Чтение 73–й страницы книги ~Рубеж~

грохотом. Стекла витражей с фебезгом пролились на пол дождем осколков,
Сале закусила губу и, при-цурясь, метнула клинья - один за другим, в
лицо кормящей матери, в тицо строгому бородачу-каторжнику...

Женщина не видела, что маленький ублюдок выбрался из своего
угла, юдобрав по дороге зазубренный кусок стекла, и сейчас ползет к
очнувшейся девушке, тщетно дергающей тонкие, непрочные на вид
"уздечки".

Изнутри "уздечки" порвать невозможно.

А маленький ублюдок все полз и полз, кропя полировку паркета
янтарной, светящейся влагой.

Кровью из порезанных пальцев.

Блудный каф-Малах, исчезник из Гонтова Яра

За окнами - снежная мгла. Стемнело. Совсем. Приходится не
скупиться, чтобы мой герой сумел хоть что-то различить в этой пурге,
доверху наполненной колючей белой крупой.

Приглушенный посвист ветра.

Охряные шары горящих факелов.

Охра? багрянец? пурпур?

Рио цветов не различает, и я убираю лишний подарок.

Просто огонь; герою вполне достаточно.

Буран рвет пламя мерзлыми когтями, пытаясь унести добычу
прочь - в ночь, которая еще не до конца ночь, но очень старается.
Месяц-лютый, лютый месяц... Пламя отчаянно сопротивляется, трепещет на
ветру растрепанными шевелюрами.

Не гаснет, упрямое.

Слово пана Мацапуры - золото.

Ненавижу золото; ненавижу, ненавижу, не...

Конский топот. Трудно сказать, сколько человек скачет, но
изрядно. На нас хватит.

У бойниц засели сердюки с рушницами - трое. Всего трое. И то,
что у каждого - по три рушницы, да еще по паре пистолей в придачу,
дела не меняет. Людей в замке мало, поэтому на стены пан Юдка никого
ставить не стал. "Это правильно", - думает Рио, и я с ним соглашаюсь.
Наверное, правильно. Беда в другом: сам замок не очень-то приспособлен
для обороны - стены низковаты, часть вообще щербата, будто
стариковская челюсть, рва с подъемным мостом нет и в помине, из башен
только одна и годится для стрелков... похоже, когда отец пана
Станислава отстраивал эти руины, он меньше всего думал о серьезной
осаде.

Горе, не крепость.

Мы с Консулом стоим неподалеку от сердюков, в галерее
верхнего перехода; у окна. У обычного, двустворчатого окна. Смешно:
нам даже бойницы не досталось!.. нам надо держаться. Держаться до
того, как Сале с Маца-пурой откроют "Багряные Врата". Способ их
открытия мне неизвестен, ветру никогда раньше не было нужды в
костылях, но людям для таких игр всегда нужна кровь. Хорошо, что об
этом не знает мой герой - наверняка кинулся бы сломя голову спасать
жертву... все испортил бы...

Нет уж, пусть лучше оборону держит, вместе с привычным ко
всему паном Юдкой!

...Не думать! Не думать так громко!.. Я уже ни в чем не
уверен...

- Ну что, пан Рио, видать, гости к нам? - кривая усмешка
трещиной раздирает бороду надворного сотника. - Гостей у нас песней
встречают! Вэй, черкас, не рвися к бою! Старый жид на всем скаку
срежет шаблею кривою...

- У меня Запрет. Запрет на убийство, - Рио без стеснения
портит песню. - Там, когда мы... когда мы спасались бегством, кажется,
обошлось.

А сейчас... Мои палач и лекарь погибли.

- Лекарь тебе, мостивый пан, сейчас без надобности. А вот
палач... Я подойду? Или побрезгуешь?!

Снова трещина усмешки.

- Да, вполне. Благодарю, - Рио серьезен и, как всегда,
безукоризненно вежлив.

Он не врет. Он действительно благодарен Юдке за это
предложение.

Жаль...

- Тогда - по рукам, мостивый пан! Хорошая у нас пара
получается: вам губить нельзя, а мне - миловать!

Герой по имени Рио резко вскидывает взгляд на бородатого
насмешника-и отворачивается, так ничего и не ответив.

- Эй, пан Станислав, открывай!

Это от ворот.

Глухие удары. Звук сносит ветром.

Внешние ворота крепки - с налета не высадишь. А полезут через
стену - тут уж сердюки из окон и начнут пальбу. Видно только плохо,
гребень стены еле освещен - целься, не целься!

- Пан Мацапура! Открывай по-доброму! У нас бумага от
полковника полтавского! Повеление - на суд тебе явиться! Открывай,
пока честью просим!

- Приготовьтесь, хлопцы, - тихо, но внятно произносит Юдка. -
Ежели над стеной хоть шапка покажется - стреляйте.

И вдруг, без всякого предупреждения, распахивает окно
настежь. Снежный вихрь ударяет в лицо, метет по полу, вихрится белой
поземкой...

- А кто вы такие, что на ночь глядя в ворота зацного пана
ломитесь да хозяина на суд требуете? - от зычного рыка у нас с Рио
разом закладывает уши.

Герой морщится, отступает в сторону.

Подальше от громогласного Юдки и рвущегося в замок бурана.

- Сотник Логин со своими черкасами, вот кто! Думаешь, не
ведаем, что тут у вас за бесчинство творится?! Это ты, Юдка? Зови пана
Мацапуру, или сам вели открывать! Если доню мою сей же час выдадите,
живую да здоровую, - Христом-Богом клянусь, никого не тронем! Даже
тебя, жида некрещеного! А пана Мацапуру к полковнику на суд в целости
доставим. Без цепей, слово даю. А там уж - как суд решит.

- А что, пан сотник, говоришь, и бумага от полковника у вас
имеется? - в вопросе Юдки сквозит неподдельный интерес.

Будто и не подступают к воротам вооруженные черкасы, будто и
не предстоит с минуты на минуту Заклятому биться насмерть...

Впрочем, ему не привыкать.

Он себя давным-давно похоронил, ему терять нечего.

- Имеется! Имеется бумага!

- И что таки в той бумаге написано?

- Ты что, издеваешься, клятый жид?! Написано там, что
полковник велит пану Мацапуре-Коложанскому немедля к нему в Полтаву
явиться для судебного разбирательства! По поводу разбойных действий,
имевших место со стороны пана и его людей!

- Разбойных действий? Это каких еще разбойных действий?!

- Ты мне москаля не крути, пейсатая морда! Думаешь, не знаем?
Все знаем! И Хведир-писарчук нам все рассказал, и зрадника вашего мы
тут прихватили, Гриня-чумака, с невестой его краденой! Знатно вы на
свадьбе у девки погуляли, нечего сказать!

- А не брешешь, сотник? Ежели и впрямь не брешешь, может, пан
и велит открыть!

Юдка уже издевался в открытую.

Но и у сотника, видать, тоже было на уме нечто свое, потому
как, вместо того чтобы обложить "клятого жида" сверху донизу
черкасским загибом, Логин продолжил переговоры.

- Я - брехун? Я, боевой сотник, - брехун?! Да я после с твоей
спины велю ремней нарезать! Гринь, сучья твоя рожа! Иди подтверди ему!

- Пан Юдка... пан Юдка, я им всю правду рассказал! И про
село, и про Оксану... И про те слова, что вы Ярине Логиновне, дочке
пана сотника, через меня, иудину душу, передать велели! Все сказал,
как на духу! Сдавались бы вы лучше, пан Юдка, а? Живы б остались... и
братик мой... живой бы... Вьюга играла слабым, заискивающим криком
чумака, как кот с мышью.

Попустит, попустит, и снова - лапой...

- Сдаться, говоришь? Ну, то зацному пану, не мне, решать.
Ждите. Эй, вы слышите там? - жди-и-ите! Пойду скажу ему.

- Долго ждать не станем! - рявкнул снизу Логин. - Вышло ваше
время, христопродавцы, все как есть вышло! Ежели через три минуты не
откроете да не вернете мне мою Яринку в целости-сохранности - взорвем
ворота к чортовой матери и вашу бесовскую ватагу вщент порубаем!

- А пороха у вас достанет - ворота взорвать? - миролюбиво
поинтересовался пан Юдка, меньше всего собиравшийся тащиться к пану
Станиславу за ответом.

Ответ Мацапуры он знал заранее.

- Достанет! И не таковских взрывали! - злорадно взвилось
откуда-то сбоку.

Логин не замедлил подхватить:

- О! Слыхал?! То беглый москаль-пушкарь, Дмитро Гром, чудодей
по минам да подкопам! Он что хошь на воздух подымет: замок, церква,
Столп Вавилонский - один бес! Ему ваши ворота разнести - что комара
прихлопнуть. Верно вам чумак сказал: кидайте зброю да сдавайтесь...
Шмалько,

ты куда?!! Стой, старый дурень! Стой!

- Да я, пане сотнику, только погляну, что там у них! Больно
той жид храбрый! Мало ли... у меня веревка с гаком-тризубом...