Чтение 63–й страницы книги ~Идущие в ночь~

пытался проследить дальнейший путь вулха, - но сразу очнулся и
продолжал свой скрипучий рассказ.

Темное небо, вот радость-то! Это ж у меня теперь есть свидетель
всему, что происходит синим днем. Хотя чему я радуюсь? Сколько раз уже
проверено: поганый пенек соврет, и сучком не скрипнет. Так что
свидетель происходящего из Корняги - как из пьяного стрелок. Может,
конечно, и в яблочко попасть... нечаянно.

- ...а потом я отыскал кустик тысячесила, - бубнил Корняга. -
Долго искал, потому что в сосновом лесу тысячесил вообще не растет.

- Спасибо, - искренне сказала я.

Хрен с ним, с Корнягой. Даже если и врет - пускай врет. Такая уж,
видно, его деревянная натура. Зато вот проявил заботу, когда мне
совсем плохо было.

- На здоровье, - проскрипел Корняга. - Так вот, принес я тысячесил
и думаю - надо бы посмотреть, где хоринги...

Я слушала его вполуха, думая о своем и посматривая по сторонам.
Просека вела нас на юг, слегка отклоняясь к западу. Четтан поднялся
над лесом и заметно припекал мне макушку.

Почему-то мои мысли свернули к событиям предыдущего, красного
пересвета. К тому моменту, когда мы с Одинцом снова встретились в
человеческом облике под звездами. Я сердито фыркнула. Темное небо, ну
мы с ним и уроды оба! Хорошую пару подобрал Лю-чародей для путешествия
в Каменный лес. Что я, что Одинец - лопухи развесистые, а не оборотни.
Вместо того, чтобы быстро излагать самое важное, мы уже второй раз,
усмотрев друг друга в человеческом виде, ведем себя как влюбленные
придурки.

В первый раз отвесили челюсти до коленок и пялились друг на друга,
пока Четтан не взошел. В этот раз нас обниматься и целоваться
потянуло. А дальше что, джерх на... Тьфу, пропасть!

Я расхохоталась - явно не в такт корнягиному рассказу, потому что
пенек обиженно замолчал. Впрочем, смех мой был невеселым.

Если и есть под солнцами парочка, которой нет никакого резона
влюбляться друг в друга, так это мы с Одинцом. Пока Одинец - человек,
меня свет Меара держит в зверином теле. Когда же я становлюсь
человеком, Четтан обращает моего спутника в вулха. И даже если путь к
У-Наринне позволит нам обрести полную память - после чего и синим, и
красным днем мы будем оставаться сами собой - мы с Одинцом все равно
будем принимать человеческий облик под разными солнцами.

Мадхету и анхайру не встретиться в человеческих телах иначе, как
во Тьме под звездами, на красных пересветах Смутных дней. Текущих
Смутных дней не так уж много осталось, и каждый день на наши головы
сваливается новая неприятность. Разве будешь тут думать о любви? А до
следующих Смутных дней нам по-любому не дожить. Хотя... знаю ли я
наверняка, каков жизненный срок оборотня?

Не знаю. Потому что ни один из оборотней, про которых я слышала,
до старости не дожил.

Как бы то ни было, влюбляться в мужчину, который сможет
по-настоящему обнять меня только в следующие Смутные дни - нет уж,
хренушки. А жаль. Мы бы всегда понимали друг друга... наверное. Во
всяком случае, лучше, чем нас способны понять люди. Я вспомнила
крепкие руки Одинца, прикосновение его губ к моим губам и
стремительный сдвоенный стук наших сердец. Да, жаль.

Вот если бы уметь менять облик не по велению Солнечных Близнецов,
а по собственной воле...

Мда-а, ну я и размечталась! Жизнь - это все-таки жизнь, а не
сказка про курицу с золотыми перышками. Даже если на пути и
встречаются говорящие пеньки и легендарные хоринги.

- Эй, Корняга, чего умолк?

- Пора бы на привал остановиться, - скрипуче пожаловался корневик.
- Все сучья болят. Со вчерашнего полудня без отдыха едем. Вечером в
меня стрелу всадили, а вытащили только сегодня.

- Тебе-то что? - изумилась я. - Ты ж деревянный.

- Деревянный, но чувствительный, - самолюбиво проскрипел Корняга.

- Ладно, - согласилась я. - Привал.

Вулх бесшумно вынырнул из кустов, посмотрел, как я расседлываю
жеребца, и снова скрылся в кустах. В следующий раз он появился на
выбранной мною для привала полянке с тушкой молодой косули в зубах.

- Вот это добыча, - уважительно сказала я. - Силен ты, брат
анхайр.

Вулх приосанился. Вороной жеребец с огорчением покосился на нас,
хищников, и отошел в сторонку - мол, там подальше кусты повкуснее.
Точно так же вел себя Корняга в отсутствие вулха, когда я развела
костер. Как только затрещали первые щепочки и пошел дымок, корневик
боком-боком отодвинулся на самый дальний наветренный край поляны. А
когда разгорелось жаркое пламя, почти прозрачное в красном свете
Четтана, Корняга буркнул: "Пойду разных травок-корешков поищу" и
исчез.

Вернулся он только тогда, когда косуля уже зажарилась, и я
затоптала костер. Пенек притащил целую охапку лесной черемши и пучок
сладковато-пряных корней фаррея, к которым я отнеслась с большим
одобрением - а анхайр с неменьшим равнодушием.

Расправившись с изрядной частью косули, мы некоторое время
валялись на поляне. Говорить не хотелось. Двигаться тоже было лениво.
Наверное, именно лень натолкнула меня на мудрую мысль. Рассказчик-то
из Корняги сомнительный, а вот не сможет ли он поработать почтовым
голубем - в смысле пнем? Кхисс говорил, что память у корневиков
хорошая. Пока что Корняга успешно подтверждал его слова.

- Слышь, Корняга? - окликнула я корневика.

Пенек блеснул на меня черными смородинками глаз:

- Слышу.

- Сумеешь мои слова запомнить и завтра Одинцу передать?

- А как же!

- Тогда скажи ему вот что, да не перепутай. На пути к У-Наринне мы
непременно должны разбудить пять стихий: воду, огонь, землю, воздух и
железо. Если мы не пройдем все пять вех, то стражи Каменного леса нас
не признают и не пропустят. Я знаю от хоринга, что воздух Одинец
разбудил еще в Запретном городе. Веху воды мы тоже уже миновали.
Осталось три стихии: земля, железо и огонь.

- Может, огонь не надо? - робко скрипнул Корняга.

- Ты, главное, передай что велю, - сурово сказала я. - Что надо,
что не надо - это не нами заведено. Все запомнил?

- Слово в слово, - скрипуче вздохнул корневик.

- Повтори!

Убедившись, что Корняга ничего не перепутал, я с сожалением
поднялась и подозвала Ветра. Пора было продолжать путь. До светлой
У-Наринны было еще далеко.

Лес по обе стороны просеки постепенно редел, и по просветам
впереди стало заметно, что мы вскоре выедем на открытое место. Четтан
переполз через зенит и начал медленно спускаться по небосклону.
Корняга спал у меня за плечом, вулх шнырял где-то среди деревьев. А
Ветер резво бежал вперед, и каждый шаг приближал нас к У-Наринне. Я
даже стала думать, что этот день, который начался так необычно и
страшно, закончится вполне спокойно.

Проснувшийся Корняга завозился у меня на спине, взбираясь повыше.

- Что это, госпожа? - с любопытством спросил он.

И только тогда я поняла, что мой слух уже давно тревожат
отдаленные звуки, которые я не могу истолковать. Что-то в них было
неправильное, неуместное. Но что? Чтобы ответить, нужно было понять,
что это такое.

- Не знаю, - сказала я. - Доедем - поглядим.

Источник звука лежал в точности на нашем пути. Может, лучше будет
сделать крюк и объехать его стороной? Неведомое всегда таит в себе
опасность.

Вороной вынес меня на опушку леса, и я натянула поводья,
придерживая его. Перед нами снова расстилалась бескрайняя равнина,
залитая горячим красным светом Четтана. Жеребец радостно заржал. Я
знала, что ему не по нраву ни горы, ни леса. Больше всего Ветер любил
широкую степь, по которой можно мчаться наперегонки с небесным тезкой.

Степной ветер словно услышал его зов. Налетел порывом, принес с
собой запахи разогретых солнцем трав. А еще он донес до нас тот самый
звук, который я не смогла распознать в лесу.

Это был колокольный звон.

Я в ужасе выпустила повод и вцепилась в гриву коня. Неужели мы
вышли к проклятой Сунарре?! Неужели нам так и не удалось уйти, а все,
что случилось с тех пор - обман, морок? И обретенное мной чувство
пути, которым я так гордилась до этой минуты, тоже обман?

Ветер налетал порывами, и колокола были слышны то тише, то громче.
Я прислушалась, но так и не смогла понять, что они отбивают. Ясно, что
не полдень, потому что полдень уже миновал. Но и на ежечасный этот
звон не похож - слишком долго и замысловато. Пожар? Потоп? Начало
ярмарки? Мор? Коронация? Бред какой-то...

Я решительно взяла поводья в левую руку и легонько хлопнула коня
по крупу, давая знак трогаться. Правую руку я положила на рукоять
хадасского кинжала.

Непохоже, чтобы впереди была Сунарра. Тамошние колокола звонили
каждый час, звонили скупо, размеренно и уныло. Звуки, которые доносил
до меня горячий ветер, не были похожи на тусклое бряканье сунаррских
колоколов. А других городов в Диких землях быть не должно. Возможно,