Чтение 11–й страницы книги ~Кровь пьют руками~

"... Только боженька у них живой. Понятливый бог. Он им и разрешает. Как
чего? "Мокруху", бля, разрешает, со "стволами" ходить разрешает. А вот как, это
уж вы сами, гражданин начальник, выясняйте. Может, жертвы особые, а может,
просто боженька в законе. Да не знаю, какие жертвы! Не знаю! Кровь, говорят,
нужна. Кровью этой их бог Первач-псам глаза вроде как замазывает. А не знаю
кто; говорят, и все. И чья кровь, не знаю! Все, гражданин начальник, чего
ведал, все как на духу! А мочить - западло, так что не я это, и кошка не моя!..
И вообще, по сторонам хранители мои, избавители от всяких властей и их
мудростей, от всяких чинов и их подчинов, от всех мундиров и их командиров..."

- Дальше неинтересно. Эра Игнатьевна, - не став слушать заговор на
"ментовские козни", известный всякому блатному, дуб выключил магнитофон.
Отхлебнул чай, вновь скривился. - И как вы такое пьете, блин!..

- Зажигалку! - потребовала я и, получив требуемое, щелкнула кремнем. - А
теперь - язык. Вытягивайте, вытягивайте!

Господин Изюмский покосился на лиловый огонек и на всякий случай
отодвинулся подальше. Я встала, взяла охломона за ухо:

- Еще раз услышу - точно язык спалю. Или отрежу - по вашему выбору. Если
не воспринимаете меня как женщину, воспринимайте как старшего по должности.

Ухо дрогнуло, и я еле удержалась от продолжения экзекуции.

- Уже и сказать нельзя! - пробурчал Изюмский. - Женщину... А вы меня, б...
То есть вы меня разве как мужчину воспринимаете?

От такой наглости я настолько оторопела, что даже не стала отвечать.
Мужчина Изюмский!

Я пододвинула к себе магнитофон, но дуб покачал головой:

- Говорю ведь, нет там больше ни... ничего! Там дальше про собак каких-то.
Не Святого Георгия, обычных...

Собак! "Кровь, говорят, нужна. Кровью этой их бог Первач-псам глаза вроде
как замазывает... И чья кровь, не знаю!"

Не знает?!

"...Ну, подтверждаю. Так точно, двенадцать собак. И двор мой, и клетки
мои, и собаки. Да только вы мне, гражданин начальник, ничего не пришьете!
Собаки бродячие, так что отловил я их даже с пользой. А то бегают, народ зазря
кусают! А на кой они мне, это, извините, мой личный интерес! Одну продам,
другую подарю..."

То-то в городе собаку не встретишь! Один дюжину поймал, другой - две.
Собаки... А люди? Бомжи с вокзала?

- Володя, где сейчас этот тип?

- Этот? - Дуб потер ухо, обиженно вздохнул. - Как по делу, так сразу
"Володя"! Помер он. В камере на помочах повесился. Я так, Эра Игнатьевна,
смекаю: ребята из угро его прижали, вот он и решил на Капустняка свалить.
Капустняка ведь мертвым считали! А не вышло!

Не вышло. Услышали - и помогли приспособить помочи. То ли сам Панченко, то
ли кто-то из его "ганфайтеров".

- Я, Эра Игнатьевна, эту, ну, версию придумал.

Я чуть было не переспросила по поводу глагола, но сдержалась. А вдруг и
вправду придумал? Великое чудо Маниту - мыслящее древо. Quercus sapiens.

- Панченко, который Капустняк, он все эти годы не светился особо. Мы-то
знали, но доказать ни черта не могли. А месяцев восемь назад... вот...

Дуб порылся в папке и вынул ксерокопию статьи. Бог мой, на английском!

- Его это... ФБР засекло. Один пи... то есть тип согласился дать
показания. Короче, в Штаты ему путь заказали, и в Израиль тоже, и во Францию. А
потом и у нас на него материал появился. Говорят, "Тамбовцы" подкинули.

- ...И Панченко решил инсценировать собственную гибель, - кивнула я. -
Логично, если бы не два "но". Его смерть подтвердил Интерпол, ас этой конторой
даже "железнодорожникам" не сладить. И второе: почему он здесь, а не где-нибудь
в Белизе?

Дуб задумался - крепко, до скрипа извилины.

- А дела у него тут! Деньги, гад, припрятал или чего еще. А Трищенко,
бармен который, болтать стал или пуганулся, к нам решил прийти. Вот Капустняк
Очковую и натравил!

Версия вполне годилась. В нее вписывались даже сгинувшие собаки и
таинственный "боженька". Кто знает, чего могли эти штукари выдумать?

- Гражданин Крайцман - биохимик, - проговорила я вслух. - Биохимик,
собачки, кровь, новая работа...

Дуб удивленно моргнул. Пришлось пояснять с самого начала; естественно, без
упоминаний остальных участников молитвинской эпопеи. Господин Изюмский долго
чесал затылок, затем вновь скрипнул извилиной:

- Вот, блин!.. То есть надо же! Крайцман! Так ведь я ейной... в смысле,
евойной мамаше зачет сдавал! Она на этой, как его, кафедре! Начальник!

- Какой зачет? - поразилась я, почему-то сразу подумав о военной
подготовке. "Побатальонно! В колонну по три!.. Противогазы надеть!"

- По "скобарю" зачет! - дуб вздохнул. - В академии. Ну, крута! Заочников
только что не убивает! С пятого раза сдал, потом две недели хромать пришлось.

Вспомнился лязгающий, словно танковые гусеницы, голос в телефонной трубке,
и я невольно пожалела племянничка. Само собой представилось: стальная рука
берет "Вована" за шкирку, кидает на татами (или на что там сейчас кидают?),
стальная нога бьет в промежность...

- Значит, теперь закрепляете навыки на подследственных?

Дуб вновь вздохнул и зачем-то оглянулся - не иначе грозный призрак мадам
Крайцман встал за спиной.

- И сынка ейного... евойного видел. С виду пуздрыч носатый, я его в шутку
позвал побуцкаться - а у него черный пояс оказался... если б еще понять, на чем
он меня прихватил!..

Ай да семейка! Видать, архарам тараканьего полковника пришлось туго!

- Так, выходит, Эра Игнатьевна, у них где-то кубло есть? Не в городе? Эх,
знать бы, где искать, враз бы накрыли!

Я-то знала. Объект "Психи Голицыны". Эй, психи, ау!

А еще есть такая беда - совещание называется. И наш Никанор Семенович -
великий дока по части убивания времени, толчения воды в ступе и всего, этому
социально близкого. Вот и сегодня... Суббота же, блин, как выразился бы
господин Изюмский. И действительно - "блин"! Два часа отсидели, глазами
прохлопали - и что узнали? Что двух кентов мертвых нашли? Так это я с самого
утра слыхала. Упились самогонкой с дихлофосом - и коньки отбросили, а нам
отдуваться, потому как меж кентавров по просторам Дальней Срани слушок прошел,
вудто товарищей их жорики забили до смерти, а экспертиза "липу" подмахнула.
Похоже, Никанору Семеновичу крупно за этих кентов в мэрии влетело, вот он за
нас и взялся. И что теперь делать? Беседы проводить о культурном потреблении
дихлофоса?

Впрочем, кенты были, так сказать, на первое. А вот на второе нам подали
такое, что я мигом забыла и о дихлофосе, и о привычных наших дрязгах. Никанор
Семенович вызвал дядьку в зеленом ватнике - дежурного Тех-ника, - тот
поколдовал около дверей и возле окна, щедро посыпая паркет мукой, после чего
включил мигающий разноцветными лампочками ящичек. Система была знакомая:
последняя новинка против подслушивания. Никанор Семенович подождал, пока за
Тех-ником закроется дверь, а затем вздохнул и достал из красной папки несколько
листков бумаги с привычным грифом "Совершенно секретно. Экземпляр №...".

Документ прислали прямиком из Генеральной прокуратуры. Такие мы уже
получали, и речь там, как правило, шла о старых знакомцах-"железнодорожниках",
совершивших очередной подвиг. Но на этот раз речь зашла не о пропавшей нефти,
не о сгинувшей неведомым образом электроэнергии и даже не об украденном
ноу-хау.

Вначале я ушам своим не поверила, настолько все услышанное походило на
дурной боевик. Три дня назад некто, говоривший с узнаваемым славянским
акцентом, позвонил прямиком в Пентагон, предложив за сходную цену приобрести
несколько файлов, извлеченных непосредственно из главного компьютера
командования ракетных войск стратегического назначения.

Не американских РВСН - наших.

Такого еще не было. "Железнодорожники" и прочая "братва", как черт ладана,
избегали политики. Но сразу вспомнился рассказ излишне откровенного парня,
поспешившего поверить в смерть Панченко-Капустняка. Если боженька "в законе",
то почему бы не "расколоть" компьютер РВСН?

Но неведомый штукарь, к скорби его великой, просчитался. В Пентагоне не
обрадовались - там пришли в ужас. Если уж начали пробивать такую защиту!..

Через час об этом знали у нас в столице. Министр обороны бегом побежал к
президенту. Пресса еще не успела пронюхать, но в любой момент история может
всплыть, и тогда!..

Что будет тогда, Никанор Семенович не стал уточнять. Хватило и того, что
пухлые щечки сменили цвет, превратившись из розовых в салатные.

Стало ясно - будет лажа. Этого городу не простят. Даже если компьютер
"хакнули" не "железнодорожники", а какие-то другие умельцы. Слишком велика наша
слава. Велика - и вполне однозначна.

В кабинет я вернулась злая, мечтая лишь об одном - убежать, да побыстрее.
Но не тут-то было. Прямо в моем кресле обнаружился некий чернявый субъект в
куцей курточке и совершенно наглого вида. Мерзкий такой субъект. Стрикулист.

- Эра Игнатьевна? - на прыщавом лице блуждала улыбочка, левый глаз странно
дергался - словно вот-вот собирался подмигнуть. - Заждался я вас, заждался...

Первая мысль, вслух не высказанная, была проста: "Пшел вон!" Вторая, тоже
про себя: в мой кабинет просто так не пускают. Значит?

- Удостоверение предъявите! - как можно спокойнее предложила я, уже
догадываясь, что увижу.

Этого делать стрикулисту явно не хотелось. Он помялся, подвигал ножкой:

- Ну зачем так сразу - удостоверение! Я же, можно сказать, неофициально.
Просто так зашел.

Я ждала - молча, не говоря ни слова. Стрикулист вздохнул, полез куда-то во
внутренний карман.

Бордовая книжечка, щит с перуном. Так и знала! Фамилию прочитать не дали -
развернули только на миг.

- Я, знаете, на минутку. Сказать. Точнее, посоветовать. Закрывайте вы это