Чтение 70–й страницы книги ~Вернусь не я~

уже строили города. Неказистые, за частоколом, с домами под камышовыми крышами,
не города даже - городишки. Но все-таки!

- И днем, и темной ночью Мы рвем врагов на клочья!

У-у-у-у-у! У-у-у-у-у-у!

Мы спешили - Эней Анхизид звал на помощь. Гонец рассказал, что владыка
дарданский в последнее время начал прихварывать - да так, что даже плакать
почти перестал. Видать, плохи у бедняги дела! На Одиссея надежды мало, говорят,
все тоскует, все на море смотрит. А одному Чужедушцу не справиться.

- Мы - бравые ребята! Мы - вольные волчата! У-У-У-У-у! У-у-у-у-у-у!

И все-таки большое войско я брать не стал. Война - дело дурное. И
безнадежное. Сегодня победишь, завалишь трупами поле, а завтра (послезавтра,
через десять лет) сыновья тех, кого ты убил, соберутся, чтобы отомстить за
отцов. Да и не хотелось воевать, когда вокруг Золотой Век! .Много ли чести
бросить сверкающую бронзой фалангу на тех, кто даже медь плавить не умеет? Все
равно что детей бить!

- Пусть ждут враги нас в гости! Обгложем мы их кости! У-У-У-У-у!
У-у-у-у-у-у!

Я вновь поглядел на близкое море, усмехнулся. Надо бы вспенить веслами
воду! Давно хотелось вокруг Ита- лии-сапога сходить, к шардана на их остров
(его мы так и зовем - Шардания) заглянуть. Звали! А если Номос и вправду
открыт с двух сторон, то самое время посылать вдоль всего побережья сторожевые
кимбы. Береженого и Отец Молний бережет!

...Все эти годы никто из нас не пытался вернуться в Элладу.
Большинство просто боялось, ведь за винноцвет- ным морем мог снова начаться
Океан! А мы, те, кто знал о Номосах, помалкивали. Но теперь, кажется, наш
покой подходит к концу...

- Не выходить из строя-я! Ровнее, ровнее, идти в ногу-у!

- У-у-у-у-у-у!

* * *

- Освоился ты здесь! - хмыкнул я, поудобнее устраиваясь в огромном
цельносрубленном кресле.

- Ага! - вяло откликнулся Любимчик. - Хороший дом, хоть и деревянный. И
вино тут хорошее, лучше нашего. Попробуй!

Вставать он, впрочем, не стал - бурдюк босой пяткой ко мне пододвинул.

"Тут" - это в Лации, в Лавинии-городе, где правит великий регус (и деус!)
Эней Основатель. Плаксой себя именовать дарданец строго воспретил,

- И чего ты здесь делаешь, Одиссей? - поинтересовался я, прикладываясь к
бурдюку. ...Неплохое винцо!

- А ничего не делаю, - сообщил рыжий и потянулся. - Ежели спросят - совет
дам...

Все ясно! Эней правит, Протесилай ему помогает, а Любимчик советует.
Каждый при своем!

- Меня тут, Диомед, Янусом Двуликим называют, - в голосе Лаэртида
промелькнуло что-то напоминающее гордость. - На воротах мою рожу гвоздями
приколотили - деревянную!

- Если деревянную - это еще ничего, - рассудил я. - Могли бы и по-другому.
Так чего там с Энеем? Меня к нему даже не пустили...

- Плохо с Энеем, - вздохнул Любимчик. - Расхворался совсем. А тут еще
война эта...

Да, война. С соседями-рутулами договориться так и не удалось.

- Надо было Подалирия с собою взять... Поглядел на меня Одиссей -
равнодушно этак.

- Не поможет Подалирий. Кровью Эней харкает. Болтают, будто отравили...
Вот Гадес!

- Сделаем так, Протесилай. Я со своими ребятами пробегусь вдоль этой
реки...

- Тибра, Диомед.

- Да какая разница? Хоть Тибра, хоть Тигра... Погляжу, что к чему, намечу
подходящее место, если придется разворачивать войско. Как зовут басилея
рутулов?

- Регуса, Тидид. Его зовут Турн, у него наш Плакса невесту чуть ли не с
брачного ложа увел, оттого все и...

- Ясно!

- Старейшины рутулов против войны, но он как с цепи...

- Я думаю! Если невесту, да с брачного ложа!

- Только ты, Тидид, воду из Тибра не пей и другим не разрешай. Гадкая она,
желтая...

- Желтая?

* * *

- Регус Диомед! Регус Маурус! Разреши, мы доспехи снимем, туники снимем...

Окружили меня давны. Глаза горят, языки от волнения подрагивают... Как
хочется снова волком стать!

- Мы быстро пробежимся, все увидим, все узнаем! Регус Маурус, разреши!

Чуть ли не подпрыгивают. Так сейчас на четыре лапы и бухнутся!

- Отставить! - вздохнул я. - В этих местах оборот... таких, как вы,
боятся. Что о нас скажут, а?

- У-у-у-у-у!

- Все! Строиться! Вперед - и с песней!

Песню, впрочем, так и ни запели - от огорчения, видать.

Тибр действительно оказался желтым - желтее Ска-мандра. И несло от него
болотом. Хорошо еще, по пути попадались ручьи, из которых не страшно было пить.

Шли третий день. Войско Турна пряталось где-то здесь, среди камышей и
прибрежного леса. Но я не спешил искать врага - пусть найдет меня сам. На
привалах мои давны хором (У-у-у-у-у!) орали, вызывая рутулов на переговоры.
Может, еще удастся обойтись без крови...

- У-у-у-у-у-у-у-у-у-у! Опять?

- Что такое, Грес? Чего орете?

- Сестричка, регус! Здороваемся! Сестричка?

Волчица сидела под деревом. Старая, облезлая. Какая уж тут сестричка -
бабушка скорее! Напугал ее вой - подпрыгнула, в чащу кинулась.

Вот обормоты!

Хотел уже объяснить моим голосистым, как с бабушками здороваться
следует... Не успел. Не успел, потому что на дерево еще раз поглядел, возле
которого волчица на солнышке грелась. Точнее - на деревья.

Сросшиеся.

А ведь знакомое что-то!

"...Увидишь волчицу у сросшихся деревьев - оглянись".

Но ведь ты шутил, Амфилох Щербатый!

Оглянулся...

Глядела из кустов бородатая рожа. Не волчья, понятно.

- Сто-о-о-о-ой!

- Они не рутулы, ванакт. Это сабины, у них тут на холме село.

- Ясно, Ром. Растолкуй им, если сможешь, что я...

- Они о тебе слыхали, ванакт. Слыхали и просят, чтобы ты их рассудил. С
соседями никак разобраться не могут, у тех тоже село на холме стоит, но с
другой стороны. Очень просят!

- У, Дий Подземный, еще и это! Вот что. Ром, возьми десяток парней, сбегай
к ним и придумай что-нибудь. Скажи, что тебя послал Диомед Маурус Великое Копье
и что твои слова - его слова. Потом нас догонишь.

- Да как их рассудить, дядя Диомед? Они говорят, что уже сто лет холм
поделить не могут.

- Ну... Помнишь, в Аттике такое же было, пока Тезей не пришел. Собрал он
всех спорщиков...

- ...И в одном городе поселил. Помню, дядя. Так что, город им построить?

- Еще чего! Борозду в земле пропашешь и копье воткнешь. Держи мое -
страшнее будет. А строятся пусть сами. Все, Ром! Одна нога здесь, другая там...

Рутулов мы встретили к вечеру. Турну надоело прятаться, и пара сотен
мрачных парней заступила нам дорогу. В воздухе уже зажужжала первая стрела, но
до боя не дошло.

Турну был не нужен я. И никто не нужен - ни Любимчик, ни Протесилай.
Только Эней. Плаксу он был готов разорвать на части - зубами, не хуже, чем мои
давны.

И угораздило Анхизида жениться! Хоть бы нашел себе невесту без жениха!
Особенно такого.

Турн кричал. Турн орал. Турн вопил. Турн лупил кулачищем в грудь. Эней -
или война! Он соберет родичей, он позовет соседей, он зальет весь Лаций кровью.

Энея!!!

В конце концов владыка рутульский до того разгорячился, что пустился в
пляс - прямо с копьем. Свистело в воздухе копье, топали в сырую прибрежную
землю босые ножищи...

Энея!!!

А почему бы и нет? Старейшины рутулов войны не хотят, не у них невесту
украли...

Договорились о поединке - насмерть.

Оно бы и ничего, да вот сдюжит ли Плакса? Такие поединки проигрывать
нельзя.

- Ну чего, Ром, основал? А мое копье где?

- Основал. А копье пришлось оставить - возле жертвенника. Ты теперь,
ванакт, у них бог-покровитель - Маурус Копьеносный. "Квирин", если по-сабински.

- У-у-у-у-у-у!

* * *

- Мама! Мама, мама, не уходи! Не уходи, мама... Эней Анхизид бредил. Слепо
смотрели глаза, тонкая ; струйка крови сочилась изо рта.

- Мамочка! Мне больно, мамочка! Не уходи, пожалуйста!..

Он звал ЕЕ - ту, что убила мою Амиклу. Я осторожно вытер кровь с его
подбородка, поправил мокрую повязку на лбу. Эней умирал. Я напрасно договорился
о поединке.

- Мама! Мамочка...

Я отвернулся. Под Троей, на страшной Фимбрийской равнине, мы были врагами.
Но врагов уже нет. Храбрый, честный парень, Эней Плакса, наш товарищ, уходит к