...Интересно, это кто из нас похотливый козел? А за
бортом - плеск. Наслаждаются мужи аргивянские теплым морем. Смеются? Нет вроде.
Не иначе - сочувствуют.

- Полидор привел сорок кораблей. Еще двадцать придут прямо в Авлиду через
два дня...

Державными делами богоравная ванактиса занималась тут же, на палубе, на
моем плаще сидя. Голая, в одном венце золотом.

...И с брызгами семени на губах.

- Почти пять тысяч человек, двести лошадей, колесницы...

- Ясно.

Я поглядел на белые паруса, заполнившие залив, принялся было считать,
бросил. Ванактиса не ошибается.

А молодцы Толстяк с Дылдой! Большое войско за эти три года подготовили.
Правда, сразу в бой его не поведешь - мальчишки еще. Думал я новых воинов в
Азии по горным перевалам погонять, в мелких стычках закалить, да вот не успел.

Авлида! Что там делал носатый Агамемнон эти три года? С ума сойти можно!

- Я привезла кучу табличек, ванакт... но это услеется. Есть несколько дел.
Важных...

Встала, как и была, голая, задумалась.

...А вроде как пополнела моя богоравная, плотью взялась! Уже и ребра не
разглядишь, и бедра на бедра похожи стали. Вот кому эти годы на пользу пошли!

Миртойское море- западная часть Эгейского моря.

Ну и мыслишки же у меня! Это после всего! Завела она меня, супруга моя
верная, кто бы подумать мог?

- Ты должен назначить нового главу совета гиппетов, ванакт. Мы решили, что
это буду я.

- Ты?!

Вообще-то от ванактиссы аргивянской можно ожидать всякого. Но такого!..

- Я! Полидор отказывается, Киантиппу Эгиалиду только тринадцать. Комету -
восемь, а Промаха в Аргосе не очень любят. Не забывай, я дочь Амфиарая, сейчас
я старшая в семье. Эвмел Адрастид в последний год не вставал, делами все равно
пришлось заниматься мне.

Голая рука как бы невзначай поправила золотой венец в волосах... Я только
вздохнул. Промах, конечно, не промах, и Полидор* - тот еще подарок, но куда им
до этой костлявой!

*Имя "Полидор" можно перевести как "Великий Дар".

...То есть не такой уже и костлявой! Да-а-а...

- Про твои дела в Азии можешь не рассказывать, наслышана. Жаль, не вышло с
Кеми...

И вновь вздыхать пришлось. Чуть ли не до зубцов крепостных завалили мы
Аргос добычей. Видать, все мало!

Богоравная вновь присела, потянула меня за руку. Бухнулся я на доски
шершавые голым афедроном. Никак вновь насиловать станут?

- А теперь слушай. Большая часть войска Агамемнона действительно в Авлиде,
остальные плывут туда с востока. "Пенелопу", корабль Одиссея, видели у
Наксоса...

- Да где они, Дий Подземный, шлялись все эти годы? - не выдержал я. - Где
их носило, недоумков?

- Спросишь, - равнодушно бросила она. - Да и не это важно. Сейчас надо
думать об Аргосе. Если Агамемнон действительно хочет идти на Трою - пусть.
Нечего ему делать на Востоке, там уже наши владения. Жаль, с Кеми не вышло!

У-у, руки загребущие, глаза завидущие!

- Пусть бьется лбом в Скейские ворота! Троя для Аргоса - подарок богов.
Надеюсь, у тебя хватит ума, ванакт, не подставлять лишний раз аргивян под
троянские стрелы? Пусть микенцы хоронят воинов, пусть Агамемнон ссорится с
войском, ведь он плохой воевода, правда? Аргос уже богаче, уже сильнее, а если
Микены в этой дурацкой войне еще и потеряют лицо...

Да, кому война - кому и мать родная! Куда там Одиссею-кознодею до
богоравной Айгиалы!

- В Микенах уже и так недовольны. Три года - ни побед, ни добычи. Еще
годик, и носатого отправят на свидание с Атреем. А когда у них начнется смута,
то мы сможем договориться с дорийцами...

Замолкла ванактиса. Замерла, руки мои на бедрах почуяв. На бедрах, на лоне
- мокром, ненасытном... А как ее еще замолчать заставишь?

- Ты... Я же о делах... важных!..

Но покорилась, на колени стала, руками в доски палубные уперлась. Долг
платежом красен, богоравная. Сперва ты меня сильничала... Поглядел я на ее
бедра, на все, что к бедрам прилагается. А ничего! Ну, копья к бою!

Взвизгнула, задергалась взад-вперед, зашипела. Вонзил я ногти в ее кожу -
поглубже, побольнее. И мы когтить умеем.

- Ты... ты... эту... хеттийскую царевну... подстилку... так же?.. тут же?
Как пес - суку... вонючую?..

Уже доложили! Или моя богоравная личным прорицателем обзавелась? Хорошо,
что Цулияс мы еще в Мила-ванде на берег высадили.

Так кто сейчас - сука вонючая?

...- Нет, Тидид, не слышал, Промах слышал, а я тогда в Лерне был. Узнал,
что дядя Эвмел умирает, на колесницу сразу, но вот - не поспел. Промах мне его
слова пересказал, да только он, Дылда Тиринфская, ничего не понял. А насчет
Крона и в самом деле странно. Амнистии *- Дни Прощения - ЕМУ справляют, на
городских праздниках первому хвалу воздают, словно ОН теперь на Олимпе главный.
Да Дий с ним, с Кроном этим! Гм-м... Дий с Кроном...

*Амнистия - греч. "прощение, забвение".

- Ясно, Полидор. А под Трою я тебя не возьму. Раз богоравная Айгиала будет
теперь верховодить в совете гиппетов, ты мне в Аргосе нужен. Ты и Промах. А
если что, помни: войско подчиняется не моей жене, а лавагету Эматиону.

- Да о чем ты, Диомед? У нас же не Микены какие-то.

А жаль, что заехать не хочешь!.. Слушай, ты бы Киантиппа видел. Ну, вырос
парень, вылитый теперь дядя Эгиа-лей! Все к тебе на войну рвался, насилу
удержали...

Что ты задумал, Крон-Время, Крон-мертвец? Котел, ловушка... Ведь это
только в сказках (да еще, наверное, в детстве) время может остановиться, пойти
вспять, замереть. Крутится хрустальное колесо под всеми мирами, неостановимо,
неотвратимо. Вот уже сын дяди Эгиалея рвется на войну, как когда-то рвался я.
Какая это у меня война по счету? Седьмая? Восьмая?

Последняя?

* * *

Никогда не думал, что буду говорить с выходцем из Тартара. Впрочем, не
думал - и не говорю. Это он говорит.

- Знаешь, Диомед, я вначале на тебя разозлился, обиделся даже. Это же твой
план был! А я тебя предупреждал, предупреждал, что не выйдет ничего! А тут
докладывают: возвращаются аргивяне, и все остальные возвращаются...

Выходец из Тартара богоравный Агамемнон Атрид изволил хмурить брови. Не
слишком - вроде нашего Зевса Трехглазого, что на Лариссе.

- Ну, может, оно и к лучшему так... Но что теперь войску объяснишь? Вон
Одиссей бегает, вопит, что кормчие у тебя плохие, в Мисию вместо Троады
свернули...

А я все еще не верил. Не верил, себя за ладонь щипал - незаметно, дабы