карман комбинезона. Волки явно собирались уходить.
что ли! Нужен он мне, как игла в заднице...
раз, но теперь - в обратной последовательности. Сначала мало искр,
потом все больше, а потом только еле заметное дрожание воздуха. Двух
человек - или двух волков - как не бывало.
совершенно не улыбалось.
неразличимый в свете дня пожар, и буквально в пару секунд от
безопасника остался только пепел. Продолговатая кучка пепла. Которую
тут же принялся развеивать горячий летний ветер.
судьба, в общем-то сходна - обратиться в пепел, когда ты становишься
не нужен..."
черную кучку. И все это время гадал - чем они это сделали? Тем
пистолетом, который был пристегнут у девчонки к предплечью, или той
штукой, которая имеет целеуказатель?
просто понял, что остался на крыше совершенно один. И решил: раз
задание шефа выполнено, нужно сматываться из этого городка подальше. И
побыстрее.
Группы разбежались по экипажам, и каждый сибиряк-безопасник или
европеец-спецназовец был снабжен маленькой, меньше мобильника, рацией.
Действующей.
в штабном экипаже. Здесь, кроме него разместились спецы, включая и
умельца-радиста, не усидевший на месте Коршунович, и офицер-европеец -
не то консультант, не то наблюдатель. Золотых не стал вдаваться в
детали, кто он и зачем он. Места в экипаже хватило, и ладно.
неторопливой езды от управления. Экипажи с группами захвата по
замысловатым траекториям схватили в кольцо весь неправильной формы
квартал.
"Централь" стоял именно в таком месте. Порталом на площадь, где
сбегались к памятнику Плисецкому пять дорог.
входа в "Централь". Золотых глядел на мониторы. Приятно было видеть,
как слаженно покидают экипажи все три группы плюс внешнее прикрытие,
как разбегаются по условленным маршрутам. Как с крыши на невидимых с
такого расстояния мономорфных нитях паучками спускаются на балконы
спецназовцы, как отсекает прохожих внешнее оцепление, как проходят
сквозь турникет на входе Чеботарев с ребятами - будто нож сквозь масло
проходят. Как лбы-европейцы прикладами иглометов сгоняют в кучу
ершистых охранников из агентства "Стена", как прижимают к стенам
некстати встреченных постояльцев, как занимают лифт, лестницы и этажи.
просто.
четырнадцатом! Триста седьмой пуст, пуст триста седьмой.
Трое по ближней лестнице, трое по центральной.
Как его?
Ботинками не грохочите!
прострелили.
вор...
игломета?
огнестрелкой...
номере, и Ханмуратов там же.
повелитель москитов.
открывается; видна пустая квадратная прихожая и три дверных проема.
Одна из дверей закрыта.
Михеич - прямо, Богдан По - направо, Нестеренко и Шелухин - вместе
налево, Чеботарев - прямо; следом россыпью спешат иркутские во главе с
Шереметом.
второй (Ханмуратов) в кресле напротив. Едва в комнату врывается
Герасим, Ханмуратов вскакивает и молниеносно вытаскивает оружие, какое
- не рассмотреть, изображение скачет. Но от балконной двери на него
кошкой прыгает спецназовец и вместе с Ханмуратовым валится на пол.
Герасим с иглометом в руках вскакивает на стол, наставляет его на
Варгу и орет: "На пол! На пол, руки за голову!", после чего пинает
Варгу в плечо. Тот падает с кресла, вытягивается на полу и послушно
закладывает за голову обе руки. На каждого наседают минимум по трое, у
Ханмуратова оружие уже отобрано.
поднос с кофейником; лицо у стюарта удивленное.
боевиков-ашгабатцев. Там слышна стрельба, и один из спецназовцев уже
неподвижно лежит на полу. Золотых не успевает следить за всем
одновременно. Когда он снова переводит взгляд на первый монитор,
раздается голос Чеботарева:
всю операцию перед экраном, а каждая мышца болит, будто он сам сигал
по столам и вязал ашгабатцев. Нервы. Все нервы проклятые...
Семеныч!
телеграфными истуканами торчали дюжие ребята-спецназовцы из оцепления.
надо. Неужели это ТЕБЕ нужно объяснять?
следом.
экипажи без окон.
отставал, а офицер задержался около своих гвардейцев в холле.
Куликов Роман
Орловский Гай Юлий
Плотников Александр
Свержин Владимир
Роллинс Джеймс
Корнев Павел