Чтение 8–й страницы книги ~Страж Раны~

через тайгу, затем живу в Париже, потом воюю - но не с вами, ну а под
конец сижу в кресле и смотрю...

Арцеулов не знал, как назвать странный ящик, по экрану которого
бегали изображения, и неуверенно закончил: "Синема".

Он хотел добавить про русский флаг, который будут называть
"триколором", но почему-то промолчал.

- Буржуй, - вздохнул Степа. - И жизнь у тебя будет буржуйская.

- Должна была быть, - уточнил Арцеулов. - Если верить тому, что нам
старик нагадал. Должна - но уже не будет. И у вас будет как-то по-другому.
Так что, может, все к лучшему.

- Не будет, думаешь?

- Неужели вы не поняли, Степан? - оживился Арцеулов, - это же... ну,
помните, - тривиум? Перекресток трех дорог?

- Ну... А причем тут это?

- Там, в пещере, сошлись три наши дороги. Та, которая, должна быть -
обыкновенная. Та, что у нас вышла на самом деле - из-за "Мономаха". И та,
что началась теперь...

Внезапно Арцеулов смутился. Получилось как-то слишком поэтично, а в
присутствии краснопузого Ростислав старался придерживаться военно-полевого
лексикона. Но Степа явно заинтересовался:

- Погоди, Ростислав. А ты эта... не усложняешь? Ведь это все одно и
тоже?

- Нет. Если бы не "Мономах", если бы нам обоим не приказали прибыть в
Иркутск, то, наверное, все случилось бы так, как мы увидели. Вы бы не
встретили брата, я бы ушел в Монголию, если б не замерз по дороге...

- Но почему три, а не две? - Степа напряженно размышлял, забыв, что
давно уже уклонился от впитавшегося в кровь марксистского понимания
действительности. - Ведь, то, что мы здесь - это ведь тоже из-за
"Мономаха?"

- А вы подумайте, Степан! История с "Мономахом" кончилась тем, что
попавших в плен капитана Арцеулова и краскома Косухина вывели в расход при
попытке к бегству...

- Не-а, - уверенно заявил Степа. - Ты, интеллигент, не путай. Как это
нас в расход вывели, когда мы живы?

- А почему? Вы, например, сможете объяснить вашему Чудову? Загнали
нас с вами в пещеру, зашли с винтовками, обыскали... и не заметили? Так
бывает?

Степа молчал. На фронте случалось всякое, но контрик прав -
объясняться, если придется, будет затруднительно. Сам бы он в такую байку
не поверил.

- Наша жизнь понадобилась, - заключил капитан. - Кому-то
понадобилось, чтобы мы жили дальше. Вопреки логике...

- Да причем тут логика! Только вот кому мы оказались, чердынь-калуга,
нужны? Тем, что за той дверью, что ли?

Арцеулов лишь пожал плечами.

- Дверь эта... Слушай, Ростислав, ну, а все-таки, чего там? Чего нам
обещали?

- Вы же в детстве ходили в церковь, - непонятно - в шутку или всерьез
ответил капитан. - Там такие вещи, как правило, объясняют.

- Ага! - взьярился Степа. - Объясняют! Рай там, да? Каждому по перу
вставляют и эту... арфу в зубы? Слыхал, как же!

- Так в чем дело? Сия версия вас не устраивает?

- Нет! Ты, Ростислав, меня, как пролетария, видать, за дурика
держишь!

- Я же предположил, что там попросту вход в монастырь, -
примирительно заметил Ростислав, которому совсем не хотелось ссориться.

- Брось! - махнул рукою Степа. - Не монастырь там! Только в рай-ад я
тоже не верю. Там что-то другое! Заглянуть бы... Только, сдается мне,
обратного ходу оттуда нет...

Арцеулов не без удивления поглядел на расфилософствовавшегося
пролетария. Сам он пришел к такому же выводу.

- О чем спорите, братья-вояки? - Чех подошел незаметно и присел
рядом, держа в руке дымящийся котелок. - Чай будете?

От предложения никто не отказался. Подпоручик вручил каждому по
жестяной солдатской кружке, отчего оба почувствовали себя почти уютно.
Правда, чай показался с первого взгляда каким-то подозрительным, но
выбирать не приходилось. Степа храбро глотнул и тут же замер с открытым
ртом.

- Аг-х-х... - Это чего, чай?

Арцеулов, подносивший кружку ко рту, на всякий случай решил
подождать.

Чех рассмеялся, храбро хлебнув прямо из котелка:

- Смелее, братья-вояки. Это монгольский чай. Он зеленый, с солью,
мукой и бараньим жиром.

Звучало не очень обнадеживающе, но в конце концов обе кружки были
опустошены, а храбрый Степа попросил добавки. Пить, в общем-то было можно,
хотя на чай это варево походило менее всего...

Вскоре прозвучал приказ, и конники стали собираться. Между тем
Арцеулов, воспользовавшись тем, что задумавшийся Степа перестал обращать
на него внимание, уже несколько раз пробовал посмотреть на все
происходящее по-своему, через прищуренные веки. Но ничего не выходило.
Лишь однажды показалось, что он видит вместо долины ровную степь - или
пустыню, - а вдали возвышается огромная, странной формы скала. Капитан
нагнулся и взял в руку несколько вывороченных грудок серой сухой земли.
Земля на ощупь была самой обыкновенной, но сжав ее в руке, Ростислав на
миг почувствовал что-то иное - словно вместо твердых земляных комков он
сжимает в ладони горсть просыпающегося сквозь пальцы холодного песка...

Перед тем, как тронуться с места, Арцеулов, не утерпев, посоветовал
Степе разок поглядеть вокруг сквозь полуприкрытые веки. Косухин лишь
покрутил головой, восприняв слова капитана, как результат контузии.

Отряд уже стоял наготове, ожидая команды, когда Джор-баши внезапно
привстал на стременах, прислушиваясь к чему-то, что-то сказал ближайшим
всадниками, а после подозвал к себе чеха. Они проговорили не дольше
минуты, а затем подпоручик подъехал к Арцеулову:

- Джор-баши велел передать, что по дороге нас попытаются задержать.
Если будет бой - держитесь сзади, ведь у вас нет оружия.

- Так дайте нам винтари, чердынь-калуга! - вмешался Степа. - Мы чего,
стрелять не умеем?

- Командир Джор отвечает за вас. Не спеши, брат-вояк! Еще успеешь
пострелять...

Джор-баши крикнул, взмахнул камчой, и отряд тронулся с места.
Арцеулов, оказавшийся между чехом и Степой, устроился поудобнее в седле и
прикрыл глаза.

...В глаза ударило что-то желтое, и Ростислав понял, что видит
песчаный бархан. Он был совсем рядом, прямо под копытами коня, но они уже
плыли по воздуху, и лишь изредка подковы касались песчаной вершины. Отряд
поднялся выше, барханы - и этот, и соседний - стали уменьшаться, сливаясь
с бесконечным желтым пространством. Капитану показалось, что чем выше
отряд уходил в небо, тем больше становились всадники, словно вырастая на
глазах.

...Его окликнул чех. Капитан, открыв глаза, убедился, что они едут
все той же долиной, уходящей все дальше на юг. Гора, прежде закрывавшая
путь, исчезла без следа.

- Не засни, брат-вояк! - повторил чех. - С коня упадешь!

Арцеулов кивнул и вдруг представил себе, как падает с коня, но не на
близкую серую землю, а в голубой океан над мертвой желтой пустыней.

- А что, подпоручик? Долго падать?

Чех взглянул ему прямо в глаза, и Арцеулову на миг стало страшно от
этого пристального немигающего взгляда.

- Ты же все понимаешь, брат-вояк, - чех говорил без улыбки, твердо и
даже сурово. - Не сходи с коня, пока не скажет командир Джор...

Арцеулов и не думал спорить. Того, что он увидел и узнал, было вполне
достаточно для первого раза.

Косухин не забирался мыслями так далеко. Он прикидывал, где бы
раздобыть оружие, дабы не оказаться у стен загадочного монастыря
беззащитным, а заодно, что им - вместе с Наташей, если повезет - делать
дальше. Тут наступала полнейшая неясность, и Степа лишний раз обругал себя
за недостаточный интерес к географии, а заодно к лекциям о международном
положении в странах зарубежной Азии.

О таинственной двери он заставил себя не думать. Вместо этого Степа
стал мысленно составлять докладную руководителю Сиббюро товарищу Смирнову.
Докладная получилась безразмерная, а разделы о "Мономахе" выходили вообще
какими-то несуразными.

О Венцлаве Косухин решил ничего не писать и даже не говорить до того
момента, пока лично не прибудет в Столицу и не попадет на прием к товарищу
Троцкому. Мелькнула мысль пробиться к самому Вождю, но Степа отогнал ее -
даже в мыслях он не решался беспокоить того, кто на своих плечах несет всю
неимоверную тяжесть Мировой Революции.

Выстрелы ударили неожиданно. Арцеулов и Степа успели лишь вскинуться,
всматриваясь вперед, а всадники, следуя неслышной команде, уже
перестраивались, прикрывая капитана и красного командира от тех, кто
поджидал в засаде...

...Их было не менее полусотни - оборванных, в грязных халатах, зато с
новенькими английскими винтовками. Большинство заняли позиции за камнями у