Чтение 106–й страницы книги ~Идущие в ночь~

У-Наринне, проходя сквозь другие призраки и не замечая их.

Я поняла, что вижу одновременно всех, кто когда-либо приходил
сюда. В прошлые Смутные дни, и позапрошлые, и поза-позапрошлые...
Бесконечная вереница времен предстала передо мной в зримых образах.

И вдруг на краю обрыва мелькнула знакомая фигура. Я бросилась в ту
сторону, боясь не разглядеть. Но призраки шли медленно, и я успела.

Да, я не ошиблась. Это был Унди Мышатник. Он шагал тяжело,
опираясь на сучковатый посох. Вот он остановился и повернулся к своему
спутнику, губы его зашевелились... жаль, что я не слышу слов. Идущая
впереди Унди женщина оглянулась, тряхнув рыжей гривой. Мне показались
смутно знакомыми упрямая складка ее губ и настойчивый взгляд... Джерх
на динне! Тьма и Тьма, это же я!

Я с размаха уселась на землю, больно стукнувшись задницей. Потому
что ноги меня не держали. Это что же, Тьма, получается?

Во-первых, я увидела будущее. Значит, окружающие меня призраки
принадлежат всем временам, а не только прошедшим. Во-вторых, судя по
увиденному, я доживу по меньшей мере до следующих Смутных дней. А
самое главное - Унди жив! Жив старина Мышатник, не упокоила его Тьма.
Правду мне говорило чутье. Уж и не знаю, как Унди сумел выкрутиться,
потому что умер он всерьез и по-настоящему... впрочем, я по пути в
У-Наринну тоже однажды умерла - а вот живу. Ладно, если Унди захочет
рассказать, как ему это удалось, расскажет при встрече. Хорошо знать
наверняка, что эта встреча будет!

Рыжеволосая женщина о чем-то спросила Унди. И я неожиданно поняла,
с какими словами будущая я обратилась - обращусь - к Мышатнику. "Тебе
помочь, Ильгор?"

Ильгор! Так вот что сказал мне Унди, расставаясь надолго. До этой
минуты я думала, что навсегда. Он назвал мне свое имя!

Одинец - Моран. Корняга - Скри. Унди - Ильгор. Оказывается, до сих
пор я знала их всех под прозвищами. И вот настало время истинных имен.
У-Наринна безжалостно смела внешнюю шелуху, обнажая суть.

Негромкий смех прозвучал у меня за плечом. Еще один призрак? Но
почему я его слышу, тогда как остальные беззвучны?

Я обернулась, вставая с земли. Лю-чародей протянул мне руку, и я
невольно ухватилась за нее. Крепкий рывок поднял меня на ноги. Чародей
не был призраком. И все же его фигура странно расплывалась у меня
перед глазами. Как будто несколько картин накладывались одна на
другую.

- Лю? - я не вполне верила своим чувствам.

- Можешь звать меня Ассангом, - сказал чародей. Его голос звучал
глухо, словно в тумане. - Раз уж ты ищешь соответствия имен... Ассанг
- это тоже я.

- Тоже? Что значит - тоже?

Чародей досадливо вздохнул.

- Можешь задать мне один вопрос. Только один. Тебе до наступления
Ночи еще нужно отыскать Морана. А я присоединюсь к вам на закате
Четтана. Ну?

Д-джерхи! Один вопрос? Думай, голова - косичку заплету...

Как учил меня хоринг Винор - да примет его душу мир, что за Тьмой,
- надо определить, какой из вопросов самый важный. Что для меня сейчас
важнее всего?

Важно знать, каков на самом деле тот, с кем я вскоре буду драться
плечом к плечу. Кто он мне - равнодушный наниматель? Или друг? Я
посмотрела на Лю-чародея... на Ассанга:

- Зачем тебе Трон? Что ты хочешь изменить в мире?

Ассанг на мгновение задержался с ответом.

- Хочу, чтобы стало меньше глупости, - негромко сказал он. - И
меньше жестокости. Впрочем, это одно и то же. Хочу проложить новые
дороги для тех, кто готов стать Идущим...

Чародей неожиданно ухмыльнулся и закончил:

- ...и начистить рожу Седраксу!

Я не сдержалась и фыркнула. Почему-то последняя фраза вызвала у
меня наибольшее доверие. Наверное, сказалось воспитание, полученное в
доме Беша. Но остальные мысли чародея мне тоже понравились. Я открыла
рот, чтобы сказать об этом Лю-Ассангу - только его здесь уже не было.
Я тихо выругалась.

Что ж, ответ на свой вопрос я получила. Пора искать Одинца.

В толчее призраков, спешащих к У-Наринне из всех времен и миров,
трудно было опознать существо из "здесь и сейчас". Я пригасила
внутренний взгляд.

Оказывается, пока я разглядывала нездешние сущности, Четтан успел
спрятаться за холмы. На плато легла тень. Вот-вот она сгустится до
сумерек, вслед за которыми придет Ночь.

Хэй, Одинец! Или как там тебя - Моран? Отзовись, вулх! Где ты,
анхайр?

Не знаю, был ли это ответ вулха, или только мое воображение, но
мне явственно послышался вой. Кто-то, очень похожий на вулха, протяжно
взвыл за краем осыпи, к северу от меня. Взвыл и умолк. Я поспешила
туда.

Вулх сидел под большой серой скалой, грустный и одинокий. Я только
сейчас поняла, как сильно соскучилась по нему за эти дни. Серьезные
размышления тотчас вылетели у меня из головы.

- Одинец! Вот ты где!

Серый зверь вскочил с места и бросился ко мне. Я не устояла на
ногах, и мы покатились по каменному крошеву. Вулх лизнул меня в щеку.
Потом в другую. Потом в нос. Я со смехом оттолкнула его:

- Да хватит тебе лизаться. У-ух, зверюга! И где тебя джерхи
водили?

На несколько мгновений я забыла обо всем. Осталась только радость
встречи. Но мир напомнил нам о себе. Далеко за холмами на западе
Четтан соскользнул за горизонт. Сумерки стремительно густели.

В вышине над нами прозвучало негромкое мелодичное созвучие. Я
запрокинула голову и увидела крылатые тени на фоне медленно
проступающих звезд. Раскинув крылья, в небе парили демоны, и песня,
исполненная счастья и печали, лилась в мир.

В мир пришла Ночь.

Анхайр взвыл. Отступив на шаг, я сочувственно наблюдала за
превращением. Все части тела оборотня меняли форму одновременно, и
только глаза изменились раньше, чем морда вулха стала человеческим
лицом. Ничтожную долю секунды я видела затуманенные болью глаза
человека на морде зверя. А потом превращение завершилось.

Одинец поднялся с четверенек. И тотчас упал на колени, разбрасывая
руками землю. Он выкопал из-под каменного бока скалы сверток с
одеждой, торопливо натянул штаны, рубаху, сапоги. В руке у него
блеснул незнакомый острый кинжал.

- Ну, Тури - начнем! - в голосе Одинца прозвучало мрачное веселье.

Опережающий! Я быстро отцепила ножны и перебросила анхайру.

- Лови!

Мечом Одинец владеет лучше меня. Против правды не попрешь. Я
выхватила из сумки арбалет.

- Ну - двинули? - Одинец шагнул к осыпи.

И я вдруг поняла, что наш путь закончился. Мы пришли в Ночь.

Теперь нас ждет битва. Страшный и краткий бой. Страшный, потому
что страшны наши противники. Краткий, потому что коротка Ночь.

- Погоди! - выкрикнула я. - Потом будет некогда...

Анхайр понял меня. И потянулся навстречу. Я прижалась к нему,
отводя в сторону взведенный арбалет, и постаралась вложить в поцелуй
все, что было между нами несказанного. И, скорее всего, останется
таковым. Губы Морана оказались неожиданно мягкими. А колючая щетина на
подбородке и щеках ободрала мне кожу.

- А теперь - пошли!

Я рванулась вверх по склону. Ошейник сдавил мне горло, словно
удавка.

Тьма и демоны!

Я выполнила уговор с чародеем. Я сдержала слово и пришла в
У-Наринну. И обещанная Лю память досталась мне.

А теперь...

Моя левая рука сама нащупала застежку.

Я понимала, что, скорее всего, делаю глупость. Что ошейники,
которые верно служили нам по дороге, могут пригодиться и здесь. Но я
не могла поступить иначе.

Договор выполнен. Я свободна.

Замысловатая застежка расстегнулась от первого же прикосновения. Я
сорвала ошейник и швырнула его на землю.

Глава двадцать восьмая. Четтан, день четырнадцатый.

Еще не утихла привычная боль во всем теле, как сознание
возвратилось ко мне. Вулха я чувствовал совсем рядом, словно мы
соприкасались боками. Звериное тело послушно отозвалось на мой
беззвучный клич. Я, анхайр Моран, находился в зверином теле, и тело
повиновалось мне точно так же, как и человеческое.

Боль стремительно отступала - превращение завершилось. Густо-синие
меарские тени постепенно наливались темным пурпуром: Четтан вступал в
свои права, а здесь, у самой горной гряды, влияние спрятавшегося Меара
почти не чувствовалось.

Я огляделся. Лес словно подрос - ведь вулх ниже человека. И