Чтение 59–й страницы книги ~Ты, уставший ненавидеть~

он наконец вернулся, то услышал удивленное: "Орфей! Так ты, оказывается,
пишешь про Христа и Пилата!" Бес дернул сказать "да". В конце концов, это
было безобиднее, чем поведать правду. Поскольку текст про Пилата мало
напоминал науку, Ника решила, что он покусился на роман. Пришлось признать
и это...

Терапевт долго смеялся и посоветовал ему пересказывать Нике некоторые
их беседы. Юрий так и делал, обещая показать уже готовый текст позже, когда
книга будет готова. Ника торопила его, уверяя, что роман можно будет
напечатать, что у нее имеются какие-то связи в туманном мире литераторов...
Орловский чувствовал себя последним обманщиком, но приходилось лишь кивать.
К этому времени он взялся вновь за книгу - и подробности интриги Синедриона
против галилеянина Иешуа Га-Ноцри он оставил на суд Терапевту...

После собрания в Музее он занялся бумагами. Железная печурка приняла в
свое чрево письма, старые конспекты, записи. В огонь пошли и черновики
выписок, сделанных для Терапевта: они были уже не нужны, да и небезопасны.
Орловский пощадил лишь свою старую рукопись о дхарах. Рука дрогнула, словно
он покушался на нерожденного ребенка...

Ника появилась неожиданно, когда Юрий бросал в огонь очередную связку
бумаг. Женщина ахнула и, прежде чем он успел сообразить, что происходит,
вырвала у него из рук несколько уцелевших листков. На беду - как раз
выписки по Пилату...

- Ты сжег! Ты сжег роман?! - В ее глазах плавал ужас, и Юрию тоже
стало страшно - за нее. Неизбежный арест, ненависть, которую он ощущал со
всех сторон, находясь на жутком судилище в актовом зале Музея, боязнь
что-то забыть и оставить "малиновым петлицам" сковали, не дав вовремя
придумать что-либо путное - хотя бы, что он палит черновики, а роман
благополучно спрятан...

Ника плакала, собирала обгорелые листки, а Юрий застыл, не соображая,
что делать. "Ты болен, болен, я знаю! Они довели тебя!" - Она кричала
что-то нелепое, жалкое, и Орловскому стало казаться, что он и в самом деле
уничтожил свое творение - лю6имое, выстраданное...

Потом она успокоилась, заговорив о том, что помнит его рассказы, что
книгу можно будет восстановить, но сначала Юрию надо подлечиться, а во всем
виновата она, вовремя не увидевшая, не спасшая его...

Он так и не решился сказать Нике о скором аресте: такое известие могло
ее попросту добить. Надо было что-то придумать ~ и Орловский нашелся,
сказав, что уже звонил Терапевту, обещавшему устроить его в клинику, куда
он отправится завтра утром. Женщина успокоилась, и Юрий смог-таки уговорить
ее ехать домой, обещая, что завтра он даст о себе знать через Терапевта, и
с ним ничего-ничего, ровным счетом ничего не случится, и не может
случиться... Он проводил Нику, сжег бумаги, а утром увидел у своих ворот
двоих в одинаковых костюмах...

Наверно, Терапевт смог ей все это как-то объяснить. Он должен бь1Л
помочь, ведь больше помочь Нике некому. Может, он поможет и сейчас, когда
усатый мерзавец делает из ее жизни разменную монету...

Шум за окнами усиливался, гудели тяжелые тракторные моторы, но
Орловский, казалось, не слышал. Он один, в плену, и ничего спасительного
придумать нельзя...

- Разрешите?

Похоже, он не услыхал стука в дверь. Кто-то вошел. Юрий нехотя
приподнялся с койки.

Гость был высок, широкоплеч, в длинной серой шинели с саперными
петлицами. Красивое лицо портила кожа, красная, словно обгоревшая, набухшая
темной кровью. На шинели Юрий заметил ромбы и широкую нарукавную нашивку...
Комбриг, еще один. Этот что, пришел звать на инспекцию саперных работ?

- Добрый день, Юрий Петрович. Я, кажется, помешал?

Улыбка показалась приятной, но какой-то напряженной. Странные глаза -
светлые, словно застывшие. Внезапно в памяти всплыло: подземелье, палачи в
черных кожанках с холодными мертвыми глазами... Совпадение?..

- Садитесь, товарищ комбриг. Чем могу?

- Можете, Юрий Петрович... Он назвал Орловского по имени-отчеству,
прямо как покойный подполковник "Костя", и Юрий сообразил, что речь пойдет
вовсе не о ревизии оборонительных сооружений.

~ С кем имею честь?

Снова улыбка, но уже другая, похожая на оскал. Бесцветные глаза
блеснули:

- Я майор госбезопасности Волков. Вы, похоже, уже догадались: шинель -
дань конспирации.

- А звание? - Юрий заставил себя тоже улыбнуться. Этот Волков, похоже,
решил играть в открытую. Но что им от него еще надо?

- Сразу видно штатского. Я не из НКВД, Юрий Петрович. В
госбезопасности звание выше на три ранга, чем в армии. Так что по армейским
меркам я комбриг. Но это к делу не относится... Я пришел задать вам
несколько вопросов. Вернее, всего один...

Вот как? А почему этот краснолицый не обратился к коллеге Ежову?
Госбезопасность - НКГБ... Внезапно Юрий почувствовал что-то похожее на
удачу. Враги не были едины: лжесапер интересуется тем, что ему, очевидно,
не положено знать! Стоп, а те, в Тушино? А истребители, атакующие
"Сталинский маршрут"? Тоже совпадение?

- А почему вы думаете, гражданин сапер, что я вам отвечу?

- Ну вы же разумный человек. - Широкие плечи приподнялись и снова
опустились. - Зачем вам ссориться с еще одним ведомством, причем весьма
солидным. Вы ведь уже слегка знакомы с моими ребятами, правда?

Краснолицый намекал на подземелье! Нелюди с мертвыми глазами,
уволакивающие жертвы в мертвую темноту... Страха не было - душу захлестывал
гнев, но Юрий заставил себя молчать. Пусть спрашивает, упырь!

- Итак, вопрос: собирается ли Андрей Крапивин, он же Анх, кна-гэгхэн
чугов, передать Агасферу "мэви-идхэ"?

- Агасферу? - Юрий даже привстал от неожиданности.

- Простите, Юрий Петрович, товарищу Иванову. Это его старая партийная
кличка, еще с Гражданской... Итак?

Иванов - здесь? Это не особенно удивило. Но Волков назвал дхаров
"чугами", их старым прозвищем, которое употребляли только враги. Выходит,
он хорошо информирован...

- Вы так не любите дхаров, гражданин майор госбезопасности?

- Чугов? Да, признаться, не люблю. Впрочем, их время миновало. Теперь
это просто лесные выродки, которые пытаются еще кусаться. Но я не слышу
ответа.

- Отвечаю: зэка Крапивин, статья 58 через 10 и 11, не собирается
передавать Агасферу "мэви-идхэ"...

Холодные глаза впились в лицо Юрия - стало муторно и противно.

- Вы говорите правду... Что ж, спасибо. Он его знает?

- Это уже второй вопрос, гражданин майор-сапер. Слыхали такой
студенческий анекдот?

Волков опасен, очень опасен... Но Юрий спешил вбить клинышек в
появившуюся трещину. Они не едины! Похоже, краснолицый не хочет, чтобы
"ключ" попал к Иванову! НКГБ! Что ж, такое ведомство вполне способно
послать боевиков в Тушино и поднять в воздух И-15...

- Анекдот я знаю. Вас же прошу ответить.

- Анх не знает "мэви-идхэ".

- Спасибо. Не буду уточнять, что о нашем разговоре не стоит
распространяться...

Волков встал, собираясь уходить. Юрий решился:

- Бог троицу любит, гражданин Волков. Спросили бы-а кто знает?

- Что? - короткий, недоуменный взгляд, затем - кривая улыбка. -
Считайте, уже спросил.

- Не спешите, - Юрий закурил и помолчал несколько секунд. От того, как
он подберет слова, зависело многое.

- Ваше ведомство мне кое-что должно. Меня хотели убить в Тушино, затем
сбить в воздухе, я открыл вам государственную тайну - а что взамен?

- Считаете, что ваши неприятности связаны с нами? Пусть будет так...
Взамен? Я оставлю вам жизнь, когда вы ответите на третий вопрос, хотя у
меня были другие планы. Ну и в качестве премии - если вас отдадут моим
ребятам - постараюсь, чтобы вы просто умерли, без всяких последствий.

Угроза была глухой, темной - и жуткой. Что они делают с людьми? Кто
они вообще такие, эти, с мертвыми глазами? Выродки? Больные?

- Я отвечу. Я назову того, кто знает "мэви-идхэ". Но перед этим вы
объясните, зачем вам Великое Заклинание и почему вы не хотите, чтобы оно
попало к Иванову?

- А не много ли будет, гражданин Орловский?

- В самый раз, гражданин Волков! Новое пожатие широких плеч:

- Вы идиот. Орловский! Вы и так знаете много лишнего, а теперь хотите
пронюхать о том, за что вам Агасфер снесет голову. Ладно, получайте, но
имейте в виду: отныне я разговариваю с покойником...

Он помолчал, затем вновь заговорил, нехотя, брезгливо:

- Первое: мне не нужно "мэви-идхэ", я его знаю. Второе - и главное:
Агасфер нам много должен. В семнадцатом и позже мы ему здорово помогли, а
теперь он желает отправить нас стеречь лагеря и набрать себе новую гвардию
- из чугов. Если у него будет "мэви-идхэ", то против такой силы не устоит
никто. Кроме того, Великое Заклинание способно не только помочь в войне,
которую Агасфер уже не первый год готовит. Это действительно Ключ - к
силам, о которых чуги даже не догадываются. Знает Агасфер - и очень хочу
знать я... Поэтому мне надо, чтобы он добрался до "мэви-идхэ" как можно
позже, а лучше всего - никогда. Вот так, Юрий Петрович... Вы удовлетворены?

- Значит, дхары - конкуренты? Не хотите стеречь лагеря?

Бесцветные глаза вспыхнули ненавистью:

- Не болтайте, чего не знаете. Орловский! Чуги - нелюди! Они ловко
прятались, подставляя под удар нас, натравляя на нас людишек...
Отсиживались в лесах, платили подать, а мы... Ничего, мы взяли свое в
семнадцатом и возьмем еще...