Чтение 42–й страницы книги ~Идущие в ночь~

А Лю, видать, очень нужно, чтобы я дошел до У-Наринны. Ну очень!

Иначе как объяснить его явно недешево стоящую заботу о нас,
посланцах?

Я бухнул пятками в тугие бока Ветра, но тот неожиданно присел,
дернул головой и тихо всхрапнул. Он отказывался нести меня дальше на
запад, по пути, который стал последние дни уже привычным.

- Что такое? - удивился я и взглянул вперед.

Шагах в пяти от нас сидела карса. Сидела на задних лапах, подняв
корпус вертикально, как это часто делают суслики, а передние лапы
протянула перед собой и хищно помахивала ими из стороны в сторону.
Кривые когти рассекали воздух, разве что свиста не было слышно.

- Что такое? - удивился я вторично. - Ты чего, Тури?

Карса еще некоторое время махала лапами, словно пыталась сказать:
"Не ходите туда!"

Я задумался.

- Не ходить на запад? Куда же тогда идти?

Карса мгновенно встала на все четыре лапы. Поглядела на меня через
плечо, сверкнув желтыми глазищами, приглашающе так поглядела.

И неспешно потрусила на юг.

Что мне оставалось, как не последовать за ней?

Мы двигались вдоль гряды, через которую перевалили вчера.
Точнее... Вот, Тьма, как сказать-то? Для меня вчера - это предыдущий
синий день, а не день до последнего пересвета. Не так как для
остальных. Короче, минувшим красным днем мы перевалили через эту
гряду. Вулх смутно помнил высоту, которую недолюбливал, а я помнил
беспокойство вулха на высоте.

Мерное покачивание убаюкивало, но я так редко хотел спать за
последние круги, что уже забыл, что такое сонливость. Набежали мысли,
неизбежные при вынужденном безделье.

Самое, конечно, непостижимое из произошедшего - это встреча с
хорингами. Я знал о них немного, но все же больше, чем пьяный
ремесленник в любой из таверн Дренгерта или Гурунара. Старшая раса,
которая сначала помогала людям выжить, а потом вынуждена была
потесниться ради людей. Да так потесниться, что вскоре им и жить-то
стало негде. Вроде бы, они долго обитали в лесах у Запретной реки. Еще
при них обычная река стала Запретной. До сих пор попадались люди, в
чьих жилах текла крошечная часть крови хорингов, и они все были
высоки, черноволосы и узколицы; глаза оливкового цвета и продолговатые
уши, слегка отличающиеся по форме от человеческих, тоже хранили все
потомки хорингов, даже самые далекие. Но в остальном это были обычные
люди. Кстати, во многих городах их недолюбливали, за исключением разве
что Плиглекса, где уже кругов сто как обосновалась община "ашерхов",
как они себя называли. Но они были настолько же хорингами, насколько
подзаборные шавки были вулхами, простите меня, серые братья, за такое
сравнение.

Зато вещей работы хорингов в мире попадалось очень много. В
основном - украшения, оружие, одежда, посуда, музыкальные инструменты
и, конечно, рисунки. На холстах и деревянных щитах, на причудливых
кувшинах, на камнях, раньше стоявших едва ли не у каждого перекрестка
дорог, а ныне перевезенных в города. Все это ценилось в десятки раз
дороже, чем аналогичные творения людей. Но и служили вещи хорингов
неизмеримо дольше. И сплошь и рядом просто были лучше - любой
менестрель с радостью продал бы душу за лютню работы хорингов, а любой
воин - за меч или кольчугу.

Правда, вещей с каждым кругом становилось все меньше. Я не
задумывался особо, куда они деваются. Но и не понимал этого.

О магии Старшей расы я знал еще меньше. Она иная. Она могучая. Она
древняя. Что еще? Ах, да, она непонятная. Как и все, что связано с
хорингами.

Еще я умел читать на их языке, но у хорингов был такой язык, что
всякий посвященный толковал каждую надпись по-своему. Поэтому я
никогда не бывал уверен, что понимаю смысл написанного верно. Всегда
брали сомнения: а этот ли смысл вкладывали в прихотливые изгибы
узоров-письмен неведомые писцы? Может, совершенно иной?

Унди Мышатник всегда посмеивался надо мной за это. Но никогда ни
разубеждал меня, ни утверждал в моем мнении.

Я всегда подозревал, что где-то далеко все еще остались места, где
хоринги доживали свой отпущенный небом срок в этом мире. Но никогда
всерьез не верил, что столкнусь с ними лицом к лицу.

А пришлось. Хоринги тоже спешили в У-Наринну к Смутным дням.
Причем, как оказалось, даже не одной группой. И это были не просто
хоринги, а маги ушедшей расы.

Я отчетливо запомнил слова Иланда у костра в мой предыдущий вечер.
"Мы не удержали Трон в прошлый раз. Даже не приблизились к нему. Где
теперь народ хорингов?"

Так-так. Интересная вырисовывается картина.

Лю-чародей идет в Каменный лес. Теперь совершенно ясно, что не он
один туда идет.

И все это перед Смутными днями.

Хоринги не приблизились к Трону, и практически исчезли с лица
земли.

Что будет, если в этот раз Лю не сможет приблизиться к Трону? Или
другой маг-человек, если такие есть? Впрочем, что это я? Есть конечно.
Не зря ведь путь в У-Наринну преподносит нам с Тури сюрприз за
сюрпризом. Но что же будет? Неужели закат человеческой расы? И кто
придет на смену людям?

Я почувствовал струйку холодного пота, что стекла по спине под
хорингской одеждой.

Тьма! Кто придет? Оборотни! Могут придти оборотни! Если нам не
нужно будет прятаться, станет выживать не один анхайр из ста, а по
крайней мере половина, как у людей. Не один мадхет, а пятьдесят.

Я даже Ветра придержал, до того захватило дух. Конечно, это не
больше чем догадки. Конечно, я так мало знаю о планах Лю и об
У-Наринне, что говорить о своей игре пока просто смешно. Но кто мешает
мне узнать обо всем поподробнее? А? Если от того, кто будет у Трона
У-Наринны в Смутное время, зависит будущее мира, кто помешает мне
попытаться взять судьбу в свои руки?

Через минуту я с досадой сплюнул. Ну и размечтался, червивое
солнце! Ты, ничтожный жалкий недочеловек-недовулх? Который и не знает
толком, когда последний раз были Смутные дни, а не то что не помнит
их? Ты вздумал тягаться с магами? Или с хорингами? И с теми, о ком еще
даже не подозреваешь? Да если от У-Наринны действительно зависят
судьбы мира, там соберутся такие силы, что тебя и не заметят, когда
ненароком раздавят в неизбежной толчее у Трона.

Карса, забежавшая далеко вперед, вернулась и вопросительно
уставилась на меня.

"Ну? Чего стал? Поехали!"

Я опомнился и хлестнул Ветра. Каменистая пустошь, прилегающая к
гряде, тянулась и тянулась навстречу. Карса уверенно бежала впереди.
Вела.

Я снова вспомнил события перед перевалом.

Гасд-отшельник говорил, что за перевалом нужно будет идти на
запад. Врал, конечно. Ему-то точно не хотелось, чтоб я пришел к
У-Наринне. Еще он говорил что-то о Знаках, которые якобы попадутся на
пути к Каменному лесу. Этому понятно, тоже верить не стоит.

Спустя минуту я понял, что вижу Знак. Первый из двух. Его и
вправду трудно было с чем-нибудь спутать.

Выглядел он как тонкая пластина, неведомо как укрепленная на
верхушке гладко отшлифованной каменной колонны. На пластине - рисунок,
с обеих сторон. Кстати сказать, кисти хорингов, а значит, древний,
как... как сама У-Наринна.

С одной стороны в синем свете вечернего Меара к Каменному лесу
спускалась огромная белая птица. В лучах солнца она казалась
голубоватой, как закатное облако. Сам Каменный лес выглядел странно
знакомым: множество грубо отесанных сероватых глыб, возвышающихся на
манер толстых столбов посреди небольшого горного плато. В расположении
столбов угадывался смутный порядок, строгий и единственно возможный.
Но понять, на чем он основывался, я пока не мог.

С другой стороны У-Наринна была изображена уже в лучах заходящего
(или встающего?) Четтана. Про Меар я мог бы сказать с уверенностью:
изображен его закат. А вот относительно Четтана подобной уверенности у
меня не было. Между каменных столбов виднелись маленькие фигурки
людей. Или хорингов - не различить. Фигурок было одиннадцать, тех что
стояли. Еще несколько лежали в разных позах, какая раскинув руки,
какая скрючившись.

И сверху над этим - аспидно-черный круг в небе. Что бы он значил?

Я вернулся к синей стороне. Роднее все-таки, что ни говори...

И обомлел. Теперь и здесь появился черный круг над Каменным лесом!

Челюсть у меня сама собой отвисла. Живые рисунки хорингов? Здесь,
в Диких землях? Тьма!

Через минуту я наконец отдышался. А еще через минуту понял, что
если им и суждено было сохраниться где-нибудь, то именно здесь, у
джерха на выселках, куда не заглядывают хадасские толстосумы и их
вездесущие управители. Да и проходимцы сюда явно заглядывают редко.

Я всмотрелся в живой рисунок. И вскоре уловил движение.

На Каменный лес опускалась Тьма. От того самого черного круга в
небе. Что-то наползало на еще не успевший сесть Меар, превращая его в
яркий-яркий серп, становящийся все уже.

Вскоре Меар исчез, и в небе осталось два черных круга, только один