медальон.
по золотым небесам, золотые пылинки пляшут в золотом луче, драгоценный
дождь нитями тянется к литой тверди, желтые листья бубенцами звенят на
желтых деревьях, на златом Древе Сфирот...
шевелился, словно приходя в себя и осматривая свое новое жилище,
маленький рубиновый паучок.
решил, не спросившись, теперь - ты. Ну, значит, так тому и быть. Не
боишься только, что он в тебя перейдет, душу твою схарчит? Или у тебя
души все одно нет?
не по зубам.
Меня можно убить. Но покорить - нельзя. Если даже у Самаэля, Ангела
Силы, князя из князей Шуйцы, не вышло... Ну а вдруг выйдет - тогда мы
просто умрем. Оба.
испокон веков: "Именно так!" А путь свободных, мой путь лежит под
знаком буквы Каф, означающей: "Как если бы..."
мне казалось, в лицо он мне смотрит, не моргая. - Эх, чортяка! мне б
его, в Валки! Клянусь Христом-Спасителем, я б ему сам синагогу
выстроил...
куда-то ввысь, в левый угол.
есаул, плавал бледный, размытый переливами серпик.
Последнее, жалкое: время-сирота. И еще: "Время нарушать запреты..." -
подумалось невпопад.
призрачной ухмылкой. И женщине вдруг померещилось: они сейчас
находятся внутри отрубленной головы - всего, что осталось от
умирающего Сосуда. Ненасытная адуга поглотила тело, с черепа опадает
жалкая плоть - вот и она, единственная радость: усмехаться напоследок
костяным оскалом месяца...
позволила жен шине оторвать взгляд от ее ухмылки - чтобы дать
возможность увидеть себя всю, целиком. Картина гибели притягивала, не
давая отвести взгляд. Что привлекало в этом зрелище? безумное величие?
извращенная красота?
подступил к речке, через которую спешно переправлялись последние
беженцы. Было отчетливо видно: им не успеть... так и случилось!
Неумолимый саван накрыл несчастных.
стеной, просияла сотнями цветных бликов, выгнулась горбом,
исполинской, невиданной волной; подхватила, завертела отчаянно
барахтающихся людей... людей ли? Уж и не разберешь: руки-ноги
щупальцами выгибаются, мелькает в водяном вихре смазанная невнятица,
за жизнь когтями-зубами цепляется - поздно спохватилась, глупая!
ли плеск - и весь тебе итог. Нет больше речки, и никого нет, кто на
ближний берег выбраться опоздал. А кто успел - со всех ног прочь
бегут. Одна беда: ноги подламываются, словно ветер беженцам встречь
дует; да не просто ветер - ураган!
обернулся, застыл - да сам прямо в радугу и бросился, ровно в омут!
Только круги пошли - по цветной пучине, от радостного камня.
надвигающейся радужной смерти. Оттуда веяло свежестью, светом и
одновременно - покоем, вечным отдыхом от сует и страданий. Тек
переливами на краю слышимости малиновый звон, обещая нечто большее,
чем просто небытие. Может быть, и правда?..
Изогнулись стволы, потекли свечным воском, будто и им хотелось туда, в
свет запредельный.
женщину из гипнотического транса, плеснул в лицо студеной водой,
отрезвил. - Вроде самое время. Как мыслишь, пан сотник?
не торопится - мы его поторопим. Пошли. Вдруг поспеем еще!..
сказано, что за лихоманка кнежский табор треплет! Может, потому и нет
послов-то?
савана, Консул Юдка наблюдал совсем за другим.
женщины зарябило в глазах. Светопреставление, да и только! Хоть на
небе, хоть на земле.
повозок лагеря с княжеским шатром в центре - вокруг этого последнего
оплота власти и порядка бурлила толпа. Беженцы.
надвигающейся смерти - и теперь с ужасом следил за ее неумолимым
приближением.
крестьяне из окрестных (а отчасти - и дальних) деревень, воинственные
лесные жители: зеленоглазые крунги в своих немыслимых хламидах из мха,
щекастые коротышки-хронги и совсем уж редкие долговязые кранги-
затворники, более всего напоминавшие обтянутые кожей скелеты в
набедренных повязках. Ну и, разумеется, самое разнообразное зверье.
Железных ежей вокруг сновало множество, однако попадались и более
удивительные твари (о некоторых Сале лишь слышала да видела рисунки в
старинных фолиантах). На верхушке одиноко стоящего дерева примостился
даже маленький зеленый дракончик - совсем еще детеныш.
одиночку в лесу лучше не попадаться. Да и люди не обращали на
горемычную живность внимания - не до того было людям.
бурунами. Вон, неподалеку от кольца повозок, огораживавших лагерь, над
толпой воздвигся один, в лиловом кафтане нараспашку, видимо, поднятый
на руках своими товарищами. Над гудящим людским морем вознесся
отчаянный, срывающийся голос, ударился о радужный купол над головами,
рухнул вниз, кругами расходясь во все стороны, - и люди на миг
притихли, вслушиваясь.
не все - лишь отдельные обрывки:
Мазапуре тому пожаловал... маги зарубежные!.. Шакал-отец!.. Шакал-сын!
...погибель наслали... в ножки, в ножки поклониться!..
озабоченный сверх меры. - Теперь сунься туда - в куски порвут...
со своей заботой.
недолго уж осталось.
долетело снаружи.
веселого Стася, - зябко передернула плечами Сале: ей вдруг стало
холодно. - Всем ведь известно, что князь Сагор - чародей, каких мало!
Вот и хотят задобрить его, вымолить спасение. На силу его колдовскую
надеются. Где им понять: если бы мастер хоть что-нибудь мог - уже б
давно из кожи вон выпрыгнул, лишь бы погибель отвратить. Прав сотник -
самое время договоры подписывать..."
Правда, пойдете вы в никуда, обнявшись! но велика ли беда?! Цена этим
твоим годам после казни Клика - грош ломаный! Не тогда ли ты поняла,
сердцем выжженным почуяла: родной Сосуд обречен? И очень скоро смогла
убедиться, что отнюдь не твое собственное горе раскрасило все вокруг в
траурные цвета. В библиотеке мастера были книги. В том числе - и очень
старые книги.
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Лукин Евгений
Буджолд Лоис
Майер Стефани